Дженнифер Макмахон - Темный источник [litres]

Наконец я сказала:

– Мой отец утверждает, что видел Лекси. Что она приходила в дом и разговаривала с ним. В подтверждение своих слов он предъявил эскизы, которые он сделал якобы во время ее визитов. Он запечатлел ее на чердаке, в комнате, на кухне… Наверное, Тед смог бы нарисовать ее и по памяти, но есть некоторые детали, подробности… Они-то и беспокоят меня больше всего. Есть вещи, о которых он не мог знать, если только не увидел их своими глазами.

– Где сейчас твой отец? – спросил Райан. Его голос звучал абсолютно серьезно, и я почувствовала некоторое облегчение. В глубине души я боялась, что он меня просто высмеет.

– В доме, где же еще. С ним сейчас Диана. Она считает, что у него был нервный срыв или что-то вроде того.

– А что думаешь ты?

Я думаю, что нервный срыв случился со мной.

– Вчера вечером, после того как Тед вы́сыпал прах Лекси в бассейн, он показал на воду и сказал, что она там. Что он ее видит… – Я ненадолго замолчала, чувствуя, что вступаю на зыбкую почву. Видела ли я что-то сама? И что я видела? А главное, стоит ли рассказывать об этом Райану?

В этой воде есть только то, что мы носим в себе …

– Я тоже кое-что видела, – призналась я наконец. – Что-то белое. Словно рука протянулась со дна, поднялась над поверхностью и тут же исчезла.

Райан коротко взглянул на меня, но сразу же опустил взгляд и уставился на свой кофе. Я, однако, заметила, что он сильно побледнел. Я уже хотела спросить, что это с ним, но как раз в этот момент к нам подошла Терри, которая держала в руках только что вынутый из духовки пирог с малиной.

– Доброе утро, Джеки, – приветливо сказала она. – Я рада, что ты зашла. Как дела? Держишься?

Я улыбнулась в ответ:

– Спасибо, все в порядке.

– А как поживает твой папа?

– Сами понимаете, ему нелегко… Но он старается.

– Вы еще долго у нас пробудете?

– В воскресенье мы оба улетаем.

– Что ж, я понимаю, у вас обоих есть свои дела… Но, Джеки, если получится, постарайся перед отъездом еще раз повидать мою маму. Она была очень рада, когда ты навестила ее в Эджвуде. Думаю, ей хотелось бы попрощаться с тобой.

Я кивнула:

– Я постараюсь.

Терри вернулась за прилавок, и я снова повернулась к Райану:

– Не исключено, что нервный срыв пережил не только мой отец. – Я через силу усмехнулась. – Быть может, причина в том глубоком горе, которое я испытываю. Или в ощущении вины. Или в простом недосыпе… или во всем сразу. Как бы там ни было, я…

– Я не думаю, что ты сошла с ума, – перебил Райан. Говорил он тихо, чтобы не услышала его мать. Впрочем, Терри уже исчезла, оставив за кассой какого-то незнакомого парня с пирсингом в носу.

– Не думаешь?..

– Нет. И Лекси, мне кажется, тоже не была сумасшедшей. – Он набрал полную грудь воздуха и выпалил: – Она говорила мне, что в бассейне совершенно точно что-то есть… Что-то ужасное. И это что-то обитает там уже много-много лет. Может, даже столетий.

Я почувствовала, как зашевелились волосы у меня на затылке.

– Лекси сказала тебе такое? Когда?!

– Когда мы разговаривали с ней в последний раз. Мы сидели здесь, на этом самом месте, но я… В общем, тогда я подумал, что Лекси верна себе и что от нее можно ожидать еще и не такого…

– А теперь?

Райан разломил булочку, лежавшую перед ним на тарелке.

– Я должен сказать тебе одну вещь, – проговорил он, не глядя на меня.

– Хорошо, скажи, – ответила я, хотя вовсе не была уверена, что все действительно так уж хорошо, а главное – что я хочу слышать то, чем он собирался со мной поделиться.

– В тот день, – ну, когда мы с ней разговаривали в последний раз, – Лекси вдруг спросила, помню ли я, что случилось, когда мы соревновались, кто глубже нырнет… – Его голос вдруг стал тонким и ломающимся, словно Райан у меня на глазах превращался в двенадцатилетнего подростка.

Я кивнула:

– В тот день, когда ты в последний раз купался в нашем бассейне?

– Да. В общем, она спросила, не видел ли я чего-нибудь в воде… – Он нахмурился и глубоко вздохнул. – Я ответил, что ни черта не видел. И тут Лекси неожиданно разозлилась, разозлилась по-настоящему. Она сказала, что не верит мне, потом откинулась назад, сложила руки на груди и заявила, что никуда не уйдет, пока я не скажу правду. Я твердил, что ничего не видел, а она смеялась и кричала: «Лгунишка, лгунишка, твои горят штанишки…».

– Так вы из-за этого поссорились?

Он кивнул.

– Я стоял на своем, говорил, что под водой ничего не было и не могло быть, я даже намекнул, что она просто спятила, если думает иначе… Это, конечно, было довольно гнусно с моей стороны, но… – Райан отвернулся и потер лоб. – Но ничего не помогало. Лекси все сердилась, а потом заявила, что вода обладает такой огромной силой, потому что ее главный секрет остается секретом. Потому что никто никогда не говорит о том, что́ он видел на дне, потому что никто не обсуждает то, что там происходит. После этого Лекс сорвалась с места и выбежала вон. Больше я ее не видел…

Райан посмотрел на булочку, которую он успел разломить уже на десяток кусков, и отодвинул от себя тарелку.

– Проблема в том, Джекс, что я… что я ей солгал. В тот день я действительно кое-что видел, но… То, что я видел, просто не могло существовать. Ни тогда, ни теперь. Наверное, именно поэтому мне стало казаться, что если я не буду об этом говорить, то, что́ я увидел, со временем станет не таким реальным. И не таким страшным.

Я кивнула. Его речь звучала сбивчиво, почти бессвязно, но я прекрасно его поняла. Поняла и собрала все силы, готовясь выслушать то, что́ он мне скажет.

– И что же это было?

Последовала долгая пауза. Наконец Райан сказал:

– Это была девочка. Маленькая девочка с темными волосами и глазами. На ней было что-то надето – то ли белое платье, то ли ночная рубашка. Она схватила меня за ногу и потащила за собой в глубину…

Я слушала Райана и чувствовала себя так, словно я снова плаваю с сестрой в бассейне и мои глаза широко открыты. Но теперь я знала, что́ я могла увидеть там, в глубине…

– …Наверное, это звучит как полный бред, но я ничего не выдумал. Я клянусь – это было на самом деле!

– Это не бред, – сказала я, но моя рациональная половина на мгновение взяла верх, и я добавила: – Но ведь вода на глубине такая темная!..

Давай-давай, Джекс, успокаивай себя!

– Вечером, когда я вернулся домой, – продолжал Райан, – у меня на ноге, кроме царапин, появился синяк. Вся лодыжка почернела и распухла – с такой силой схватила меня эта… в общем, то, что живет в воде.

То, что живет в воде …

– Ну, как думаешь, я свихнулся?

Я покачала головой.

– Если ты и свихнулся, значит, и я тоже, – сказала я и глубоко задумалась. На самом деле я была не лучше Райана – скрытность давно стала моей второй натурой. Никому и никогда я не рассказывала о том, что мне довелось видеть, испытать, почувствовать. Единственным человеком, с которым я была более или менее откровенной, была Барбара, мой психотерапевт, но даже ей я не рассказывала всего. Потом я вспомнила слова Дианы, которая довольно точно определила наше общее семейное свойство, или, лучше сказать, порок. То, о чем мы не говорим, как будто перестает существовать. На протяжении десятилетий эта стратегия успешно работала, но к чему это в итоге привело? Я не очень долго пробыла социальным работником, однако мне было хорошо известно, что тщательно оберегаемые семейные тайны и секреты обладают свойством воспаляться, как гнойник, расти, превращаться в нечто более серьезное и страшное. Против этого существовало только одно средство – повернуться к проблеме лицом, вытащить ее на свет, обсудить во всех деталях. Только после этого можно было надеяться, что проблема перестанет быть проблемой, будет решена тем или иным способом или сойдет на нет сама по себе. Загнать проблему вглубь, молчать о ней означало создать десяток новых. Да, я прекрасно знала это правило, но использовать его в своей жизни мне все время что-то мешало.