Дженнифер Макмахон - Темный источник [litres]

Оказывается, Тед знал о коте!

Интересно, почему меня это совсем не удивило?

Глубоко вдохнув воздух, я постаралась взять себя в руки. Что толку ревновать? В конце концов, я сама установила эту дистанцию между собой и сестрой. Как говорила мне Барбара, в моей ситуации самое правильное – признать наличие обиды, а затем попытаться переформатировать свои эмоции, сосредоточившись на положительных моментах. В данном случае мне, видимо, полагалось думать о том, как это замечательно, что моей сестре нашлось кому рассказать о приблудном коте.

– Тед, – сказала я, накрывая покрывалом кровать, которую я перед этим застелила свежим бельем. – Спасибо тебе. Спасибо за то, что ты всегда поддерживал Лекси.

Он озадаченно посмотрел на меня и покачал головой:

– Не всегда… Впрочем, я делал, что мог. Как и мы все, не так ли?

Эти слова поразили меня прямо в сердце.

Убедившись, что отец устроен и ничто не помешает ему «выспаться как следует», я решила прогуляться в город. На ходу я вытащила телефон, собираясь позвонить Барбаре, но попала на голосовую почту.

– Барбара, это Джеки Меткалф. Мне бы хотелось договориться о сеансе по телефону. То, что я приехала сюда… В общем, у меня есть кое-что, что мне хотелось бы обсудить. Всплыли старые проблемы, появились новые, и мне очень нужен человек, способный мыслить трезво и рационально.

Прежде чем добраться до окраин Бранденбурга, я успела не раз подумать о том, что в детстве этот путь был, похоже, намного короче. Впрочем, тогда мы ездили в город на велосипедах, распевая по дороге песни, просто вопя во все горло или подначивая друг друга быстрее крутить педали. Первой остановкой на нашем маршруте служил обычно универмаг «Четыре угла», где мы покупали самые дешевые, но невероятно вкусные лакомства: лакричные палочки, засахаренные орешки, молочные ириски и мятный сироп в крошечных съедобных бутылочках. У нас в Массачусетсе такого не продавали – во всяком случае, не продавали в ближайшем к нашему дому магазинчике, да и вообще нигде (похоже, в Бранденбурге нашего детства даже простой сахар был слаще, чем в других местах). Оставив перед входом велосипеды, мы входили в магазин и, осторожно ступая по скрипучим дощатым полам, наполняли сладостями бумажные пакеты. Чтобы запить все это, мы обычно брали по бутылочке ледяного рутбира.

Сейчас я шла по Нижней улице, которая раньше была грунтовой. Сейчас ее заасфальтировали. Нижняя пересекала склон холма и упиралась в Мейн-стрит. Дома, которые я видела вокруг, за эти годы почти не изменились – разве только немного обветшали, и я подумала, что над Бранденбургом существует невидимый стеклянный купол, защищающий его от воздействия времени – этакий рождественский «снежный шар», в который вставлена модель очаровательного новоанглийского городка.

Вот и почта. Отсюда мы с Лекси посылали открытки маме, Теду и оставшимся в Массачусетсе подругам: «Прекрасно провожу время, каждый день купаюсь, бабушка передает привет». А вот пекарня «Голубая цапля». Теперь это было довольно большое процветающее предприятие, но все по привычке продолжали называть его просто пекарней. Я хорошо помнила те времена, когда за лимонно-черничными кексами, которые пекла сама Терри Меллер, люди приезжали аж из Бурлингтона. Отец Райана Рэнди знал всех покупателей по именам и всегда угощал нас с Лекси бесплатным горячим шоколадом со взбитыми сливками.

Порой мы играли с другими городскими детьми, но сейчас я не могла припомнить ни одного имени. В памяти возникали лишь смутные образы какой-то девочки с длинными, очень светлыми волосами и мальчика в очках с толстыми стеклами. Другое дело – Райан. Для нас он был почти как родственник. Его и наша бабушки были близкими подругами, они даже росли вместе: предки Райана жили в то время совсем рядом с Ласточкиным Гнездом – по другую сторону холма. Их дружба пережила испытание временем: когда мы с Лекси приезжали на каникулы, бабушка Райана (ее звали Ширли) не раз приходила к нашей и они вместе сидели возле бассейна и потягивали джин с тоником или играли в карты.

Я поравнялась с гостиницей «У Лили» – старомодным фермерским домом, за аккуратным выбеленным забором которого пышно цвели на клумбах яркие цветы. Мисс Лили Брук – ровесница моего отца – владела этой гостиницей сколько я себя помнила. Помимо главного дома, к гостинице относилось несколько летних домиков на берегу реки и большой перестроенный амбар, где проводились свадьбы, выпускные вечера, праздничные банкеты и даже спектакли местного любительского театра.

Универсальный магазин «Четыре угла» мог похвастаться широкой деревянной верандой, где стояли скамьи, на которые можно было присесть и не спеша съесть только что купленный рожок мороженого. Перед верандой была вкопана в землю доска для объявлений, из которых можно было узнать о гаражных распродажах, состязаниях по рыбной ловле со спиннингом, о работе летних лагерей и чаепитиях с пирогами, которые устраивала методистская церковь. Я, впрочем, не стала задерживаться и, поднявшись на крыльцо, вошла в магазин. Пройдя по так знакомо поскрипывавшему полу в глубь торгового зала, я остановилась у охладителя и после недолгих размышлений выбрала упаковку крафтового пейл-эля [7]местного производства – почему-то мне казалось, что Теду оно должно понравиться. Кроме того, я по опыту знала, что, если он намерен пить, будет гораздо лучше, если у него под рукой окажется сравнительно слабое пиво, нежели что-то другое. Сама я тоже была не прочь промочить горло парой глотков пейл-эля.

Уже закрывая охладитель, я вдруг вспомнила случай, который произошел со мной много лет назад. Я тогда стояла на этом самом месте, доставая из очень похожего охладителя холодный рутбир, когда до меня вдруг донесся разговор двух незнакомых женщин, стоявших в соседнем проходе.

– …Позволяет этим девчонкам бегать по всему городу вместе с мальчишкой Меллеров, – сказала одна.

– А что же ей делать? Запереть в доме и никуда не пускать? – ответила другая.

– Им вообще не нужно к ней приезжать и плавать в этом бассейне. Его давно пора засыпать. Не понимаю, почему Мэгги не сделала этого после того, как утонула Рита. От этого бассейна добра не жди. Моя мать всегда говорила, что на нем лежит древнее индейское проклятие.

Они говорили о нас. Обо мне, о Лекси и о нашей бабушке.

С трудом отогнав от себя это воспоминание, я понесла упаковку пива к кассе, где пожилой мужчина пробил мою покупку. Его лицо было мне знакомо; я знала, что это владелец магазина, но его имя совершенно вылетело у меня из головы. Боб? Билл?..

– Больше ничего не будете брать? – спросил он.

– А вы меня не помните? – ответила я вопросом на вопрос. – Я – Джеки Меткалф. В детстве мы с моей сестрой Лекси приезжали сюда на летние каникулы и жили в Ласточкином Гнезде с нашей бабушкой Мэгги Харкнесс. К несчастью, Лекси недавно… – Я осеклась, не зная, какое слово лучше употребить. Умерла? Погибла? Окончательно спятила и утопилась в собственном бассейне?