Наталья Щерба - Витражи. Сказки и рассказы [сборник СИ litres]

– Как жизнь, счастливчик? – поприветствовал Серёга заплетающимся голосом. – Прикинь, меня только что уволили… Начальник позвонил, гад.

– Как? – удивился Лешка. – Ты же специалист!

Серёга был лучшим автомехаником – «клубным мастером»: к нему на техосмотр записывались за две недели.

– Помнишь, я тебе говорил о крутом заказчике? – Серёга икнул. – Он подал жалобу… Сказал, что я поменял детали с его внедорожника… Ух, мне его морда сразу не понравилась, сволочь!

Кажется, Серёга был уже мертвецки пьян.

– Ты где? Я сейчас подъеду…

Связь оборвалась.

Мобильник зазвонил, когда Лёшка натягивал куртку.

– Вам не кажется, что вы можете помочь другу, просто сообщив мне его имя, как имя человека, которого вы желаете вознаградить? Прошу вас, доверьтесь мне и всё будет отлично.

– Труханов Сергей. Удовлетворены?

– А второе имя? – баритон явно был доволен.

– Второе? – Лешка был в ярости, – человека, которого, как я понимаю, нужно убить? Ну что ж, берите моё – Воронов Алексей! Ещё немного, и вы доведёте меня до смерти! Подойдёт?!

В трубке послышалось глухое урчание.

– С вами всё хорошо? – спросил Лешка подозрительно.

– Более чем, – прошептал баритон дрожащим голосом. – Спасибо… Спасибо, спасибо, спасибо!

Где-то на двенадцатом «спасибо» Лёшка отключил связь.

С него хватит.

Опять зазвучала кипеловская песня.

– Лёха!!! Лёха, Лёха! Меня взяли обратно! Приезжал заказчик… Оказывается, машину его кто-то на стоянке успел обработать! Долго извинялся и материально компенсировал! А начальник, Михалыч, что-то шептал о премии… Лёха, я счастлив!

И тогда Воронову Алексею стало плохо.

Причём реально, ощутимо плохо – совсем не так, неправильно, непривычно. Мир как-то начал съёживаться и пропадать, словно бумажный скомканный лист, брошенный в огонь. Окружающие предметы вдруг стали таять, бледнеть и расплываться, на мелкие частицы разлезаться в стороны… Лёшка хотел закричать, но не вспомнил, как это делается, и тогда просто закрыл глаза.

…Странно было видеть мир через маленький квадратный экран. Ненормально, непривычно и неудобно. Тесно. Но ещё ненормальней было видеть своё лицо по ту сторону стеклянной грани.

– …Тебе придётся собирать души, – вещало его же собственное лицо. – Я делал это пять лет. Я поменял обличье нескольких фирм, более двадцати марок – ты всегда будешь самой модной моделью: странно, но телефон как-то изменяется, сам по себе.

– Как мне выйти? – как ни странно, динамик тут же озвучил мой голос… Голос. Всё, что осталось от меня.

– Если какой-то дурак предложит вместо кого-то убить себя, – расплылось в улыбке моё бывшее лицо.

В дверь позвонили.

– Но я по дружбе сделаю тебе одно одолжение…

Даже не знал, что у меня такая неприятная улыбка.

На пороге возникла соседка Леночка: я отчётливо видел её смущённое личико через экранное стекло.

– Леночка, мне хочется сделать тебе подарок… – сказал новый Леша.

И я, такой маленький, прямоугольный и серебристый, лёг в тёплую девичью ладошку.

В сероватой воде мелькали тусклые рыбьи спинки, но поплавок оставался недвижим. Мой дед считал, что нет в мире дела более увлекательного чем рыбалка, но я с этим не мог согласиться. Не лучше ли мчаться наперегонки на воздушных лодках или просматривать спектромонитор в поисках интересной информации, чем застрять на всю жизнь в подобном унылом пристанище среди гор, растрачивая драгоценное время на убийство рыб? Но мой дед был умным человеком и к его советам я всегда прислушивался.

Цепко окинув взглядом сонное озеро, по глади которого ещё летали обрывки предрассветного тумана, я задержал взор на полосе маленьких домиков, казавшихся издалека серой змеёй, притаившейся среди кустов. Обычные дома, одинаковые заборчики. Лишь в одном из дворов искрилось загадочное что-то, похожее на причудливую зеркальную сферу, рассеивающую вокруг блеклые солнечные лучи. Надо будет как-то глянуть поближе…

– Доброе утро! – прошептал тихий голос над ухом. Я вздрогнул от неожиданности, тут же укорив себя за невнимательность: расслабился на тихом бережку.

Оказалось, меня испугала светловолосая девушка с бледным лицом: в невзрачном платьице и босоногая, с маленьким рюкзачком за спиной.

– Неудачное утро? – спросила девушка и беззвучно рассмеялась.

Я посмотрел на своё пустое красное ведро и тут же укорил себя второй раз: хоть воды бы налил для видимости.

– Не расстраивайтесь, – сказала девушка.

– Здесь рыбы всё равно нет, – вяло отозвался я.

Простой горный воздух явно действует на меня губительно: за одно утро – два просчёта.

– Вы слишком яркий, – улыбнулась девушка. – Поэтому рыба вас боится.

Я с сомнением покосился на свою обычную зелёную куртку и синие джинсы: нормальная одежда, как у всех.

– Я не про это, – тут же догадалась девушка. – Я про ваше излучение… Вы распространяете вокруг себя пронзительно оранжевую ауру. Не просто тёплую апельсиновую, а с примесью лиловых и даже сиреневых тонов… Такое свечение распугает не только рыб, но и людей.

– Наукой давно доказано, что сиреневого и лилового не существует, – тут же возразил я. – Шесть хроматических цветов и один серый – ахроматический. Остальное – глупые романтические выдумки.

– Да к чёрту вашу науку, – мило улыбаясь, сказала девушка. – Наверняка, побывали недавно в городе, да? Кто из техномира приезжает, дня три-четыре светится… Вы из какого селения? Не из Радужного, понятно, а то я бы вас знала…

Вопрос застал меня врасплох, хоть я мгновенно сориентировался.

– Я здесь в гостях, у родственников.

Неожиданно её личико помрачнело.

– Постойте, а вы в спектролинзах? – быстро спросила она.

– Конечно в них, – ответил я. – А вы, наверное, слепая? Простите, незрячая…

– У меня врождённая аллергия на спектролинзы, – тихо сказала девушка. – К счастью.

– К счастью? – переспросил я. – Почему?

Но девушка не ответила: она просто развернулась и зашагала по тропинке меж тусклых ивовых кустов, и вскоре исчезла из поля моего зрения.

Ещё несколько секунд я понаблюдал за поплавком; после решительно встал, собрал рыбачьи снасти и шагнул в ивовые заросли, надеясь догнать незнакомку.

Девушка показалась мне странной и я решил её проверить. Меня заинтересовало это «к счастью», если не сказать – насторожило. Какое же тут счастье – родиться слепым, жить вечным изгоем?

Люди, глаза которых не воспринимали спектровые линзы, с самого рождения направлялись в специальные поселения. Для простого глаза поглощать и отражать технические цветовые излучения, которыми пронизан наш мир снизу доверху – непосильная задача. Жизнь в городах, где проложены тысячи сверхзвуковых трасс – дорожных, подземных и воздушных, с массой ярких указателей, счётчиков и реклам – невозможна, губительна для незащищённого зрения. Поэтому людей с врождённой спектральной непереносимостью селили в горных деревнях, где они были вынуждены существовать на довольно-таки мизерную государственную помощь. Проживая вдали от техномира, не имея возможности пользоваться современными источниками информации или другими техническими средствами, эти люди, по сути, были обречены на вымирание: многие просто сходили с ума, не доживая до старости. Врачи характеризовали печальную статистику общей ослабленностью организма, неприспособленностью к цивилизованной жизни. Конечно, незрячие бывали в больших городах, но весьма редко, предпочитая лишний раз не рисковать здоровьем.