Михаил Кормин - Красная река, зеленый дракон [litres]

В темноте через мутные, запыленные стекла трудно было что-то разглядеть. Неясная, темная фигура ворочалась на летней веранде как раз там, где находился велосипед. На земле, в бурьяне, валялись осколки стекол и деревянные плашки от рам. Кто-то просто выломал одно из окон, выбил его и забрался на кухню. Лиза пригнулась, присела на землю, подняла телефон над головой так, чтобы камера могла заснять происходившее. Но на экране вообще ничего разглядеть было нельзя. Поэтому она подошла к разбитому окну ближе, оперлась одной рукой на обломки стула, выброшенного с летней кухни неизвестным, и заглянула внутрь.

Трудно было понять, кто орудует сейчас внутри дома. Но этот кто-то был один. Фигура то поднималась с пола, то снова опускалась на него, вставая, кажется, даже на четвереньки. Лизе даже на какое-то время подумалось, что это вообще не человек, а может быть, медведь. Или обезьяна. Хотя, откуда обезьяна в Карташевке? По слухам, кто-то держал в одном из коттеджей каракала. Но каракал это не обезьяна, а вроде бы кошка, да и обезьяны совершенно точно не носят одежду. Даже если они живут в поселке. А на того, кто разносил сейчас летнюю кухню, был надет какой-то плащ или дождевик – когда незнакомец натыкался на стену или предмет, а хлама на летней кухне накопилось немало, полы плаща поднимались в воздух. Наверное, все-таки дождевик, из обычного полиэтилена. Цыган – и в дождевике? Возможно. Или какой-то наркоман, может быть даже приехавший из города. В последнее время их много, говорят.

Незнакомец прошел совсем рядом с разбитым окном, задев его боком. В отблеске молодого месяца, поднявшегося из-за деревьев, Лиза различила даже цвет плаща – зеленый, а на рукаве надпись большими белыми буквами: «Курьерская служба Искорка».

Твою же мать.

Дура Федотова принесла ей вещдок, но у себя не оставила. Такая ли она дура? Может и нет. Лиза дура, это точно, как тогда старая цыганка и говорила. Значит, действительно велосипед принадлежал раньше курьеру. Причем совершенно точно, курьер не по доброй воле расстался с ним. Может быть даже тот, кто у него забрал этот велосипед курьера в итоге и убил. И забрал его одежду. Так вполне могло быть. И теперь этот убийца пришел за велосипедом. Скрыть улики. Кто его знает, может там отпечатки пальцев, или еще что, ДНК какое-нибудь. Лиза слабо представляла, как ДНК могла бы помочь Пивоварову в поиске предполагаемого убийцы курьера, и вообще, искал ли участковый пропавшего работника доставки. Но если кто-то в зеленой курьерской куртке пришел в ее дом, и теперь бродит по летней кухне, разбрасывая вокруг дома вещи, вылетающие в окна – то это значит, что пришел он именно за велосипедом. Лиза пока не решила, как появление незнакомца связано с непонятным движением чашки по столу и прыжками кастрюли по полу. Сейчас это вообще не имело значения. Гораздо важнее было то, что от дома нужно уходить. И уходить как можно более тихо, чтобы неадекват в зеленой ветровке не понял, что она здесь. Хорошо, что он не услышал ее крика, когда выламывал окно. Может быть он сейчас вообще под чем-то, и тогда дела совсем плохи. Да что он там вообще делает, велосипед же около самого окна стоял, сразу видно же?

Лиза начала отползать от летней веранды, с которой все еще доносились грохот и звон. Она решила добраться до сарая, за которым начинался забор, а после уже выбежать со двора через калитку. На середине пути Лиза ощутила, что ее телефон в кармане джинсов вибрирует. Не разгибаясь, она попыталась выключить вибрацию, нащупала трубку, но палец скользнул по экрану, и громкая связь мессенджера включилась от неловкого нажатия. Через секунду над огородом раздался истошный заспанный голос Федотовой:

– Лизонька, что случилось у тебя, чашка опять поползла?

За забором залаяла проснувшаяся собака. Лиза бросила мерцающий телефон в траву, прикрыла динамик рукой и выключила трубку, надолго прижав палец к боковой кнопке. Федотова и здесь смогла навести суматоху. Лиза замерла. Теперь она старалась даже не дышать, вглядываясь в темноту за своей спиной. Явно ведь услышал. Кто бы там ни был. Даже если соседский пес проснулся, и теперь заливался лаем за забором, бренчал цепью и рвался с привязи, то тому, кто пробрался в эту ночь на летнюю кухню крик бывшего библиотекаря из Гатчины тоже ведь должен был быть хорошо слышен? Однако, незнакомец не погнался за ней, не побежал во след. Лиза не увидела погони, зато ее взору предстало нечто другое.

Похоже, грабитель наконец-то нашел то, что искал. Это действительно был велосипед. В проеме разбитого окна показалось первое колесо. Погнутое, так же, как и рама. Конечно, месяц не очень хорошо освещал дом и огород, но даже в полумраке можно было с легкостью различить, что велосипед теперь сломан. Вслед за велосипедом, выброшенным из окна, появился и тот, кто вломился в дом Лизы. На нем действительно был зеленый непромокаемый плащ, такой, который обычно носили курьеры. Человек был невероятно сутул. Или просто держал голову обращенной лицом к земле. На фоне квадратных стекол веранды видны были только его плечи, узкая спина, руки. Покинувший дом переминался с ноги на ногу, никак не разгибая шеи – все смотрел и смотрел зачем-то на землю… И тут Лиза наконец-то поняла, в чем дело.

У выбравшегося с летней кухни человек не было головы.

Безголовый начал медленно и упорно шарить руками по земле. Он снова искал велосипед, лежавший совсем рядом. Лизе стало понятно, почему незнакомец не услышал ни крика Федотовой, ни ее слов, продолжая разносить веранду в поисках велосипеда. Ему просто нечем было слышать. Конечно, и видеть он ничего не мог. Добраться до велосипеда он был способен только на ощупь, и, найдя его, опершись на раму, облокотился теперь спиной на стену веранды. Собака за оградой замолчала.

Безголовый все неподвижно стоял около ее дома, словно чего-то ждал. В бледном, зыбком свете месяца он походил на статую велосипедиста, у которой кто-то из деревенских хулиганов отколол голову. И если бы не полы плаща, чуть заметно развивавшиеся на поднимающемся холодном ветру, его действительно модно было бы принять за памятник, который кто-то по старой деревенской традиции брать все то, что плохо лежит – притащил к себе на дачу из какого-нибудь заброшенного пионерлагеря. И поставил вместо пугала, в устрашение воронам.

Лиза дрожала. То ли от холода, то ли от страха – пока что она не понимала. Увиденное не заставило ее кричать или бежать. Но привело к оцепенению, схожему с тем неподвижным состоянием, что было у безголового. Так и стояли они, почти друг напротив друга. Не более чем в двух десятках шагов один от другого. И неясно было, понял ли жуткий велосипедист, что она где-то рядом, или нет. Девушка не стала дождаться его реакции. А продолжила движение к сараю, поминутно оглядываясь. Но безголовый все еще не двигался, словно давая ей возможность уйти. Хотя Лиза и была уверена, что он, этот странный человек, это странное существо – торс на двух ногах с руками, лишенный головы, просто не подозревает о ее присутствии. Неизвестно еще, как бы он поступил, узнав, что кто-то есть рядом.