Чон Сэран - Медсестра-заклинательница

– Подожди!

– Почему?

– У него внутри школьная форма.

Ынён, по-прежнему нажимая ногой на голову дракона, посмотрела на то место, куда указывал Инпхё. Через прозрачную кожу на груди дракона, походившей на черное желе, действительно виднелась школьная форма.

– Он что, сожрал ребенка? – испуганно спросила Ынён.

– Нет, это только школьная форма. Я вижу имя.

Читая, Инпхё почувствовал боль в груди. Имя было ему знакомо – он знал ребенка, которого так звали. Ходили слухи, что это внебрачный сын главы семьи, которая владела корпорацией с логотипом на спине дракона. Инпхё не верил этим слухам, потому что будь оно правдой, вряд ли такого ребенка отправили бы в школу М. Когда Инпхё узнал, что через несколько лет после окончания школы мальчик покончил с собой, он отчасти почувствовал свою вину, потому что даже не мог вспомнить лица этого ребенка.

Ынён, видя выражение лица Инпхё, убрала ногу с головы дракона, коленом придавила шею и села на него верхом.

– Что будем делать?

Ынён слегка провела мечом по спине дракона, чешуйки, из которых, как из мозаики, складывался логотип, выпали.

– Что от него оторвать, чтобы он не стал плохим?

– А это возможно?

– Не знаю. Просто попробую. Надо вынуть вот это.

Ынён изо всех сил вырвала кольцо из носа дракона. Из этого места, словно кровь, хлынула черная вода. Инпхё подумал было, что на этом все и закончилось, но Ынён приподняла дракону веки. Мутные глаза беспокойно бегали. Инпхё стало нехорошо – он и недоваренный белок есть не мог, а тут такое. Но он не мог отвести взгляд. В глаза были воткнуты сережки-гвоздики с жемчугом. Они были ему знакомы.

– Достань.

– Я?

– У меня руки заняты. Или ты хочешь его держать?

Инпхё попытался вытащить серьги из теплых и скользких глаз. Раз, два. Он велел дракону не двигаться, и тот, словно понял его, замедлил движение глаз, и Инпхё удалось извлечь серьги. Они были воткнуты глубоко, поэтому ему пришлось выковыривать их ногтями, но дракон терпел. Когда Инпхё достал серьги, Ынён спустилась с шеи дракона.

Тело дракона плавно поднялось. Сперва сантиметров на десять, а потом опять опустилось. Инпхё невольно протянул руку и погладил его по носу. Соберись с силами, поднимись. На этот раз я не брошу тебя на землю. Давай попробуем еще разок. Инпхё гладил дракона, как в детстве гладил черного ретривера. Дракон длинными усиками, похожими на усы карпа, терся об Инпхё. Ынён наблюдала за тем, как в полупрозрачном теле дракона появляются какие-то внутренние органы, какие именно – трудно было разобрать. Также она увидела, что смятая школьная форма внутри него медленно растаяла. Дракон чуть поднялся. Ынён тоже переживала за дракона, поглаживая его по туловищу, которое напоминало спресованную тушь для каллиграфии, посыпанную черными кунжутными семечками. Ощущение было необычным.

Метр.

Полтора.

И он с легкостью взлетел вверх. Вновь поднялся вихрь, разбрасывая во все стороны камушки. На этот раз он был еще сильнее, чем прежде, было трудно открыть глаза, да и причины их открывать не было. Находясь в вихре, Инпхё и Ынён положили головы на плечи друг другу, защищая глаза. Ынён положила очки обратно в карман. Из-за сильного ветра невозможно было даже дышать. Инпхё в белой развевающейся рубашке и Ынён в белоснежном халате походили на пару лебедей, скрестивших головы. Стоя в таком положении, Инпхё подумал, что окрашенные волосы Ынён оказались мягче, чем он ожидал, а Ынён почувствовала, как от легкого запаха, исходившего от Инпхё, у нее улучшается настроение. Им было немного жаль, когда вихрь утих и издалека послышались разные голоса.

Когда они открыли глаза, дракона уже не было – он улетел.

В школу поступило множество звонков с требованием разъяснить ситуацию. Кто-то спрашивал: не произошел ли снова взрыв газовой трубы. Инпхё проинструктировал всех отвечать, что это был торнадо «Парящий дракон». Учителя должны были говорить, что потоки ветра у поверхности земли и на высоте поменяли направление, и из-за этого возникло такое явление. Но они никак не могли с этим согласиться.

– В нашей стране торнадо образуется на море.

– Ну, местами же может возникнуть и на суше.

Инпхё уже совсем привык отвечать, не испытывая никакого стыда. За эти несколько лет он научился отвечать на каверзные вопросы, не лишенные логики. Ну, дракон же поднялся, значит, это был «Парящий дракон». Что тут еще скажешь. Инпхё оставался спокойным.

Однако у него тоже был один вопрос.

– Причина была в жемчуге?

Ынён достала из ящика стола какой-то браслет, сделанный из тонких цепочек.

– Нет, это негативное золото.

– А, золото бывает негативным?

– Это золото из Аушвица.

– Что? Из того самого?

– Я слышала, что такими золотыми изделиями торгуют для магических обрядов, но не знала, что кто-то реально их применяет. Люди, которые до сих пор не осознали, что есть такое дно, куда нельзя падать, наверняка так никогда этого и не поймут.

– Ой, минутку. А откуда этот браслет? Мы же достали из дракона только кольцо и серьги.

– Мне сказали, что его нашли в столовой в кастрюле для супа. Женщина, которая его обнаружила, расспрашивала всех, пытаясь выяснить, чей он. Но, так и не найдя хозяина, оставила его себе. После чего у нее обострился ревматизм, и она принесла его мне, сказав, что это странный предмет.

– А, вот от чего случилась дизентерия…

– Я думаю, что один человек сильно заболел.

Инпхё задумался, но быстро понял, о ком шла речь. А, Чиён.

– Конечно, она совершила это за большие деньги. Но за это должна была сильно заболеть. Она доставила сюда серьги, кольцо и браслет. Думаю, она сейчас сильно болеет.

Инпхё, к своему удивлению, не испытал никаких чувств.

– Я не хочу, чтобы она болела.

Я знаю. Ынён кивнула головой. Не нужно больше о ней говорить. Ничего не поделаешь – она выглядела доброжелательной, но оказалась не такой. Так они пообщались взглядами. И наступил миг, которого ждал Инпхё, когда слова, которые так хочется сказать, не проглатываются обратно, а выходят изо рта, как уверенная пуля.

– Не уходи из школы. Не надо переходить в другую.

– Да, я как раз собиралась остаться еще на несколько лет. Только подумаю, что здесь все нормализовалось, и обязательно что-то случается.

– Я не об этом. Будь со мной.

Инпхё взял холодную руку Ынён в свои и, сжав ее, прижал к себе и поцеловал. Потом обнял ее голову и поцеловал в лоб.

– Так медленно ко мне пристаешь, – пожаловалась Ынён.

– Я тебя люблю, даже если ты вся будешь ходить в цветочках с головы до ног.

Ынён захохотала. Но Инпхё испугался, вдруг она так и сделает, но тоже рассмеялся.

Так Инпхё добровольно вошел в цветочный ад. Они становились все ближе и ближе друг другу, и однажды он проснулся, лежа в доме с цветочными занавесками под одеялом в цветочек. Он не понимал, как он до этого дошел, и невольно потрогал свои подмышки – вдруг она завязала там узелки. Конечно, иногда он так думал, но, если исключить разницу во вкусах относительно интерьера, в целом он был доволен жизнью, в которой они целовали друг другу шрамы, помогая забывать жизненные трудности.