Дженнифер Макмахон - Темный источник [litres]

Я мрачно взглянула на тетку. Да как у нее только язык поворачивается такое говорить? И не только говорить, но и устраивать мне сеанс психоанализа?

– Ничего подобного, – отрезала я и повернулась к отцу: – Хотя бы ты веришь мне, Тед?..

– Хотел бы верить, – отозвался он и тут же удостоился негодующего взгляда Дианы. – Я понимаю, Джекс, ты сейчас страдаешь, – продолжал отец. – Как и все мы. Ты пытаешься найти объяснение, почему Лекси не стало, ты ищешь виноватых. И, как и мы, больше всего ты винишь себя… – Он крепко прижал ладони к лицу и добавил глухо: – И вот мы собрались здесь – несчастные, страдающие, истерзанные комплексом вины люди… Стоит ли удивляться, что нам в голову лезут самые невероятные, самые бредовые мысли?

– Да нет же! Говорю тебе, Тед: я вовсе не…

– Вот что мы сейчас сделаем, – перебила меня Диана. – Сейчас мы все сядем за стол и выпьем чаю, а потом пойдем спать. Утром вы проснетесь, и мы проведем завтрашний день спокойно и мирно. Никакого алкоголя. Никаких походов в город или к бассейну. Никаких гарпунных ружей. Вечером вы соберете вещи и приготовитесь к отъезду. В воскресенье утром я сама отвезу вас в аэропорт, и вы вернетесь домой. Думаю, в данной ситуации вам обоим будет очень полезно оказаться отсюда как можно дальше, чтобы спокойно обо всем подумать. Бог свидетель, это место крепко в нас вцепилось! Дом, бассейн и все, что здесь произошло, – все это не дает нам покоя и может в конце концов сыграть с нами злую шутку. Да мы уже видим все не так, как есть, а шиворот-навыворот!..

Диана перевела дух и повернулась к отцу:

– Поставь, пожалуйста, чайник.

Пока отец наливал воду и разжигал огонь, она достала телефон и вышла в коридор, а я достала из холодильника еще банку пива и подсела к столу. Сквозь дверь до меня доносились обрывки фраз:

– …Теперь все в порядке… Расскажу завтра… Мне придется здесь переночевать… Да, и завтра тоже… Нет… Ну, хорошо. Присмотри за всем, пока меня не будет… – И, после паузы: – Знаю… Я тебя тоже.

Я выпила чай. Больше всего мне хотелось уйти, и я сказала, даже не пытаясь изгнать из своего голоса саркастические нотки:

– Ну а теперь можно я пойду спать? Я что-то очень устала сегодня.

– Спокойной ночи, Джеки. Постарайся выспаться как следует, – как ни в чем не бывало сказала тетка, но в ее голосе сквозило раздражение. – Утром ты на все будешь смотреть иначе, – добавила она.

Я действительно ужасно устала, но спать мне совершенно не хотелось, поэтому, оказавшись в своей спальне, я включила свет и продолжила разбирать дневниковые записи Лекси.

9 июня

Я больше не плаваю в бассейне. Да, я знаю, что это глупо. Я купалась в нем всю жизнь, но теперь … Теперь я не могу заставить себя погрузиться в эту воду. Она кажется мне слишком темной. Слишком глубокой. Слишком холодной. А еще эта противная, скользкая тина … Ее стало больше в последнее время. Запах тоже с каждым днем усиливается, и я боюсь даже предположить, что это может означать.

Кроме того, есть вещи, которые я видела сама, видела своими собственными глазами.

Но о них я не осмеливаюсь даже писать.

Ночью мне приснилась сестра. Мне снилось, будто я проснулась, а она стоит рядом с кроватью и смотрит на меня. Свинтус с мурлыканьем ласкался к ее босым ногам. Лекси была мокрой, словно только что вылезла из бассейна. Когда она наклонилась, чтобы погладить кота, капли воды, скатываясь с ее кожи, глухо застучали по деревянному полу.

– Ты не настоящая, – сказала я вслух. Я не собиралась обижать Лекси, просто мне нужно было напомнить себе, что я вижу сон. Галлюцинацию.

– Тебе нужно поменьше думать о том, что настоящее, а что нет, пока твои крошечные мозги не лопнули от натуги, – отозвалась Лекси в своей неподражаемой манере. – Ты меня видишь, не так ли?

– Вижу.

– Ну и хватит с тебя.

10 августа 1931 г.

Ласточкино Гнездо,

Бранденбург, Вермонт

Сегодня я увидела его в первый раз. Ласточкино Гнездо. Наш новый дом.

Уилл привез нас сюда на нашей машине. Маргарет всю дорогу сидела у меня на коленях и беспрерывно болтала, показывая крошечным пальчиком на разные предметы и произнося те слова, которые она уже выучила: «Дом. Корова. Лошадка. Машина. Дядя. Тетя. Собачка. Дерево». Она очень смышленая девочка. Наша дочь знает уже полтора десятка слов и произносит их очень чисто и к месту. Уилл говорит – для своего возраста она очень хорошо развита.

Но главное, всё – буквально всё вокруг – доставляет ей удовольствие. И нам с Уиллом тоже, поскольку мы теперь смотрим на мир ее глазами.

Увидев на обочине корову, Маргарет каждый раз смеялась от удовольствия.

– А что говорит коровка? – спрашивала я. – Му-у?..

– Му-у! – повторяла она и смеялась. – Му-у! Му-у!

Уилл тоже смеялся, но я заметила, что он нервничает. Наверное, ему очень хотелось, чтобы новый дом мне понравился – чтобы он не разочаровал меня ни в одной детали, чтобы я увидела в нем воплощение своей мечты.

Наконец мы въехали в город, миновали универмаг, почту, церковь и крошечное школьное здание.

«Я – миссис Монро, и моя семья живет теперь в Бранденбурге».

Я повторяла эти слова снова и снова, пытаясь таким образом наконец-то превратить их в реальность. Мысленно я пыталась представить, как воскресным утром мы втроем входим в церковь, как покупаем в универмаге хлеб, крупу и мясо, как знакомимся с нашими новыми соседями. А когда-нибудь – я знала это твердо – Маргарет станет уже достаточно большой, чтобы идти в школу, и мы приедем в город, чтобы купить ей карандаши, тетрадки, учебники. И это будет просто чудесно!

Пока я размышляла, город остался позади, мы выскочили на шоссе и свернули на дорогу, которая вела к дому. Еще через несколько минут лес по сторонам начал редеть, и Уилл велел мне зажмуриться.

– Закрой глаза и не подглядывай, – сказал он. – И ты тоже, ласточка, – добавил Уилл, обращаясь к Мэгги. Подражая мне, девочка закрыла глаза ладошками, захихикала и стала считать вслух, как мы делали, когда играли в прятки:

– Один… два… четыре… шесть… два…

Через минуту машина остановилась, и Уилл выключил мотор.

– Не подглядывать! – повторил он и, обойдя машину, открыл дверцу с моей стороны. – Ну, теперь вылезайте, только осторожно…

Держа Мэгги на руках, я неловко выбралась из салона. Уилл взял меня под локоть и куда-то повел. Через несколько шагов он сказал:

– Все. Можно смотреть.

Я открыла глаза и ахнула. Я не сомневалась: Уилл решил, что я ахнула от восхищения и восторга, но на самом деле я испытывала страх. Крепко прижав дочь к себе, я с трудом втягивала в себя воздух, который застревал в стиснутой внезапной судорогой гортани.