Дженнифер Макмахон - Темный источник [litres]

Я села к столу.

Отец завладел бокалом и основательно к нему приложился.

– А ты помнишь, Джеки, – проговорил он, тщательно облизав губы, – как мы с мамой приезжали за вами сюда в конце летних каникул и как мы вместе – все вчетвером – ходили напоследок в город, в этот ваш местный универмаг… как его?.. «Четыре угла»?..

Я кивнула:

– Конечно, помню.

– А помнишь, как Лекси всегда убегала вперед? Ей не терпелось поскорее попасть туда, где продавали всякие сладости, поэтому почти каждый раз нам приходилось буквально гнаться за ней. Но в лучшем случае нам удавалось лишь не терять ее из виду…

Он снова принялся напевать и барабанить по столу, так что мне захотелось дать ему по рукам, как непослушному ребенку. И все время он продолжал поглядывать по сторонам – он смотрел то на окно над раковиной, то на голландскую дверь, которая по-прежнему была надежно заперта железными скобами.

Диана допила коктейль и вылила в свой бокал все, что оставалось в шейкере.

– Теперь я понимаю, почему мы не могли ее догнать, – сказал отец. – Лекси убегала от нас в свой собственный мир, а мы, как ни старались, никак не могли туда попасть, хотя нам и казалось, будто мы следуем за ней. Никому из нас просто не было туда хода.

Я почувствовала, как мне на глаза навернулись слезы. Взглянув на отца, я увидела, что он тоже плачет. Его глаза потемнели, зрачки почти слились с радужкой. В мигающем свете свечей они были похожи на два черных пруда. Он снова мурлыкал себе под нос все тот же мотив, и на этот раз я вспомнила. Это была песня «Я слышу, как ты стучишь в мою дверь».

Зазвонил телефон на стене. Звук показался мне неправдоподобно громким. Диана коротко взглянула на меня:

– Возьмешь трубку?

На негнущихся ногах я подковыляла к громоздкому черному аппарату и сняла трубку.

– Алло?

– Простите, пожалуйста, – сказал в трубке тонкий, слабый голос. Он был очень похож на мой собственный, но намного моложе, и на мгновение мне в голову пришла бредовая мысль, что это я-маленькая звоню себе-взрослой. Та самая десятилетняя я, которая только что пожелала, чтобы ее сестра перестала всегда и во всем быть лучшей, особенной, неповторимой.

А что, если то мое желание все-таки сбылось, подумала я сейчас. Что, если той ночью именно я запустила ту последовательность событий, которая включила в себя и болезнь Лекси, и наше растущее отчуждение, и даже ее смерть?

– Я сожалею. Мне не следовало так поступать, – сказал в трубке детский голос.

– Ничего страшного, – ответила я. – Все будет хорошо.

Но на самом деле я так не думала. Больше всего мне хотелось посоветовать себе-маленькой продолжать любить Лекси и не допускать, чтобы мелкие недоразумения разрушили их близость.

Я подавила рыдание. Глаза защипало, и по щекам покатились горячие слезы.

– Кто это? – спросила Диана страшным шепотом. – Что-нибудь случилось?

Но я не знала, что ей ответить. Не могла же я сказать ей, что это я звоню сама себе сквозь время!

– Но ведь я убил рыбок! – сказал детский голос.

Рыбок!..

Это Деклан, догадалась я. Я разговариваю с Дек-ланом.

– Я очень рада, что ты позвонил, Деклан! – воскликнула я. – Откуда у тебя этот номер?

– Но ведь вы сами оставили его на голосовой почте! Я звонил уже несколько раз, но никто не брал трубку.

Значит, это был Деклан. Ну конечно!.. Это не были звонки ни с того света, ни с обратной стороны нашего мира, где мне все еще было десять…

– Я хотел сказать насчет рыбок… Я пытался объяснить мисс Карен, но она не захотела меня слушать.

– О'кей, расскажи мне о них, – сказала я, чувствуя, как помимо своей воли переключаюсь в профессиональный режим. Ощущение было на редкость приятным. По крайней мере, хотя бы в этой области я могла что-то контролировать…

– Они не были теми, за кого себя выдавали, мисс Джеки. И они продолжали со мной разговаривать. И показывать разные вещи…

– Что же они тебе показывали?

Последовала пауза. Я отчетливо слышала в трубке его слабое дыхание и негромкое потрескивание на линии, но к этим звукам примешивалось что-то еще. Не сразу я поняла, что это шелест бумаги и шорох карандаша, которым что-то яростно чертят.

– Всякие вещи, которые я не хотел видеть, – сказал мальчик.

Прикрыв глаза, я попыталась представить, какой кошмар пытается сейчас перенести на бумагу Деклан. Новую стаю зубастых рыб со щупальцами? Или меня, продолжающую проваливаться в бездну?

– Кто звонит, Джеки? – снова спросила Диана, подходя ближе.

– Один из моих пациентов, – ответила я, прикрывая микрофон рукой.

Тетка удивленно вскинула брови:

– Где он взял этот номер?!

Ответить я не успела. Как раз в это время Деклан спросил:

– А вы когда-нибудь видели вещи, которые не хотели?

Именно в это мгновение мне показалось, что за кухонным окном я вижу лицо Лекси. Она смотрела на нас и улыбалась.

– Я…

Диана вырвала у меня трубку и прижала к уху.

– Там никого нет, Джеки! Только гудки.

По ее лицу было видно, что она считает меня сумасшедшей. И быть может, она была не так уж не права.

Лицо в окне исчезло.

Это вполне могло быть отражение моего лица.

Я начала медленно пятиться к двери. Мое сердце то отчаянно билось, то полуобморочно замирало. Нужно было выбираться отсюда. Бежать. Каждая клеточка моего тела вопила о бегстве.

– Куда это ты собралась, Джекс? – спросил отец, поднимаясь.

– В «Четыре угла», купить еще лампочек, – быстро ответила я. – Без них слишком темно.

– Зато со свечами уютнее.

Он поднял руку и схватил меня за запястье. Пальцы у него были холодные и мокрые. И сильные, как клещи.

– Посиди с нами, Джекс. – И внезапно в его взгляде я разглядела отчаяние. «Не уходи, – молил его взгляд. – Пожалуйста, не уходи. Пожалуйста!»

– Ладно. – Я медленно опустилась на стул. Отец выпустил мою руку, но остался стоять.

– За Лекси! – провозгласил он, поднимая свой бокал с остатками «Маргариты». – За то, чтобы когда-нибудь мы с ней снова увиделись!

В кухню проник Свинтус. Он прокрался прямиком к голландской двери и уселся примерно в футе от нее, настороженно глядя на щель между нею и косяком. Его глаза странно мерцали, отражая огоньки свечей. Вот он прижал уши и чуть слышно заурчал, словно почувствовав кого-то снаружи, но никто, кроме меня, не обратил на это внимания. Диана поставила на стол тарелку с нарезанным сыром и крекерами, отец встал возле раковины и стал смотреть в окно на бассейн. Его лицо, подсвеченное огнями свечей, отражалось в стекле, и я увидела, как озабоченность уступила место широкой улыбке.

– Она там! – объявил он. – Я ее вижу!

Я знала, что должна встать, должна подойти к окну и посмотреть сама, но даже пошевелиться мне было страшно. Это Райан, сказала я себе. Райан или Терри, кому же еще там быть? Они продолжают свою глупую игру, хотя теперь в ней нет никакого смысла.