Кларк Смит - Бог астероида [сборник litres]

Когда я закончу своё повествование, я переброшу записную книжку в обычный мир с помощью инфракрасного излучателя. По характеру своему я крайне необщительный человек, и никогда не думал, что какая-то странная потребность заставить меня написать эту исповедь о своём преступлении и о том затруднительном положении, в котором я оказался. Помимо удовлетворения этой потребности, целью сочинения моего отчёта является временная отсрочка от пришествия отчаянного безумия, которое скоро одолеет меня, от серого, вечного ужаса неопределённости, на которую я обрёк себя, оставаясь рядом с неразлагающимся телом моей жертвы.

Это произошло на Испанской Горе. Именно там Лемюэль Сэркис, взобравшийся на неё из Доннера, чтобы избежать общества своих собратьев-туристов, впервые встретил существ с планеты Млок.

Поскольку Сэркис не был альпинистом-профессионалом, он не решился штурмовать корону из зубчатых скал на вершине длинного мрачного хребта, удовольствовавшись не столь высоким и более доступным восточным склоном. Отсюда он мог смотреть вниз на воды Лягушачьего Озера, тёмного и безмолвного, лежащего меж голых горных склонов.

Спрятавшись среди вулканических глыб от ветра, свирепствовавшего на верхнем гребне, Лемюэль пребывал в состоянии мрачного созерцания, в то время как тени гор удлинялись, раскачиваясь точно ленивые крылья, и бледный свет крался на восток по лежащим внизу чёрным опаловым водам. Безграничность одиночества и мрачное величие гор начали оказывать успокаивающее воздействие на Сэркиса. Все мелочи и банальности мирской жизни, от которых он бежал, выглядели теперь ничтожными на фоне открывшейся ему величественной перспективы.

Он не видел никого вокруг, ни пастуха, ни рыбака, когда карабкался вверх по залитым солнцем склонам, продираясь через заросшие деревьями овраги. Сэркис был сильно удивлён и даже раздражён, чувствуя, как камни расползаются под его ногами, словно чьи-то бесшумные ноги проскочили мимо него и прошли над пропастью. Судя по всему, кто-то ещё поднялся на гору. Сэркиса охватило мизантропическое отвращение, горечь и раздражение, когда он повернулся, чтобы посмотреть на того, кто нарушил его покой.

Однако вместо туриста или альпиниста, встреча с которыми здесь была бы вполне ожидаемой, он увидел двух существ, которые даже отдалённо не были похожи на людей, и более того, явно не имели ничего общего с какой-либо земной формой жизни. Не только в этот первый поразительный момент, но и во время всего, что последовало за ним, Сэркис удивлялся: не заснул ли он и не видит ли сейчас какой-то нелепый сон?

Каждое из существ было около четырёх футов высотой без чёткого разделения на голову и туловище. Они выглядели невероятно плоскими, едва ли не двумерными. Казалось, что они не стояли на ногах, а парили, будто плывя по воздуху. Сэр-кис, привычный к земным формам и посчитавший верхнюю часть этих существ головой, отметил, что она была намного больше, чем нижняя часть, и выглядела более округлой. Голова походила на безликий диск рыбы-луны и была окаймлена бесчисленными, ветвящимися усиками или щупальцами, похожими на цветочные арабески. Нижняя часть напоминала китайского воздушного змея. В ней присутствовали какие-то непонятные гоблинские черты, некоторые элементы, возможно, были глазами необычно вытянутого и косого типа. Туловище заканчивалось тремя широкими членами, похожими на ленты, а те, в свою очередь, делились на множество кисточек, которые волочились по земле, но казались совершенно неподходящими, чтобы служить в качестве ног.

Окраска этих существ сбивала Сэркиса с толку. Ему казалось, что она быстро менялась от опалово-пульсирующей черноты до неуловимой сероватости и ярких кроваво-фиолетовых оттенков.

Невозможные, выше всякого понимания, существа висели перед ним среди скал, покачиваясь вперёд-назад с призрачной медлительностью, как будто их нижние ленты с кисточками прикрепились к камням. Бахрома их переплетающихся усиков казалось, тянулась к Сэркису, живо и беспокойно подрагивая, а некоторые из органов, похожих на глаза – казалось, существа обратили на человека свой гипнотически сверкающий, кристаллический взор – постепенно становились ярче.

Сэркиса охватило ощущение расщепления реальности. Казалось, что сейчас он слышит тихий, настойчивый напев, источник которого невозможно было определить. Напеву смутно соответствовали медленные ритмичные колебания бахромы у существ. Сэркис слышал звуки в окружающем воздухе, точно охваченный некоей звучащей сетью, и вместе с тем они словно раздавались в его собственной голове, будто неиспользуемые клетки мозга задрожали от телепатического шума из неизвестных человечеству миров.

Напев становился всё громче, он приобретал определённую последовательность и артикуляцию – как будто некоторые полуфонетические звуки повторялись снова и снова в продолжительной, правильно составленной последовательности. Чем отчётливей становился этот напев, тем больше он делался похожим на протяжный голос. Сэркис вдруг с удивлением осознал, что голос пытается произнести английскую фразу «Пойдём с нами», и он понял, что существа искренне пытались донести до него это приглашение с помощью неземных органов речи.

Словно загипнотизированный, без страха или удивления, Сэркис отдался впечатлениям, которые осаждали его органы чувств. На плоских пустых дисках, похожих на туловище рыбы-луны, постепенно проступали тусклые, замысловатые линии и множества точек, которые собирались в группы, становились ярче и отчётливее, пока не начали складываться в определённую картину.

Сэркис мало понимал из того, что видел, но всё же сумел отметить ощущение огромного расстояния и чуждую, искажённую перспективу. В сиянии необычного света, заливающего всё потоком насыщенного цвета морской волны, возвышались странные угловатые механизмы, а наклонные структуры непонятных размеров, которые могли быть либо жилыми зданиями, либо оранжереями, вздымались над землёй под невозможными углами. По этой барочной сцене проплывали формы, которые имели едва уловимо, скорее угадываемое сходство с существами, которые находились сейчас перед ним: сходство, выглядящее как искажённый намёк на естественные формы, представленные в виде предельно искажённой картины художника-кубиста. Вместе с этими формами, словно сопровождаемая ими, двигалась другая фигура, имеющая такое же отдалённое и сомнительное сходство с человеком.

Каким-то образом Сэркис догадался, что эта последняя фигура символизировала его самого. Сцена представляла собой картину какого-то чужого мира или измерения, которое эти фантастические существа приглашали его посетить! Эта картина во всех деталях повторялась на дисках лиц обоих существ.