Рене Ахдие - Падший [litres]

Его слова звенели в ее голове, как звон колокольчика, выводя ее из себя, однако она не реагировала. У нее нет времени злиться. Нет времени вершить сейчас возмездие. Однако ей принадлежал огонь синего пламени – чистый, не идущий на компромиссы.

Когда шпион Эмили покинул маленький темный сад, где они встретились, она выпрямилась и начала расхаживать взад-вперед.

Ее брат выжил. Себастьян Сен-Жермен жив.

Волк, который шпионил для нее (он слушал и передавал ей сплетни, гуляющие среди магического населения города), только что сообщил ей, что Бастьяна видели прошлой ночью прогуливающимся вдоль улицы Руаяль с непринужденным видом, будто ничего необычного с ним не приключилось – как будто на него не нападал вампир, как будто тот не вырвал ему глотку всего шесть недель назад.

Эмили в недоверии замерла и посмотрела на усеянное звездами ночное небо. Справа от нее возвышался голый кипарис, верхние ветки которого усеивал испанский мох.

Несмотря на то что многим людям нравился жуткий вид этого мха, у Эмили он вызывал лишь отвращение с самого детства. Испанский мох – сорняк. Если от него вовремя не избавляться, он может целиком покрыть ветки даже самого здорового дерева, постепенно высасывая из него жизнь.

Эмили посмеялась про себя и продолжила расхаживать.

Себастьян точно этот сорняк. Сколько бы раз судьба ни пыталась вырвать его с корнями или уморить голодом без солнца, он продолжал цвести. Он продолжал высасывать жизнь из всего вокруг, даже из членов собственной семьи и своей первой возлюбленной.

Эмили прикоснулась к топорщащему кожу шраму от ожога на ключице. Ожог после пожара, который тоже начался из-за ее брата двенадцать лет назад, когда ее человеческая жизнь подошла к неожиданному концу. Бог знает, как это случилось. Эмили полагала теперь, что это неважно. Маленькие мальчишки играют с огнем, и, когда они это делают, другие люди гибнут в пожарах.

Когда Эмили в тот день осознала, что ее младший брат оказался в ловушке на верхнем этаже горящего здания, именно она бросилась сквозь толпу мужчин и женщин, пытающихся затушить огонь. Парень из числа пожарных пытался ее остановить, однако пятнадцатилетней Эмили было плевать на собственную безопасность. Она даже не думала о возможных последствиях.

Ее маленький брат мог погибнуть. Она не могла допустить подобного.

После мучительных поисков она обнаружила шестилетнего Бастьяна прячущимся в шкафу на третьем этаже. Она побежала по лестнице, сжимая его в объятиях, но не успела, поняв, что ступени и поручни уже объяты пламенем. В последней, отчаянной попытке его спасти, она вытолкнула брата в окно, задыхаясь от дыма. Он упал точно на простыню, натянутую спасателями внизу. Бастьян чудом не пострадал, хотя и потерял сознание, наглотавшись дыма. А в следующий миг оконная рама рухнула, не позволив Эмили спастись тем же путем. Однако она успела увидеть своего дядю Никодима, угрюмо смотрящего на нее снизу, сжимавшего свою любимую трость.

А потом Эмили оказалась в огненной тюрьме. Она отпрянула в угол, ее глаза начали слезиться, а волосы тлеть от жара. Когда язык пламени коснулся ее платья, оно загорелось еще до того, как она успела закричать. Огонь жалил ее кожу, ослеплял сознание, заставлял сердце нестись галопом в отчаянной попытке спастись.

Страх полностью завладел Эмили. Она сделала глубокий вдох, позволяя ему опалить ей легкие, и взмолилась о спасении.

Она не видела силуэтов в огне до тех пор, пока не оказалось слишком поздно. Она решила, что это ангелы, отправленные за ее душой. Ибо ни один человек не способен двигаться подобным образом – так грациозно и быстро, несмотря на пламя, танцующее словно в Аду.

Когда она очнулась, то была на грани смерти, все ее тело ныло от нестерпимой боли.

– Эмили, – позвал ее хриплый голос. – У тебя мало времени.

Она с трудом открыла глаза.

– Ты умираешь, но я могу спасти тебя, – продолжил голос. – Я могу дать тебя силы, способные обмануть смерть.

– Д-дядя?

– Нет. Я не тот трус, который стоял в стороне и наблюдал, как ты умираешь мучительной смертью. Однако я здесь, чтобы дать тебе то, что ты хотела получить от него. То, что он отказался тебе даровать. – Мужчина наклонился, и его губы оказались у ее уха: – Силы, способные побороть слабости. Тебе нужно лишь кивнуть.

Эмили не нужно было времени на раздумья. Ожоги покрывали все ее тело. Любое, даже самое незначительное движение отдавалось нестерпимой болью, но она все-таки заставила себя кивнуть. Мужчина укусил ее за руку, и от боли, волной прокатившейся по венам, она потеряла сознание. Когда она пришла в себя, то уже была оборотнем. Ей пришлось отказаться от всех своих привычек и нужд, забыть все, чего она добилась в прошлой жизни.

С того самого момента Эмили перестала быть Сен-Жермен. И одно лишь упоминание об этом имени пробуждало мучительное чувство в ее душе. Сен-Жермены не дали ей ничего, кроме страданий и смерти, так же поступили они и с волками, которые потеряли все из-за того, что однажды решили встать на сторону вампиров. Ведь в конце концов ее дядя, тот, кто обязан был ее защищать, просто стоял и наблюдал за ее гибелью.

Воспоминание о золотых глазах Никодима, следящих за ней снизу сквозь клубы дыма, не покидало ее на протяжении более десятка лет. Воспоминание это стало для нее пищей. Силой, что заставляет биться сердце.

В итоге именно Лука и его семья, а в особенности его отец, который ее обратил, дали Эмили то, о чем она мечтала так долго. Место, которое можно назвать своим. Они ответили на все ее многочисленные вопросы. Рассказали все, что Никодим всегда рассказывать отказывался, и нисколько не сомневались, делая это.

И Эмили стала одной из них.

От Луки она узнала, что вампиры и оборотни некогда жили в Другом мире, в землях вечной ночи, известных под именем Сильван Вальд. Лука рассказал ей, что вампиры и оборотни договорились однажды вместе править миром смертных. А потом вампиры попытались продать свое бессмертие, назначив высокую цену. И всех их изгнали из Сильван Вальд по вине вампиров.

Лука рассказал Эмили, как вампиры потом предали волков, возжелав единолично править смертными.

Со временем Лука влюбился в нее. И Эмили ответила взаимностью. Она любила его за то, что могла называть его семьей. За то, что он всегда ставил ее превыше всех остальных. Однако Лука хотел жениться на ней, а девушки, как Эмили, не любят оковы. Если она дарила свою любовь, то не загоняла себя в рамки, не отдавала предпочтение лишь мужчинам или лишь женщинам. И что бы она ни предлагала, имела на это право, потому что это было ее чувство, потому что она могла выбирать что и кому дарить. Мужчины вроде Луки или ее дяди, или даже ее младшего брата никогда не смогли бы ее понять.