Эль Бруно - Бестиарий [litres]

– Это – не важно, – медленно ответил Кристиан, отчего-то улыбаясь. Он повторил, буквально смакуя:

– Владивосток – надо же, какое смешное стечение обстоятельств! Пусть приходит завтра в агентство, я возьмусь.

– Ты собирался туда? – удивился Дима, хорошо знающий, что Фишер не любит покидать «свой город».

– Примерно в этом направлении, – рассеянно пробормотал Кристиан. – Папа попросил кое-кого встретить. Скука…

– Ладно, но как ты понял, что у меня кто-то умер? – проворчал Дима.

– Мне ужасно лень объяснять. Сам поймешь, это – не сложно. Я пошел, – Крис действительно говорил на ходу, доставая из кармана ключи от машины.

У Димы пунктик – он свято верит, что легкая небритость делает ему мужественным. Гладко выбритым его можно увидеть только на официальных собраниях, которые он ненавидит. А пьет он по ночам в редчайших случаях, потому что презирает спиртное. Вынудить его употребить алкоголь, да еще и утром, может только событие личного характера. Если прибавить к этому гладко выбритое лицо – получится встреча с человеком, которая не сулит ему ничего хорошего. Если это – личное, значит, драма. Наконец, он вытащил меня из клуба, что только подтвердило догадку. Трагедия – кто-то смертельно заболел, обанкротился или умер.

Самое интересное, что мне и впрямь по пути. Придется брать авиабилет еще и для Александры.

Это плохо. Она не готова к испытаниям такого масштаба, я не проверял ее на стрессоустойчивость и, учитывая специфику ее нервной системы, она будет неадекватна. Но оставлять ее одну просто нельзя на такой срок, у меня не остается выбора.

На другое утро Саша проснулась от того, что Кристиан стучал в дверь спальни. Она потянулась, сонно сползла с кровати и разрешила ему войти. Фишер заглянул в комнату и некоторое время смотрел на девушку, забыв о первоначальной причине визита:

– Это моя рубашка!

– Она длинная, – как будто это могло что-то объяснить, бросила ему Саша и прошла мимо детектива, зевая. – У нас сегодня гости?

Кристиан медленно развернулся и пошел вслед за ней.

Не люблю, когда трогают мои вещи, вообще не склонен делиться. Девушки почему-то имеют неосторожность полагать, будто мужская одежда смотрится на них мило. Я терпеть этого не могу, как и любые женские манипуляции. Беспомощность, трогательность, невинность… действуют на меня несколько раздражающе, когда они лживы.

Александра выглядела попросту глупо. Мужская рубашка терпимо смотрится на девушках, у ног которых есть измеримая толщина. У моей помощницы дела обстоят гораздо более плачевно.

Терпеливо вздохнув, я сказал себе, что это, в конце концов, не важно, потому что Александра тоже принадлежит мне.

Его помощница обернулась, словно почувствовав неладное, и едва не столкнулась с детективом, следовавшим за ней вплотную, точно тень. Фишер проронил негромко, но отчетливо:

– Есть намек на стоящее дело. Оденься, будешь присутствовать на допросе клиентки.

После чего он удалился.

По-армейски оперативно, полностью одетая, причесанная и умытая, Саша вскоре заваривала на кухне кофе, достигая в ремесле баристы существенных успехов. Кристиан признавал за ней талант делать этот напиток очень вкусным. Саша начала с экспериментов со специями и фруктами. Раньше, например, он не подозревал, что крепкий кофе можно пить с бананом и мускатным орехом.

– Это моя кружка, – холодно констатировал Фишер, когда Саша села возле него в кресло.

– Она большая, – будто это могло что-то объяснить, ответила девушка и продолжила пить кофе, щедро сдобренный взбитыми сливками. Кошмарную гадость, по мнению Кристиана.

Можно попробовать отобрать, но я просто представлю, как заставляю ее съесть эту кружку. Как она ломает зубы, царапает десны и, наконец, понимает, что, оказывается, я не склонен к легким социальным играм, а чувство юмора у меня радикальное.

Детектив, спустя небольшую паузу, кратко объяснил ей суть предстоящего дела, и Саша сказала:

– На этот раз я намерена принять более активное участие в диалоге. Мне… мне надо как-то бороться с социофобией. Я попробую, ладно?

– Ладно.

– Никогда не видела, как ты допрашиваешь. Когда к нам приходит посетитель, я прячусь в комнату…

– И лучше бы тебе не видеть, но рано или поздно это бы произошло.

– Ты их пытаешь? – попробовала пошутить Саша.

– Иногда хочется, – совершенно откровенно ответил Кристиан.

Появившаяся на пороге кабинета женщина, словно мышь, осторожно огляделась по сторонам, уточнила, по нужному ли адресу попала, а потом села в кресло перед Кристианом, устремившим на несчастную жертву инквизиторский взор.

Объект женского пола, тридцати восьми лет. Именует себя Лидией Николаевной, среднего роста, упитанной комплекции, типичная домохозяйка в свои годы, но еще пытается ухаживать за собой и знает толк в одежде, выглядит привлекательно, регулярно закрашивает седину на русых волосах – по привычке, а не чтобы кому-то нравиться.

Простая, с виду, женщина, выделяющаяся только болотным омутом печали в глазах, как охарактеризовала это позже моя помощница. Это чувство появляется вместе с тусклым, водянистым взором покалеченного взрослением внутреннего ребенка. Так бывает – не выбралась, не добилась, разочаровалась, и кто-то выключил в зрачках свет.

И преследовал ее запах перемен – веяло грехопадением, трупной затхлостью. Она ненавидит себя, и демон этот, причмокивая, пожирает ее. Он родился недавно, гнездится в легких, душит. Если ситуация усугубится, она заболеет туберкулезом. Не мои проблемы, пока Лидия Николаевна никого не прикончила или не попыталась нарушить равновесие окружающей среды. Ее оберегает слабое сияние надежды. Должно быть, второй ребенок…

Я не читаю эмоции, подобно Александре, но мой нюх натренирован на дефекты, грязь и греховную натуру человека. Ненависть к себе пахнет стариковским потом, отдает гнильцой. Все это можно ощутить, если демон очень силен, как в данном случае.

– Зовите меня просто Лида, пожалуйста. Не старуха, вроде, – принужденно улыбнулась женщина, заговорив тихим, мелодичным голосом и поднимая взгляд на красивого, но уж очень не по-юношески серьезного детектива.

Кристиан ответил спустя секунду:

– Как хотите. Для расследования мне понадобятся ваша честность и полное содействие. У вас есть фото дочери?

– Вот, новогодний снимок, – она торопливо, отчего-то волнуясь, вытащила из бежевой, элегантной сумочки пластиковый пакет. – И еще там ее предсмертная записка. Браслетик ее отдали, фенечку из бисера, но я не знаю, нужно ли это вам, – Лида вопросительно взглянула на детектива.