Роберт Говард - Черная книга [сборник litres]

Много лет назад пикты пришли сюда с северо-востока. Местность эта изобиловала непуганым зверьем и съедобными растениями, поблизости не оказалось никаких враждебных племен, и они решили остаться здесь навсегда.

Часть из них, целый клан могучего племени, выбрала для поселения долину Потрескавшихся Камней. Пикты осмотрели колонны и нашли скрытый в глубине рощи полуразрушенный храм. В храме, на месте, где обычно располагается алтарь, они обнаружили черный колодец, абсолютно гладкие стены которого уходили куда-то в глубь Земли.

Они построили в долине хижины и начали мало-помалу обживаться, но однажды ночью, в полнолуние, их всех убило зловещее нечто, оставившее после себя лишь искореженные хижины да покрытые слизью трупы.

В те далекие времена испугать пиктов чем-то вообще было невозможно. Воины остальных кланов, собравшись у костра, воззвали к своим богам и отправились по широкому кровавому следу, который привел их к колодцу в храме. Они громко кричали и бросали в колодец камни, но ни стука падения камней на дно, ни всплеска не услышали. Зато вскоре до их ушей донеслась музыка. Из колодца выскочило какое-то человекоподобное существо, приплясывавшее под звуки мелодии, плывшей из пищалок, мелькавших в его тонких уродливых пальцах. Пикты лишь удивились слегка, увидев это существо, но следом за ним из-под земли выползла огромная белая масса, ослизлый кошмар – стрелы пробивали его, но не могли остановить, мечи рассекали, но не могли убить. Истекавшее слизью чудовище порушилось на воинов. Оно давило их в багровую кашицу, рвало на куски, высасывало кровь и мозг из поломанных конечностей, пожирало живьем, хотя те еще кричали и сопротивлялись. Оставшиеся в живых бросились наутек, чудовище гналось за ними аж до скал, на которые, однако, не сумело втащить свое гигантское тело.

С тех пор пикты обходили стороной молчаливую долину. Погибшие воины навещали, однако, шаманов и старейшин в их снах, посвящая живых соплеменников в страшные, невероятные тайны. Они рассказывали о расе полулюдей-получудовищ, обитавшей некогда в этих краях, именно она возвела с какой-то, никому не ведомой теперь, целью колонны в долине. Белая тварь из колодца была богом этой расы, вызволенным из черных подземных глубин с помощью магии, непостижимой детям человеческим. Волосатое существо с пищалкой было его слугой – бесформенным первичным духом, облеченным в материальное органическое тело. Эта древняя раса давно исчезла, а бог и его слуга остались жить. Оба они были уязвимы – их тела можно было ранить, но люди не знали оружия, достаточно мощного, чтобы их убить.

Клан моих друзей спокойно жил в долине несколько недель. Лишь вчера ночью Гром, охотившийся поблизости (еще одно, кстати, доказательство его отваги), был застигнут врасплох высокими тонами демонической музыки. Секундой позже до его ушей долетела какофония людских воплей и заглушающее их отвратительное чавкание. Он упал на землю и лежал так, уткнувшись лицом в траву и не смея пошевелиться, до самого утра. На рассвете, он, дрожа всем телом, подошел к обрыву и посмотрел вниз в долину. То, что он увидел, даже издали, обратило его в паническое бегство. Затем ему пришло в голову, что следует предупредить остальных людей нашего племени. Уже направляясь к лагерю эсиров, он оглянулся и увидел меня, стоявшего на скале над долиной.

Пока Гром рассказывал, я сидел, подперев рукой голову и целиком погрузившись в мрачные размышления. Современным языком невозможно выразить то чувство внутриплеменной связи, которое тогда играло исключительную роль в жизни любого мужчины и любой женщины. В мире, который со всех сторон грозил человеку клыками и когтями, где любая рука, кроме руки соплеменника, готова была нанести смертельный удар, инстинкт племенного родства был чем-то большим, нежели пустым словом, каким он стал сейчас. Он был тогда частью человека, столь же необходимой, как сердце или правая рука. И не могло быть иначе. Только так, тесно сплотившись, и мог род человеческий выжить в страшных условиях первобытного мира. Поэтому то личное горе, которое я пережил, увидев останки моих друзей, тоска по безвозвратно ушедшим гибким, сильным юношам и веселым быстроногим девушкам тонули в море печали и ярости, глубина и интенсивность которых были воистину беспредельными. Я понуро сидел, согнувшись, а Гром выжидательно поглядывал то на меня, то на грозную долину, где, словно поломанные зубы хохочущих ведьм, торчали из листьев проклятые колонны.

Я, Ньёрд, не был одним из тех, что постоянно шевелят мозгами. Я жил в мире, где царила физическая сила и за меня думали старейшины племени. Но только тупым безмозглым животным я тоже не был. Итак, я сидел, и в моей голове сначала туманно, затем все более явственно начал складываться план.

Я встал и вместе с Громом приступил к работе. Мы сложили на берегу озера огромную кучу из сухих веток, обломков шатерных стоек, поломанных древков копий. Тщательно собрав то, что осталось от людских тел, мы положили нашу печальную ношу на самый верх кучи, и я высек искру.

Темный густой дым устремился к небу, а я повернулся к Грому и потребовал, чтобы он отвел меня в джунгли, туда, где подстерегал очередную добычу Сатха, великий змей. Пикт посмотрел на меня ошарашенно. Даже лучшие из лучших пиктских охотников уступали дорогу этому грозному повелителю болот.

Но моя воля подхватила Грома, словно вихрь, и он пошел со мной. Мы выбрались из долины, пересекли хребет и углубились в джунгли, держа направление строго на юг. Это был долгий и трудный путь, но Гром в конце концов вывел меня к краю обширной низины. Ее целиком покрывал губчатый ил, в котором по щиколотки вязли наши ноги, из-под слоя гниющей растительности при каждом шаге брызгали вверх струйки липкой жидкости. Гром сказал, что именно здесь время от времени появляется Сатха, великий змей. Вам повезло, что вы никогда не видели Сатху. Никого, подобного ему, на Земле давно уже нет. Как хищные динозавры, как саблезубы, он был реликтом, выходцем из прошлых, давно ушедших эпох – более суровых и жестоких, чем последующие. В мое время, однако, эти ужасные, покрытые жесткой чешуей змеи еще жили, хотя было их уже очень и очень мало. Каждый из них был гораздо длиннее и толще самого большого из современных питонов. С их клыков стекал яд, в тысячу раз более опасный, чем яд королевской кобры. Сатха был воплощением зла и страха для всего живого на Земле. Легенды о нем навсегда вписаны в анналы демонологии. В мифологии стигийцев, а затем египтян он известен под именем Сета, для семитов Сатха был Левиафаном, или Сатаной. Он был ползучей смертью, неумолимой и достаточно ужасной, чтобы удостоиться обожествления. Мне довелось увидеть, как огромный слон пал мертвым от одного-единственного его укуса. Я издалека наблюдал за тем, как, величаво извиваясь, проползает его гигантское тело сквозь густые джунгли, как он атакует очередную жертву, но я никогда не охотился на Сатху – даже я, не побоявшийся сразиться с саблезубом, раньше никогда не решался становиться на его пути.