Юлия Фаро - Детективное агентство «Ринг». Дело № 3. Вертеп санаторного типа

— Что именно изменилось? — по складам произнесла она.

— Деньги! — Бела сморщилась и закрыла глаза. — Гали потребовала миллион долларов!

— Сколько!? — непроизвольно вырвалось у Князевой.

— Миллион, ну не наличными, конечно, — недвижимостью. Полгода назад мне удалось уговорить мужа купить нам собственное жильё в Греции. Я мечтала о том, что теперь у меня будет повод подолгу там жить и видеться с моей Гали сколько угодно. Вадим, мой муж, ничего не подозревал. Он сам выбирал коттедж, сам давал указания строителям по изменению в дизайне. Я так радовалась, что теперь имею свой дом у моря… Но Гали пригрозила, что если я не переоформлю на неё эту недвижимость, то она сама разоблачит меня перед моей семьёй. Она предала нашу любовь! Я даже представить не могла, что когда мы отдыхали в её номере, то с разных ракурсов нас снимали камеры, которые она сама установила, чтобы собрать компромат…

— И за это ты решила её убить? Ты наняла убийцу…

— Да как такое в голову могло прийти… Я, конечно, просила этого не делать, плакала… Я даже хотела с ней договориться… Но убить! К тому же всё произошло в одну ночь, после музыкального салона. Она потребовала подарить ей дом. Мы поругались, и она ушла… А утром… Утром её нашли в этом ужасном мешке за забором…

— Так чего ты боишься? Вымогательница мертва, теперь тебе некому угрожать. Живи да радуйся!

— Но видеосъёмка, фото… А вдруг у неё были сообщники? Вдруг кто-то решит этим воспользоваться для шантажа? Конечно, я буду утверждать, что все материалы — монтаж и подделка. Но сама понимаешь, если и ты с Эммой скажешь, что мы подружились и везде ходили вместе, а к Гали я и на пушечный выстрел не приближалась…

— Это не пройдёт… Стопроцентная ерунда… Если съёмка профессиональная и качественная, то любой эксперт признает её настоящей. И всё твоё алиби вылетит в трубу…

— Что же делать?

— Не паниковать и ждать, когда на тебя выйдут… Думаю, тебе лучше выкупить компромат.

Зиночка поднялась и достала из сумочки носовой платок. По глазам Белки было понятно, что вещицу она узнала. Более того, Князева заметила испуг и смятение на лице прелюбодейки. Такая реакция насторожила Зинаиду.

— Это принадлежало Гали? Греческий платочек? — вкрадчиво спросила Князева.

— Причём тут Гунарас? Нет, это мой платочек, у меня таких целый набор, с меандровым орнаментом разных цветов. Ты где его нашла? — чересчур быстро и слишком заинтересованно пробормотала гостья.

— На улице, в беседке. В той, дальней, среди деревьев.

— В беседке?! Я не ходила ни в какие беседки.

— А ещё в платке была завёрнута таблетка. Я сдала её на экспертизу…

— Какая таблетка?! Я ничем не болею!

— Это славно, — с иронией произнесла Зиночка. — Стало быть, на склероз не жалуетесь и сможете припомнить, где именно обронили платок.

Белла успокоилась и посмотрела на Князеву с интересом.

— Если переходишь к вопросам, то, получается, что ваше агентство берётся исполнять мой заказ? Я могу вносить аванс, и больше мы не будем обсуждать всякую ерунду и сосредоточимся на составлении моего подробного алиби? Я, знаешь ли, не привыкла деньгами разбрасываться. Готова заплатить большую сумму, но и спрос у меня с вас будет соответствующий. А про платок ничего не помню, — произнесла Белка с явным облегчением.

От разительных перемен в тоне нахалки Зину покоробило. Она бросила в сторону Синельниковой уничтожающий взгляд и тяжело вздохнула.

— Не торопись! Ты неправильно меня поняла. Я не давала согласия. И вообще считаю, что уделила тебе личного времени более чем достаточно. Хотелось бы попрощаться.

— Стерва! — прошипела Белла и протянула руку, чтобы схватить со столика носовой платок.

Однако Зиночка опередила её и натренированным движением успела первая накрыть рукой «носовик».

— Ты чего?! — Белла выкатила водянистые глаза их орбит. — Говорю же, что это моя вещь! Давай сюда!

— А как докажешь, что твоя? Может, сохранились товарные чеки? Ну… Или на худой конец покажи — как ты говорила — другие изделия из этого набора…

— Ты что, сумасшедшая? Они у меня дома… — придумывая на ходу, выкручивалась неприятная особа.

Последняя фраза прозвучала совсем неубедительно.

«Врёт! Нагло врёт! — осознала Князева. — Судя по бегающим глазкам, хозяина вещицы она прекрасно знает и однозначно боится… Значит, трофей имеет ценность…»

— Не тебя, так твоего начальника продавим… До скорых встреч! Запомни, тебе ещё извиняться придётся… — перешла на угрозы Белка. — Я сейчас уйду! Но ты, принципиальная, готовься! У меня денег хватит, таким дерьмом тебя измажу — за всю жизнь не отмоешься.

Она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью…

Осадок от визита Синельниковой раздражал Зинаиду. Она даже потратила некоторое время на прокрутку внутренних беззвучных диалогов с Беллой, при которых позволила себе прямолинейные высказывания в адрес перезрелой последовательницы Сафо с острова Лесбос. Больше всего бесило то, что обычных людей постоянно шпыняют за низкий уровень толерантности и терпимости к представителям сексуальных меньшинств. Собственно, Зиночке были безразличны пристрастия Синельниковой. Зиночка вообще остерегалась осуждать людей. Она не делила знакомых по национальному признаку или внешности. Она делила их на умных и глупых, профессионалов и офисный планктон, смелых и трусливых…

Любой человек имеет право на личную жизнь, и она никого не должна интересовать. При этом в социуме он должен быть законопослушным, на работе — профессиональным и исполнительным, в общении — вежливым и воспитанным. В конце концов, ценность каждого для общества определяется по этим критериям. А что там за закрытыми дверями… Кому какое дело! Среди разных групп людей есть те, кто оставляет благой след, и те, кто является вредителем. Вот Белла… С чего она решила зачислить себя в разряд пострадавших? Как мужу рога наставлять и деньги из семейного бюджета подворовывать — ей не стыдно, а получить по заслугам — с её точки зрения! — значит, безвинно пострадать.

Почему эта «смелая» бисексуалка — или к кому там себя относит Синельникова — трусит и боится отстаивать свои права. Вот пришла бы и объявила мужу, мол, так и так, я пойду своей дорогой по зову сердца… Да ещё бы и наняла кучу адвокатов, в прессе подняла бы шумиху вокруг брачного контракта, к которому её силой склонили сатрапы-родители и муж-злодей-натурал. Совершила бы прилюдный каминг-аут — процесс открытого и добровольного признания человеком своей принадлежности к сексуальному или гендерному меньшинству.

Если ты не можешь жить с мужем — зачем мучиться? Расправь плечи, вскинь голову — и вперёд… С гордо поднятым задом. Иди, бейся за свои права! А то, видите ли, прёт из Синельниковой истинная природа, но как-то грязно, исподтишка… Обман, шантаж, убийство…