Юлия Фаро - Детективное агентство «Ринг». Дело № 3. Вертеп санаторного типа

— Фламенко, — вспомнила она.

Свят вопросительно посмотрел на уже сидящую в ванне Зину.

— Объясняю. Лет десять назад мы с мамой ездили в Барселону. И, решив «пометить» «Театр Фламенко», купили билеты на первый ряд. Нам казалось, что это большая удача!

— Понял! — засмеялся Свят. — Дальше можешь не рассказывать…

— Я никогда не думала, что танцоры так потеют.

— Ну… Это пот высоких страстей! Они выкладываются во время танцев по полной.

— И когда они в такт движениям начали резко встряхивать головами, брызги их пота, словно капли дождя… Представляешь?

— Поднимайся! — скомандовал Цветов, встав около ванны с полотенцем в руках.

Сначала он сполоснул Зинулю под душем, затем завернул в махровую пелену и отнёс на кровать.

— Может, уснёшь?

— Нет, сейчас обсохну и пойду к себе.

— Зина! — голос Цветова стал серьёзным. — Я хочу, чтобы ты знала ещё одну вещь. Выслушай, пожалуйста. У меня сейчас много затратных проектов. Очень много. Я открываю академию циркового искусства, готовлю новую зрелищную программу вместе с учениками… Регистрирую фонд помощи инвалидам из бывших цирковых…

— Я поняла! Много поездок, отсутствие свободного времени…

— Это — само собой, — отмахнулся Свят. — Сегодня я поставил на карту практически все свои деньги, и может случиться всякое… Но я позаботился об Артемиде и о тебе.

— Цветов, мне не нужны никакие деньги. Я и так тебе благодарна…

— Подожди, не тарахти. Там немного. Это — твой резерв. Я положил два миллиона евро, открыв депозит на твоё имя. Мало ли что может случиться. Пусть будут.

Он подошёл к столу и протянул Зиночке папку с документами.

— Что может случиться?

— Не знаю, например, ты родишь ребёнка, выйдешь замуж или…

— За кого я выйду замуж? — удивилась Зиночка.

— За Кольцова, он тебя любит. И мужик положительный.

— Цветов, прекрати нести чушь! Ты ревнуешь меня к Фёдору?

— Да не ревную… Прости, зря сказал. Короче, знай — и всё! Швейцарский банк «UBS». Запомнила?

— Я, кажется, поняла, — с еле сдерживаемой злостью проговорила Князева. — Я расшифровала твоё иносказательное послание… Ты со мной прощаешься! Верблюд напился и теперь вполне может питаться колючками. Как же я забыла про колючки?! В твоих аллегориях — это женщины на каждый день… Вернее, необходимые ежедневно женщины?! Ты для проформы сделал мне предложение, зная, что я никогда не уеду из страны. Отлично! Вот вам, Зинаида Львовна, денежная компенсация…

— Прекрати! Зина, я хотел как лучше…

Зиночка испытала дежавю десятичасовой давности, она снова стояла в дверях туго подпоясанная, в длинном гостиничном халате, прижимая к себе ворох своей одежды.

— Затолкай себе эту папку знаешь куда?

— Зина! Можно и без папки, главное — с паспортом… Запомни! «UBS»!

Но Зиночка уже громко хлопнула дверью.

У Цветова зазвонил телефон.

— Алло, здравствуйте, Антонина! Да, всё в силе… Через час я подъеду.

Завтракали вдвоём с Юрием Васильевичем, не проронив ни слова.

Старик Сапов всем своим видом демонстрировал нежелание общаться и избегал смотреть на Зинулю, что ему удавалось с трудом, так как сидели они друг напротив друга.

Князева тоже не пыталась нарушать молчание и первой интересоваться относительно причины резкого «похолодания».

Милочки в столовой не наблюдалось.

Шустрый официант подошёл убрать освободившиеся тарелки.

— Приятного аппетита! А ваша внучка решила прервать свой отдых? Мне передали, что за вашим столиком освободилось место. Хотел у вас уточнить, — он вопросительно посмотрел на археолога.

— Да, моя внучка покинула пансионат раньше срока. Она категорически отказалась находиться в месте, где пребывают персоны с сомнительной репутацией, — вызывающе громким голосом произнёс Юрий Васильевич и презрительно покосился на Зинаиду.

Почувствовав неладное, паренёк покраснел и, торопливо подхватив стопку грязной посуды, поспешил в сторону кухни.

Завтракающие за соседними столиками примолкли и, бросая тревожные взгляды в сторону пожилого «трибуна», замерли в ожидании конфликта.

По-видимому, доктор наук хотел таким образом спровоцировать Князеву как минимум на негодование, а как максимум — на обличающий её пороки диспут.

Но Зиночка продолжала молча есть, не давая соседу по столику возможности прилюдно «выпустить пар», откровенно распиравший его изнутри. Старик явно волновался, его рука с чашечкой чая заметно подрагивала, и вместо того, чтобы — закончив трапезу — достойно удалиться, он продолжал сидеть, нагнетая обстановку своим присутствием.

Зиночка знала, что вступать в дебаты с малознакомыми пожилыми людьми — дело неблагодарное. Кто знает все недуги старика? Одно неверно обронённое слово может вызвать вспышку неконтролируемой агрессии. Зачем устраивать шоу в людном месте — себе дороже!

В старости характер человека меняется: он становится более резким, более требовательным, а если даже спокойные по жизни люди, старея, любят поучать молодёжь, то что говорить о тех, кто с молодости был вспыльчив и не отличался терпением.

Допив кофе, она отставила чашку и собиралась встать из-за стола.

— Какое вопиющее хамство не реагировать на мои слова! Ваша тактика вести себя как ни в чём не бывало вам не поможет! — Юрий Васильевич побагровел и ещё больше повысил голос. Многолетняя преподавательская привычка держать внимание аудитории в напряжении, используя различные модуляции голоса, была налицо.

— Может быть, вы соизволите признаться, какие мерзости умудрились рекламировать моей высоконравственной внучке? К чему вы склоняли девочку? Она уехала расстроенная, ничего толком не объяснив. Она должна была пробыть здесь со мной до конца моего лечения. А теперь по вашей милости я остался один и в таком состоянии, что трудно сказать: оздоровят ли меня местные процедуры или наоборот! Что вы наговорили Милочке?

— Успокойтесь! — глядя разгневанному профессору прямо в глаза, попросила Зинуля. — Вам же потом стыдно будет за свою несдержанность!

— Мне?! Стыдно?! Да я вчера вечером, презрев свои принципы, хотел с вами поговорить с глазу на глаз. Я стучал к вам в номер. Но дежурный «медбрат» сказал мне, что вы находитесь в соседнем «люксе», в гостях у одинокого мужчины! А когда я подошёл к его двери, там были слышны такие звуки… Такие звуки! Я буду писать жалобу главврачу! Это санаторий, а не публичный дом! Вас должны выселить с позором и без компенсации! Я об этом позабочусь! Я в облздрав напишу…

Когда длинная тирада закончилась, Зинуля ощутила звенящую тишину в зале. Даже официанты остановились. Все смотрели на Князеву: кто — с глумливой улыбочкой, кто — с ненавистью, кто — с сочувствием.