Рене Ахдие - Падший [litres]

– Что не так? – спрашивает наконец он.

– Ничего важного. – Я делаю шаг, точно собираюсь продолжить шагать в том же направлении, в каком мы шли до этого. – Завтра разберусь со всеми делами, если еще будет время, конечно.

Джей остается на месте.

– Себастьян.

Я разворачиваюсь к нему:

– Никодим хотел, чтобы я проверил груз, солодовый ячмень, который должны отправить на винокуренный завод в Кентукки. Я обещал, что принесу ему документы, подтверждающие доставку, до восхода. – Я пожимаю плечами. – Могу заняться этим позже, как раз перед рассветом.

– Тебе небезопасно расхаживать в этом городе в одиночку. По крайней мере пока Братство прочесывает переулки.

Я усмехаюсь.

– Сомневаюсь, что наши мохнатые приятели поджидают, когда я выйду на вечернюю прогулку у складов с сахаром. Не переживай на мой счет. Я могу взять с собой Одетту. Ты же знаешь, как она любит наблюдать за восходом солнца.

– Мне совсем не сложно. – Когда Джей поворачивает в сторону, где расположены склады, я задумчиво вздыхаю, а потом следую за ним.

Шах и мат.

Пройдя четыре квартала, мы подходим к длинному деревянному зданию, в котором хранится много видов дорогого сахара и мелассы, их отправляют по реке Миссисипи в центральные районы.

– Какое место? – спрашивает Джей.

Я засовываю руки в карманы брюк.

– Сорок семь.

Мы проходим по двору и останавливаемся у раздвигающихся деревянных дверей, похожих на те, которыми закрывают большие амбары. Где-то вдалеке мяукает кошка, когда я распахиваю одну из дверей.

Джей не заходит. Он замирает на пороге, черные волосы падают ему на лицо.

Хотя я прекрасно понимаю, почему он не спешит внутрь, я делаю вид, что растерялся.

– Джей? – окликаю его я.

– Никто не охраняет склады.

Злорадный смех раздается из-за мешков с сахаром.

– Ты лучший среди нас не без причины, – говорит Мэделин, выходя из тени.

Я не случайно попросил именно Мэделин устроить засаду. Рядом с ней Джей теряет бдительность, так происходит уже не первый десяток лет. Какое бы прошлое их ни связывало, Джей всегда начинает ставить под сомнение свое настоящее, когда она рядом.

А сомнения – лучший инструмент хищника.

– Что ты здесь делаешь? – встревоженно уточняет Джей, мышцы на его шее напрягаются, когда он начинает догадываться о том, что происходит.

– Пришло время нам поговорить, Джейяк, – спокойно говорит Мэделин в ответ.

Он разворачивается на месте. Однако ловушка уже пришла в движение.

Прежде чем Джей успевает сбежать, Арджун хватает его за запястье, заставляя нашего наемного убийцу застыть на месте.

Все происходит точно как мы запланировали.

В тот самый момент, когда Арджун притронулся к запястью Джея, Джей понял, что все потеряно.

В последний раз его умудрились обхитрить подобным образом еще давным-давно, в провинции Хунань, когда колдун Мо Гвай пытал его на протяжении целого месяца в пещере глубоко под землей. Джей будет носить шрамы того испытания всю оставшуюся бессмертную жизнь. В какой-то степени он даже был благодарен за эти шрамы. Они служили ему вечным напоминанием о его величайшей ошибке.

Время, проведенное в пещере, стало для Джея началом конца. Это были самые темные ночи на его памяти. Время, когда мысли о мести захватили его целиком, он был как уголек, вспыхивающий в пламени. И только когда дым рассеялся, Джей осознал всю тяжесть своей ошибки. Узнал истинную цену расплаты.

Чтобы получить шанс отомстить, Джей заключил сделку с правительницей Сильван Уайль. Тогда ему было плевать на последствия. Важен был лишь результат. А теперь эти последствия пришли к нему с высоко поднятыми головами.

Подходящий конец истории, начатой так много лет назад.

Джей смотрел на свою приобретенную семью. На семью, которую в какой-то момент начал ценить даже больше, чем собственную жизнь. Несмотря на то что прикосновение Арджуна парализовало Джея, и он замер на том месте, где стоял, он по-прежнему находится в полном сознании. Он все видел и слышал, и чувствовал, его рецепторы оставались острыми, как у любого вампира. Смертные обычно теряли сознание, если Арджун применял свой дар. Учитывая обстоятельства, Джей бы тоже предпочел сейчас оказаться в отключке.

Нет. Он заслуживал их гнев. Их боль от разбитых сердец. Их кару.

– Скорее, – говорит Арджун, его глаза широко распахнуты, а челюсти сжаты в напряжении от тревоги. – Джей силен. Он не останется неподвижным надолго. И я бы предпочел быть в другом месте, когда он освободится.

Отчаяние душило Джея, точно подступившая к горлу желчь. Его братья и сестры уверены, что как только магия, сдерживающая его, развеется, он захочет им отомстить. И не зря они так думают. Эмоции делают даже лучших воинов слабыми. Делают их слепыми, неспособными видеть дальше ослепляющей стены своих страстей и желаний.

Джей знал об этом больше многих. Жажда мести однажды ослепила его настолько, что он не замечал ничего, кроме нее. Даже после того как он отомстил Мо Гваю, даже после того как услышал сладкий предсмертный крик врага, победа не принесла Джею особого удовлетворения. Умиротворение, за которым так долго гнался Джей, оказалось лишь иллюзией, исчезнувшей вместе с его жестокой целью.

Мэделин показалась в поле зрения Джея, ее серьезные карие глаза сердито глядели на него. Джею в этот момент ничего не хотелось так сильно, как отвернуться от нее. Ему было горько смотреть на нее. Нет, он не хочет на нее смотреть. Боль в его груди казалась слишком сильной, точно на него обрушился вес нескольких миров.

Еще сто лет назад Джей отдал бы все, чтобы увидеть свет ее глаз, увидеть, как улыбка озаряет черты Мэделин, точно солнце озаряет небосвод. Поэтому Джей уставился на нее сурово, мысленно приказывая ей отвернуться. Но Мэделин есть Мэделин. Она никогда не станет делать то, чего он хочет. Только то, что ему нужно.

Бастьян подошел к ней, его лицо выглядело совершенно бесстрастным.

– Ты и правда думал, мы не узнаем о том, что ты играешь в одной команде с правительницей Сильван Уайль? – Голос Бастьяна звучал как лед, сходящий с горных вершин гор. – Ты думал, мы не узнаем о твоем двуличии? Полагаю, мне не следует удивляться подобным предательствам, особенно после того, что сделал Найджел.

– Ты ответишь за это, Шин Джейяк. – Мэделин с трудом выплевывала слова, ее нижняя губа дрожала. Как непохоже на нее. – Comment as-tu pu faire cela?

«Как ты мог так поступить?»

Годами Джей лелеял надежду, что Мэделин сможет его понять. В конце концов, ведь она пожертвовала когда-то всем, что у нее было, ради своей сестры Гортензии, которая умерла бы от болезни, если бы Никодим не согласился обратить и ее тоже. Ради своей вампирской семьи Мэделин отказалась от своих чувств к Джею. Никодим не хотел, чтобы его лучший наемный убийца был уязвим из-за каких-то земных привязанностей.