Эль Бруно - Бестиарий [litres]

– Есть люди, которые не верят в падения, после которых не поднимаются, – тихо ответила ему Саша. – Я не из них. Но у меня в жизни не было таких падений. Я могла бы вытерпеть гораздо больше. Я просто не вижу в этом смысла и не боюсь смерти. Представляешь, у меня никого нет. Но… мне никто и не нужен. Возможно, я пуста.

– Есть незаживающие шрамы – ты носишь их на своем теле, такова правда, – согласился Влад. – Можно бежать от них, стирая свою личность из пространства, или имитировать смирение, но люди не изменяют сидящим в них демонам. Есть воины, способные бороться. Я не помог бы уйти из жизни существу, твердо нацеленному пройти испытание, оставшись собой.

Саша молчала, глядя в океан. Неожиданно Влад прошептал:

– Послушай, я не могу говорить больше, – он стиснул виски пальцами. – Еще немного, и я сам покончу с собой, чтобы не чувствовать того, что… делаю с тобой.

Он почти выкрикнул это, дернувшись в кресле и пряча от девушки полный отчаяния взгляд.

А потом во тьме, в пять часов утра позади них заревел медведь.

Так сначала подумала Саша, и даже испуганно обернулась, ожидая увидеть зверя, но его не было.

Напомним, по дороге в Самару она запретила себе думать о Винсенте и сделала это в чрезвычайно жесткой манере. Но, услышав, как взревел где-то далеко чей-то двигатель, разнося эхо по всей округе, Саша вспомнила его улыбку и то, как он умолял ее остаться. Да, ей показалось, что это был медведь. Она слышала его рев в лесной чаще и испуганно посмотрела на Винсента, но тот улыбнулся ей. И сказал: «Мы не делаем ему зла, нам незачем его бояться. Спи спокойно, я буду рядом…» И Саша в тот раз действительно уснула, ничего не опасаясь.

Воспоминания о нём так ясно, чётко и с такой живостью в ней вспыхнули, что она растерянно покачнулась, схватившись за голову…

Винсент. Его загадочная и печальная улыбка. Она обещала ему… вернуться, и он сказал, что будет ждать её.

Он ждёт её! Саша осознала внезапно, что не имеет права уйти, пока кто-то её искренне ждёт…

Приходить в себя не было времени. Она была одна, Кристиан еще даже не проснулся, с ней рядом – два типа, намеревающихся убить ее. Но она не может сейчас умереть. Пока есть хотя бы одно живое создание, перед которым она в ответе, Саша не может позволить себе умереть. Если бы хоть одна душа в мире любила ее и тянулась к ней, девушка бы не допустила в себе и мысли о смерти, она бы боролась с этим дьяволом из последних сил.

Может быть, она совсем и не симпатична этому дикарю, с которым ее и по сей час связывает такая невероятная связь. Может быть, он забыл ее или собирался использовать, но, если есть хотя бы малая вероятность того, что ему не всё равно, что произойдет с Сашей, то она не может просто взять и бросить его. Она собиралась его навестить, и она это сделает. Только сначала ей нужно выжить.

Саша, как мы уже говорили, находилась в ситуации безвыходной, а соображать, как Кристиан, принимая решения на ходу, она не умела. Всё, что у нее оставалось – ее храбрость и умение совершать неожиданные для самой себя отчаянные поступки.

В февральскую ночь знаменательного побега из больницы, ее накачали таблетками, по действию напоминающими аминазин или стремительный спуск наковальни на макушку, но Саша исхитрилась вызвать у себя рвоту, что способствовало хоть и скудной, но все же ясности рассудка.

Она помнила, как неслась по обледенелому, пустому шоссе. Истерика стремительно захватывала области самоконтроля, ей каждую секунду мерещилась погоня. На энергии страха она пересекла весьма ощутимую дальность от клиники, почти не замечая ставшие ничтожными холод и разбитость…

Саша никогда не выходила из дома без электрошокера. Она так привыкла таскать его с собой, что постоянно забывала его в своей куртке. Этот подарок Кристиана на сей раз она взяла с собой совершенно случайно, по привычке.

Влад почти никогда не проигрывал, а девушка казалась ему очень легкой добычей. Он знал о ней почти всё. Она искренне сказала ему, что никто не любит ее и ее сердце свободно. Ему в голову не пришло ее обыскивать – ни разу еще существо, которое он пытался убить, не напало на него. Ни разу ему не приходилось толком проигрывать, хотя и попадались ему очень крепкие орешки.

Она развернулась к нему – решительная, злая, неузнаваемая им и, используя эффект неожиданности, всадила полный заряд шокера в отца Влада.

Инвалид смотрел на нее с ужасом, будто не понимая, что она такое. Изменилась даже ее мимика: из хрупкой, тихо говорящей девушки, на него смотрела очень злая фурия.

– Какая же я дура, – шипела она. – Он предупреждал меня… Но ничего, это будет мне хорошим уроком. Вот что, мразь, я действительно хочу умереть! И мне действительно больно! И, может быть, в этой внутренней войне я однажды проиграю… Но я сделаю это, когда вокруг меня никого не останется. Я сделаю это одна и буду драться со своими демонами, даже если не останется надежды. Я не очень сильный человек, но я буду очень… очень… очень… стараться.

Повторяя это свое «очень», Саша с силой била Влада по голове тупым концом шокера. Он относился к первому разряду, то есть, парализовывал в среднем на десять минут. Саша отыскала в пакете, который они взяли с собой, большой мешок и моток веревки. Преступники, видимо, думали связать ее, если бы у Саши возникли сомнения.

Девушка подумала, что иногда предусмотрительность убийц бывает на руку следователю. Кристиан учил ее завязывать узлы и бить по голове. А еще убегать и использовать подручные предметы не по их назначению и очень агрессивно.

Саша крепко связала вместе ноги обоих преступников. Пока старший преступник приходил в себя, она намотала петлю вокруг шеи Влада, села позади него и ждала.

– С добрым утром, – хмуро сказала она, когда он очнулся. – К берегу поворачивайте!

Мобильный телефон Фишера она наизусть не помнила просто потому, что по привычке типичного гуманитария была не способна держать в голове ряд из трех чисел дольше получаса.

Стоит заметить, что в это самое время, начиная с 2009 года через Амурский пролив начали строить мост. Рычание медведя, услышанное Александрой, было шумом просыпающейся техники, ведь был пятый час утра, работы шли плотные. К берегу подкатил огромный строительный кран с материалами и громогласно заскрипел – низко, басовито. Теперь-то это, конечно, уже построенный мост. И если ехать по нему из Владивостока в направлении полуострова Де-Фриз, то можно и впрямь увидеть по левую сторону вечность. Там воды океана смыкаются с небом. Эта фантастическая картина отныне символизировала для Саши жизнь.

Когда Кристиан позвонил на номер телефона, полученный от бабушки Алины, он услышал вкрадчивое и строгое: