Юлия Фаро - Детективное агентство «Ринг». Дело № 3. Вертеп санаторного типа

Зиночке стало искренне жаль незадачливую тамаду.

— Да ладно, — попыталась она утешить новую приятельницу. — Зато оздоровишься. Сама говоришь, что по своей воле столько деньжищ на себя бы не потратила.

— Эх, чего уж теперь! Теперь остаётся развлекаться на полную катушку в богемной компании! — Эмма щелчком запустила окурок в кусты. — Ты же со мной?

— По мере возможности, — уклончиво ответила Зинаида.

— Знаешь, как моя фамилия с немецкого переводится?

— Знаю, конечно, я же переводчица. Шталь означает — сталь. Так что у тебя должны быть стальные нервы и стальной характер.

— Так оно и есть! — рассмеялась Эмма. — Я когда на первичном осмотре у главврача была, то попыталась с ним пошутить по-немецки. Ну насчёт наших с ним фамилий. Он же — Блюм, а у этой фамилии два значения есть…

— Насколько я знаю — это цветок, — произнесла Зинуля.

— А ещё это стальная заготовка… Но он как-то не отреагировал, он вообще на бегу меня принял, за минуту просто… Даже обидно, что за такие деньги и такое отношение…

— А о чём спрашивал? — затаив дыхание, спросила Князева.

— Фигню спрашивал… С кем живу да где живу… Я очумела просто, говорю: «Вас правда интересуют все мои родственники, прописанные со мной в доме?» Он аж дёрнулся и послал меня к медсестре за графиком процедур.

Зиночку информация насторожила. Оказывается, подход к пациентам в этом санатории разный…

В это время Эмма достала вторую тоненькую сигаретку и пыхнула зажигалкой.

Со стороны прогулочной дорожки послышались голоса.

— Сюда идут, — прошептала Шталь и быстро затушила только что прикуренную сигарету, положив её обратно в пачку. — Пригнись! — еле слышно попросила конспираторша. — Не хочу, чтобы видели. У них тут штраф за курение на территории — десять тысяч рублей!

Беседка, в которой находились женщины, со всех сторон была окружена заснеженными кустами сирени, что позволило им без труда остаться незамеченными.

По хрусту снега было понятно, что беседующие во время вечернего моциона свернули с главной аллеи ровнёхонько в их сторону.

Внезапно всё стихло. Видимо, гуляющие остановились.

— Да нет здесь никого, — произнёс сиплый мужской голос. — Рассказывайте, как всё прошло?

— Да не сказать, чтоб очень… Ребята не в восторге… — тихо отозвался собеседник. — По мелочи надёргали.

— Что значит — по мелочи? Я точно знаю, что она забрала драгоценности и наличку из банковской ячейки и хранит дома…

— Медведь там… Придётся тебе у подопечной подробности повыуживать. «Локсмастера» у нас нет…

— И что? Опять ждать? Вы же мне обещали! Вы себе не представляете, как мне каждая ночь даётся! — негодующе просипел первый.

— Главное, чтобы ты себе это представлял, — с неприязнью посоветовал второй. — Больше страсти, мой юный Казанова! Больше ласки и любви… Вознаграждение того стоит!

— Хорошо вам… Шутите… Ключи верните, мне их на место положить нужно, — послышалось позвякивание металла и звук застегнувшейся «молнии». — А что у Эда? Есть чем сладкую Лизу раскрутить? Тут-то бабла немерено, и гарантия стопроцентная, что сама принесёт!

— За Эда не переживай. Не твоя забота! Свою работу делай.

— Не моя забота…Вы типа на Ле Местра намекаете? Почему он сам не появится? Почему через вас работает?

— Рекомендую тебе этого имени без надобности вслух не произносить! — почти шепотом отозвался второй голос.

— Ладно… извиняюсь. А вы точно меня не кинете? Всё обещанное отдадите? — взволнованно поинтересовался обладатель простуженного голоса.

— Не переживай! Будешь абсолютно свободен и при деньгах! — миролюбиво пообещал собеседник.

Как только стих звук удаляющихся шагов, дамы, охая, разогнули затёкшие конечности и покинули своё укрытие.

— Чего молчишь? — не вытерпела Эмма. — Не кажется, что разговор подозрительный был? А у одного из них голос один в один как у моего Григория. Я даже сначала испугалась.

— Это который с больным горлом? — спросила Зиночка.

— Да нет, вряд ли он болеет. Больше на дисфонию похоже… У Гриши врачи диагностировали психогенную дисфонию. Он и так хрипит, а когда распсихуется — голос вообще садится… Так как думаешь, что они обсуждали?

— Не знаю. Я не прислушивалась особо, так, ждала, когда уйдут, — слукавила Зинуля. — Ой! До начала музыкального вечера пятнадцать минут осталось, а нам ещё переодеться нужно.

И Князева ускорила шаг, поторапливая новую приятельницу.

Спустившись в зал, Зинуля, одетая в длинное вечернее платье из зелёного трикотажа, обомлела на входе, не увидев ни одного свободного места за миниатюрными столиками, стоящими по кругу. Процентов девяносто из числа собравшихся являлись представительницами слабого пола старше бальзаковского возраста. Была и парочка пожилых джентльменов, балующихся коньячком за оживлённой беседой.

За соседним от мужчин столиком Мира Петровна, навалившись массивной грудью на стеклянную столешницу, увлечённо рассказывала что-то молодому тренеру по аквааэробике. «Гарик!» — мелькнуло в голове у Зиночки. Тренер сидел, развалившись и широко раздвинув накачанные ноги в красных мокасинах. Время от времени он отпивал глоток виски из пузатого бокала и гладил спутницу по пухлой руке.

В самом углу сидели неразлучные Белка и Галка, перед которыми стояла початая бутылка шампанского.

Из-за того, что в помещении было полутемно, она не сразу узнала Эмму, соорудившую из длинных дред узел на затылке, украсив его чёрной капроновой хризантемой. Кумская тамада вырядилась в смелые ботфорты, узкие джинсы и короткую майку с яркими принтами [2] Изображение в виде фотографии, рисунка или надписи, которое наносится на ткань, кожу, бумагу и другую поверхность. ( Прим. автора .) .

— Зина! Я здесь! — махнула она рукой.

— Я тебя и не узнала! — призналась Зинуля, располагаясь в плетёном креслице. — Вам, девушка, больше двадцати пяти и не дать!

— На том и стоим! — обрадовалась похвале Шталь. — Ты тоже красотка! Только после выступления будут танцы. А тут жарковато… Не сваришься в зимнем платье?

— Не должна, — отшутилась Зина и замолчала, потому как в центр круга вышла скрипачка.

Это была высокая яркая девица с гладкими чёрными волосами до плеч, с удивительно ровной спиной и крупными для женщины руками.

— Добрый вечер, дамы и господа. Меня зовут Эллада Панаётис. Сегодня я буду играть для вас произведения великих композиторов. И очень надеюсь, что сумею доставить вам удовольствие.

Собравшиеся зааплодировали.

— Иоганнес Брамс. Венгерский танец, — объявила скрипачка и, закрыв глаза, опустила смычок на струны инструмента.

Зинуля с интересом рассматривала исполнительницу. Ни крупный, выдающийся вперёд подбородок, ни массивный нос с горбинкой не портили молодую женщину. Вздрагивая в такт темпераментной музыке и потряхивая головой — от чего смоляные пряди ниспадали на высокий лоб — артистка буквально заворожила публику виртуозным исполнением.