Дженнифер Макмахон - Темный источник [litres]

Но нет, это были не звезды. Чем глубже мы погружались, тем яснее я видела, что это – люди. И каждый излучал свое собственное зеленовато-белое свечение, словно в руке у него был крохотный ночник, сдерживавший молчаливый напор мрака.

Не выпуская моей руки, Лекси повлекла меня к ним.

Разве это не прекрасно, Джекс?..

Я знала, что человек не может разговаривать под водой, но все равно я слышала ее так ясно, словно она произнесла эти слова вслух. Не узнать голос сестры я не могла.

Только не бойся, и у нас все получится. Мы сделаем это! Донырнем до обратной стороны мира!

Но мои легкие уже требовали воздуха. Я с трудом удерживалась от того, чтобы не открыть рот и не вдохнуть полную грудь воды. Воздуха!!! Мое поле зрения страшно сузилось, как перед обмороком. Холод проникал глубоко внутрь моего тела, и мои кости превращались в хрупкий лед.

Я забарахталась, пытаясь вырваться, но все было бесполезно. Лекс держала меня мертвой хваткой и тащила за собой.

Вниз, вниз, вниз, вниз…

«Кто эти люди?» – мысленно спросила я, вглядываясь в лица тех, мимо кого мы проплывали.

На самом деле я знала ответ, потому что некоторые лица были мне знакомы. Я видела маленькую Риту, нашу семилетнюю тетку, чьи книжки мы читали и в чьи игры так любили играть, видела мистера Девитта, который продавал бутылки с волшебной водой источника, видела прабабку Райана Элизу Хардинг, видела маленькую Марту Вудкок, которая утонула в бассейне задолго до моего рождения. Правда, незнакомых лиц было куда больше, но я не сомневалась, что все эти люди, кружившиеся вокруг нас, словно светлячки ночной порой, когда-то тоже утонули в источнике, став его частью. И, если Ширли не ошиблась, именно от них вода бассейна получила свою страшную силу.

Останься с нами, Джекс! Сделай нас сильнее!

Я хорошо слышала эти слова. Они гипнотизировали меня, парализовали волю; казалось, силы уже начинают меня покидать, и я ничего не могла с этим поделать. Сдаться, уступить – это было так легко, так соблазнительно легко!..

И тут я подумала об отце, о Диане, о моих друзьях и моей жизни в Такоме. Я вспомнила даже Свинтуса, который был таким теплым, пушистым и живым. Я подумала о Деклане, о детях, которым я уже помогла и которым могла бы помочь в будущем.

Нет, я не могу остаться. Мое место не здесь, не с вами!

И я снова попыталась бороться, попыталась плыть вверх, к миру живых, но это было трудно, очень трудно. Лекси была такой сильной, а мои движения были слабыми, медленными, вялыми.

Наверное, это от холода, подумала я и вдруг поняла, что никакого холода больше не чувствую. Какое-то странное тепло возникло у меня в груди и стало распространяться по всему телу. Опустив взгляд, я увидела, что сама начинаю светиться и мерцать, точно звезда.

Видишь, Джекс? Только здесь могут исполниться оба наших желания!

Но вдруг я ощутила нечто другое. Кто-то держал меня за ворот, тащил, дергал, тянул наверх, прочь от людей-звезд.

Лекси вытянула руку, подняла указательный палец. Я повторила ее жест, и наши пальцы скрестились.

Ты и я, Джекс! Джекс и Лекс – команда Икс. Вместе навсегда!

Я закрыла глаза и почувствовала, как меня отрывают от сестры, тянут к поверхности, вытаскивают из воды.

Мне было жаль уходить.

– Я ее держу! – заорал у меня над ухом отец, как только моя голова появилась над поверхностью.

Потом меня вытащили на берег.

26 июня 1972 г.

Ласточкино Гнездо

Странная вещь – время. Порой оно летит, порой – еле-еле ползет.

В этом году мне исполнится девяносто пять. Как незаметно они прошли, эти годы! Уже давно нет Уилла, и наша жизнь вместе все чаще кажется мне сном. Теперь, когда я вспоминаю прошедшие годы, у меня появляется такое чувство, будто я листаю альбом со старыми фотографиями. Вот Уилл и я на балконе отеля. Вот маленькая Мэгги учится вышивать крестиком: она делает это настолько хорошо, что ее первую вышивку мы поместили в рамке и повесили на стену в прихожей. «Человеку свойственно ошибаться, а Богу – прощать» – вот что она вышила. Но это было очень давно, задолго до того, как она встретила Стива, который подарил ей трех дочерей – абсолютно здоровых и очень милых маленьких дочурок. Господи, как же я люблю детей! Они носятся по всему дому, смеются и болтают, и старые стены оживают вновь.

Да, я прекрасно знаю, что́ Стив и Мэгги говорят им про меня. «Бабушка выжила из ума. Она сама не понимает, что говорит, – не слушайте ее».

Что ж, быть может, я действительно спятила. Быть может, я действительно не понимаю, что́ существует на самом деле, а что – нет. Как-то на днях я сидела возле бассейна, перечитывала свой дневник, и вдруг мне стало ясно: то, что написано на этих страницах, никто никогда не должен прочесть. История источника принадлежит самому источнику, и только ему. И я бросила дневник в воду, но моя старшая внучка Линда закричала, прыгнула в воду и вытащила его, хотя он уже начал тонуть.

– Зачем ты это сделала? – спросила она, протягивая мне промокший дневник. – Смотри, он же весь размок! – Линда перелистала страницы, увидела расплывшиеся, размытые чернила и расплакалась. – Теперь его совсем нельзя читать!

Вот и хорошо, подумала я.

За обедом только и разговоров было о том, как я опять все перепутала и швырнула свой дневник в воду. Все качали головами, цокали языками и хмурились. Но я не стала ничего им объяснять. Пусть думают что хотят.

Моя младшая внучка Рита больше всех похожа на Мэгги. У нее темные волосы, темные глаза и какой-то нездешний взгляд. По ночам она частенько прокрадывается в мою комнату на чердаке, забирается рядом со мной под одеяло и просит рассказать ей какую-нибудь историю. Больше всего Рите нравится, когда я рассказываю о ее матери – о том, как та была совсем маленькой.

– Я звала ее своей ласточкой, – говорила я, – потому что, когда она родилась, она была маленькая, как птенчик.

– И поэтому наш дом называется Ласточкино Гнездо? – догадывалась Рита, и я кивала. О том, как я носила за корсетом яйцо ласточки, мечтая зачать ребенка, я никому не рассказываю.

Иногда Рита сама рассказывает мне разные истории. На прошлой неделе она поведала мне о своей подружке Марте, которая живет на дне бассейна.

– Марта говорит, что ей там очень одиноко и скучно, – сказала мне внучка. – Поэтому ей очень нравится, когда я с ней играю.

– Держись от нее подальше! – говорю я как можно строже. – И не приближайся к бассейну!

Но меня никто не слушает.

Я честно пыталась ее защитить. Спасти. Я даже достала булавку, которую прячу под матрасом, и нацарапала на бедре маленькую Р. С годами моя кожа стала сухой и тонкой, как бумага. Кровь текла, и текла, и никак не останавливалась.