Ник Каттер - Отряд [litres]

«На что ты смотришь?»

– Да так, – ответил Шелли с благоговейным трепетом.

Чудовище-Кент вытянул руки-коряги, иссохшие пальцы устремились к гнилому мясу, которое держал Шелли…

…Как этот слабак съежился, увидев его! Задрожал от страха, заметив проблеск вновь обретенной красоты и силы Кента. Скулящий негодяй, Шелли, трясущейся рукой протянул подношение. Сочный кусок тушеного мяса. Возможно, Кент проявит милосердие. Возможно, Шелли пощадят…

…Шелли повел чудовище-Кента мимо костра. Тот тащился неуклюже, пошатывался, падал и поднимался. Издавал сосущее бормотание, точно отвратительный изголодавшийся младенец. Слюна капала с его шамкающих десен и стекала на грязную скаутскую форму. Лунный свет блестел на покрытой кровавыми пятнами макушке. Боже, он, наверное, вырывал волосы и ел их.

– Идем, Кент, – ворковал Шелли, – хороший мальчик…

Чудовище издало высокое невнятное хихиканье. Ночные птицы кричали со своих насестов на окаймлявших берег деревьях. Вода была уже совсем рядом. Шелли вошел в нее. Чудовище-Кент, поскальзываясь на камнях, ввалился следом, а Шелли глазел на него с нездоровым интересом.

– Что ты такое? – произнес он и швырнул мертвую рыбу в волны прибоя.

Чудовище-Кент поплелся за ней. Костлявые пальцы проткнули гнилую плоть карпа. Беззубый рот оторвал полоску вонючего мяса.

– Аак вуусоо… аасииооо еебе… аак вуусоо…

Шелли присел на корточки рядом с чудовищем. Осознавал опасность, но ничего не мог с собой поделать: он жаждал этой близости. Шелли погладил существо по голове, будто собаку. Отвердевший пенис в нетерпении прижался к мокрой ткани брюк. В руке остался липкий клок волос Кента – прядь оторвалась без малейшего сопротивления, словно кошачья шерсть с велюровой подушки.

– Покажи мне, – мягко попросил Шелли.

Кент обернулся. Кусочки гнилой рыбы прилипли к челюстям. Рот насмешливо приоткрылся.

– Чо-о?..

Шелли схватил его за голову и погрузил в воду. Для этого не потребовалось ни капли усилия. Шелли уловил потрясение на лице Кента. Тот замахал руками. Его ноги вяло брыкались. Устремившиеся вверх пузырьки воздуха с тихими хлопками взрывались на поверхности воды. Униформа на спине Кента задралась. Шелли увидел пульсирующую трубку, проходившую рядом с позвоночником, – она казалась его жутким двойником.

Сопротивление Кента ослабло. Шелли вытащил его голову из воды. Глаза чудовища затуманились. Белые черви, яростно извиваясь, буравили кожу на шее.

– Покажи, – взволнованно произнес Шелли. – Я хочу увидеть …

…Иллюзия внезапно рассеялась. Ментальные подпорки рухнули, и Кент увидел себя таким, каким он был. Стоило этому случиться, как он пожелал – настойчиво и пылко – сойти с ума. Лучше быть сумасшедшим, чем наблюдать за разрушением собственного тела. Видеть кожу, натянутую точно пергамент поверх искореженных костей. Покрывшие тело огромные шишки, в которых бешено извивались белые черви…

– Покажи мне, – повторил Шелли.

Глаза чудовища-Кента были полуприкрыты. Он отчаянно закашлялся. Что-то вырвалось у него изо рта и легким туманом окутало лицо Шелли. Крыльями мотылька затрепетало у носа и губ. Шелли непроизвольно высунул язык и облизнул их, в самых сумрачных глубинах души осознавая, в какой он ужасной опасности, но страх смыла волна гаденьких, но сильных желаний.

– Покажи мне.

Шелли даже не знал, что именно хочет увидеть. Как душа Кента покидает тело? Не мелькнет ли она за выпуклыми изгибами глаз, точно дым в стеклянном сосуде?

Он небрежно сунул голову Кента под воду. И фальшиво напевал, пока тот вырывался и брыкался. Шелли почувствовал настойчивое копошение на языке и безотчетно сглотнул.

Конечности чудовища-Кента успокоились. Шелли перевернул его лицом к небу. Остекленевшие глаза смотрели сквозь соленую воду.

…Либо Кента одурачили, либо он сам себя одурачил. Он смотрел на тихий свод небес, простиравшихся над океаном. На раскаленные добела звезды, которые окружали мерцающие короны. Так красиво. Несправедливость произошедшего обрушилась на Кента. Он никогда не признается девушке в любви. Никогда больше не увидит родителей. Никогда не пробежит в дальнюю часть поля в парке Клуба Львов, гонясь за длинной передачей. «Мир несправедлив», – внезапно пронеслось в голове. Отец солгал – или просто был дремучим человеком. А он отца уже никогда не увидит и не расскажет, как же сильно тот ошибался. Никогда, никогда, никогда…

…Выражение ужаса и утраты появилось на лице чудовища-Кента. Сердце Шелли затрепетало. Радость захлестнула его огромной волной. Да. Да. Он искал именно это.

Шелли положил руку на грудь Кента и надавил, надеясь удержать выражение на его лице. Пузырьки выходили из ноздрей Кента и плыли вверх. Самый большой вырвался изо рта и с влажным хлопком лопнул на поверхности воды.

В последние мгновения лицо Кента приняло спокойное и блаженное выражение.

Радость стеклянным плафоном лопнула в груди Шелли. Вцепившись в промокшую униформу Кента, он забирался все глубже и глубже в море, тащил причудливое плавучее чудовище за волнорез, злился, хотя и не понимал причин.

Шелли схватил глупую тварь за волосы – Кент был мертв, а мертвые существа лишаются имен – и поволок в прибой. Покойник почти ничего не весил. Соленая вода поддерживала его. Тридцать с лишним футов пятки мертвеца стучали по камням, а после он поплыл, будто кусок дерева.

Прилив жадно вцепился в тело. Шелли колебался, не желая отпускать свою добычу. Он был в ярости, его захлестывали волны смутного гнева.

Шелли ожидал гораздо большего . Какого-то откровения. Намека на шестеренки, которые крутятся за безмятежной тканью этого мира, проблеска их кипучего безумства. Но нет. В конце он увидел только издевательскую покорность, а после – блаженство.

Он продолжал тащить мертвеца по воде. И если бы присмотрелся повнимательнее – а обычно он так и поступал, ведь Шелли был необыкновенно внимательным парнем, хладнокровно наблюдавшим за всем вокруг, – то заметил бы, как скальп трупа отделился от черепа. Кожа превратилась в прозрачную, похожую на лохмотья субстанцию, которая слезала так же легко, как тонкая кора с березы…

Если бы Шелли не погрузился в свои мелкие мечты, то услышал бы звуки, с которыми скальп мертвеца оторвался от кости: влажный хлопок и взрывы пузырьков, под которые море хлынуло целовать обнаженный череп…

Если бы Шелли не ушел в себя, то наверняка заметил бы тысячи белых нитей, которые выбирались из головы мертвеца – из его черепа , из трещинок между костяными пластинами. Бесчисленные нити вырывались наружу снежными вихрями и расходились веером, окружая бедра Шелли, словно колышущийся нимб…