Рене Ахдие - Падший [litres]

– Спасибо за то, что оказался таким настойчивым, – выпалила Селина.

Лоб Майкла сморщился от непонимания.

– Всегда пожалуйста?

– Ты понял, о чем я. – Она взмахнула своей затянутой в перчатку рукой, как будто бы смущаясь. – Я ценю, что ты приглашаешь меня прогуляться каждый вечер, особенно учитывая, что я отказывала тебе несколько раз до этого. – Селина поняла, что сказала, только когда уже произнесла это. – То есть… ох, putain de merde [63] Твою мать (фр.). , – выругалась она. – Неважно, забудь.

Майкл рассмеялся. Звук, с которым смех срывался с его губ, был… приятным для слуха. И хотя память Селины была сейчас хуже, чем у мухи-однодневки, она отчего-то вспомнила, что он не так часто смеется подобным образом. И приятно, когда он все-таки это делает.

Тепло прилило к щекам Селины.

– Мне не следовало так говорить, – пробормотала она.

– Не следовало сквернословить или припоминать, что несколько раз подряд отказывала мне?

– И то, и другое?

Он продолжил смеяться.

– Мне нравится, что ты больше не переживаешь о том, что говоришь при мне или как ты это говоришь.

Селина помрачнела. Она понимала, что Майкл пытался сказать ей комплимент, однако тем самым он невольно напомнил ей о том, сколько всего она потеряла той ночью в соборе Сен-Луис. Она и впрямь порой чувствовала себя так, словно забыла какую-то ключевую деталь своего характера, забыла, кто она такая на самом деле.

И снова гнев на саму себя окутал ее, как плащ, прилипший к телу во время дождя.

Хватит всего этого. Сегодня она здесь. Она в безопасности, в компании приятного юного джентльмена, который спас ей жизнь, рискуя собственной. И Селина обязана быть благодарна тому факту, что забыла все произошедшее, что таким образом уберегла себя от кошмаров, которые в ином случае следовали бы за ней по пятам и днем и ночью, бог знает как долго.

Просто… она ведь должна помнить хоть что-то из того, что приключилось с ней, разве не так?

Раны, которые она получила в ту ночь, были не из обычных. Шрам на шее до сих пор розовел, стягивая кожу. Когда Селина делала глубокий вдох, грудь каждый раз сдавливало так, будто ей под ребра вонзали тонкий кинжал.

Когда Селине было двенадцать, она обожглась, вынимая буханку хлеба из железной печи в своей квартирке, где жила с отцом. От того происшествия у нее остался шрам: тонкая красная линия на тыльной стороне левой руки, рядом с запястьем. Шрам этот служил ей вечным напоминанием о том, что следует быть осторожнее вблизи огня.

Пожалуй, она бы и не усвоила этот урок, если бы не осталось шрама.

– Как твоя первая неделя в новом магазине? – поинтересовался Майкл непринужденным тоном.

Селина повеселела, радуясь возможности сменить тему.

– Должна признаться, я была рада отвлечься на работу. И еще больше я радуюсь, наблюдая, как замечательно все выходит.

– Что ж, познакомить Новый Орлеан с парижской модой было отличной идеей – особенно будут рады дамы, которые любят ежедневно менять наряды. – Майкл ухмыльнулся, с восхищением глядя на Селину. – Скоро тебя начнут хвалить все.

– Благодарю тебя за веру в меня, однако правда в том, что я не смогла бы справиться со всем этим без помощи Пиппы и Антонии. То, что они умудрились проделать всего за несколько последних недель, настоящее чудо. – Пока Селина говорила, они с Майклом прошли мимо магазинчика дамских шляпок, и владелец кивнул им, коснувшись своего головного убора. – И конечно же, всему этому не суждено было сбыться без великодушного покровительства мадемуазель Вальмонт.

Взгляд Майкла помрачнел, однако хмурая тень появилась и тут же исчезла.

– Ты хоть раз говорила со своей загадочной благодетельницей?

– Она общалась со мной по переписке и обещала навестить магазин, как только вернется из Чарльстона.

Они прошли еще полквартала перед тем, как Майкл ответил ей, задумавшись о чем-то. Селина видела, что он обдумывает свои слова, что подстраивается под нее, стараясь шагать в ногу. Движется обдуманно, но все равно обеспокоенно.

– А ты помнишь… что-либо о мисс Вальмонт или о вашем знакомстве до произошедшего?

Несомненно, обдуманный вопрос со стороны Майкла. Даже слишком обдуманный, чтобы сойти за обычное любопытство.

Селина хотела было спросить в ответ, почему он задает подобный вопрос. Казалось, Майклу никогда не нравилось, когда кто-то упоминает о тихом инвесторе ее магазинчика.

– Я помню, что шила для мадемуазель Вальмонт наряд для маскарада, однако до сих пор не могу припомнить большую часть наших бесед и встреч. И не помню ничего примечательного помимо того, что она любит моду, шутить и что она богаче самого короля Мидаса. – Селина проглотила новую волну растерянности, появившуюся в мыслях при упоминании о забытом. – Тем не менее я рада, что ей понравилась моя работа настолько, что она решила поддержать мое ремесло. И именно она познакомила меня с моей новой сотрудницей Элуиз Генри, которая оказалась асом в ведении финансов. – Селина заставила себя улыбнуться. – Я считаю деньги так же, как пеку пироги, то есть отвратительно.

– Элуиз… Генри? – Майкл скосил губы набок.

– Да, а что? Ты с ней знаком?

Он сделал паузу, а затем покачал головой.

«Врет», – подумала Селина, внезапно изумившись от осознания этого факта. Майклу было несвойственно скрывать что-то, он отличался прямотой. Порой говорил правду даже тогда, когда это было не в его пользу.

Селина красноречиво покосилась на него:

– Почему ты…

– Ты доверяешь мисс Вальмонт, Селина? – оборвал ее Майкл.

– А что, не должна?

– Нет, просто я думаю, что тебе не стоит полагаться на кого-либо столь… загадочного.

– Майкл, ты знаешь что-то о ней, что должно меня беспокоить?

И снова он заколебался, прежде чем ответить.

– Нет. – Он провел свободной рукой по темным вьющимся волосам Селины, растрепав ее локоны.

Опять он соврал, и его поведение на этот раз возмутило Селину достаточно, чтобы ответить ему невежливо:

– Не волнуйся по этому поводу. Я не стану полагаться ни на кого слишком долго. Учитывая, что мадемуазель Вальмонт за нас ручается, а Элуиз ведет финансы, банк предоставил магазину довольно большой кредит, вопреки даже беспокойным замечаниям Пиппы относительно того, что бизнес ведут исключительно женщины. – Смех Селины прозвучал даже жестоко. – Пусть умрет идея о том, что нельзя доверять деньги слабому полу!

Майкл прочистил горло.

– Я полагаю, это и правда необычно.

– Однако учитывая, что ты мужчина, откуда тебе знать?

Он моргнул, но Селина все равно успела увидеть в его глазах обиду. Чувство сожаления появилось в ее груди. Что она творит? Из всех людей, знакомых Селине, Майкл был последним, кто заслуживал подобного отношения. С той самой минуты, как она очнулась на больничной койке, он находился рядом с ней, заботясь обо всех ее нуждах – читал ей книги, составлял компанию, приносил вкусный суп, приготовленный его бабушкой.