Елена Булганова - Девочка, которая спит. Девочка, которая ждет. Девочка, которая любит [сборник litres]

– Вы зачем его убили?! Я с самого начала мог вас так пронести, они бы даже не среагировали!

Но этот тип смотрел на меня пустыми глазами, без всякого волнения, и я отпустил его. Пробормотал:

– Это специально, да? Чтобы Древних считали чудовищами? Вы нами рисковали, кстати! Я сообщу об этом Верховному Пажу, или кто там ваш хозяин.

– Нет, – кратко ответил биорд, и я не понял, к чему это относится. Мне было так скверно при мысли о том солдате, что не было сил еще что-то говорить. Чтобы не убить гада, я просто отошел в сторонку, вроде как по нужде. А сам, справляясь с клокочущей в душе бурей, прижался лбом к березовому стволу.

– Ты чего, Игорек, палишься?

Этот чертов голос заставил меня дернуться, словно березка саданула меня многовольтным разрядом. Женька стоял позади меня, переминался с ноги на ногу.

– Что тебе от меня нужно? – прошипел я сквозь зубы.

– Но… но ты же не можешь сейчас быть в силе. Хорошо, если этот тип не врубился и никому позднее не расскажет. И парня он не убил, а только парализовал. Чего ты вообще разошелся?

Сквозь пелену ненависти я осознал Женькину правоту – хотя, чего уж теперь, поезд ушел. Карамыш так и сверлил меня глазами: он подозревал, он чуял неладное, просто пока не мог окончательно сообразить, в чем дело. Нужно было спасать положение.

– Я не люблю, когда в меня целят из автоматов, ясно?

– А в чем проблема? – распахнул свои хорьковые глаза Женька. – Вокруг нас было защитное поле, они эту технологию у каких-то ирландских Древних заполучили.

– Тому солдату оно не помогло…

– Поле одностороннее, да. Ты что, все это забыл?

Я потер ладонью лоб, изображая некоторое замешательство:

– Да, похоже… Я не хотел говорить при Гае, что меня ранили в ту ночь. Дырка в голове была основательная, вот и…

– Это тебя Громов так, да?

– Что? – снова дернулся я. – А, ну да, он.

– А ты его что? Убил?

– Само собой, – отрезал я. – То есть убить не убил, конечно. Но сорвал браслет и подержал в Пещере, даже не знаю, за кого он теперь себя считает.

И отвернулся, чтобы не видеть, каким торжеством расцвело узкое Женькино лицо.

Скоро мы снова двинулись в путь и, пройдя лесок насквозь, вышли на шоссе прямо к машине, в которой нас дожидался человек, немой или просто молчаливый, я не понял, но объяснялся он исключительно жестами. На его машине – какой-то бросовой «Ладе» – за полчаса доехали до заброшенного аэродрома, где нас ждала двухмоторная «Цессна-182». Перелет занял примерно два часа. Сначала я пытался ориентироваться, потом просто заснул и проснулся, лишь когда легкий толчок предупредил о посадке.

Здесь солнце тоже только клонилось к закату, значит, летели мы ему навстречу. Покрутив головой, я увидел с трех сторон воду, а перед собой – громаду острова: мы приземлились на длинном, узком пирсе. У схода с пирса нас уже дожидалось открытое транспортное средство по типу тех, которыми управляют рикши, только в наше был впряжен сонный циклоп с откровенно злобным видом. Биорд на него даже не глянул, расправил крылья – и был таков, а наш человеческий провожатый молча уселся впереди. Мы с Женькой устроились на просторном кожаном сиденье и стали смотреть по сторонам.

Остров здорово напоминал пирамиду с острой вер хушкой: там на вершине горы красовался замок, сложенный из белого сверкающего камня. По отрогам горы, словно накинувшей на себя полосатое платье, стекали, перемежаясь, темно-зеленые полосы и вырубки, застроенные симпатичными ярко выкрашенными домиками. Для удобства эти зоны были выровнены и имели вид гигантских ступеней.

Наша повозка уже пересекла полоску песчаного пляжа и начала подъем в гору, но не по прямой, а по спирали, проезжая все эти деревеньки насквозь. Люди, в основном Древние, были заняты повседневными делами и даже голов не поворачивали в нашу сторону. Круги все сужались, и, когда мы въехали на срытую верхушку горы, циклоп всем своим видом дал понять, чтобы мы выметались.

Перед нами уносился башнями в темнеющее небо настоящий замок, надежно защищенный от внешнего вторжения: вокруг широкий ров, никакого намека на мост. Но провожатый позвонил по мобильнику, буркнул в него пару слов – умел все же говорить, – и с обеих сторон берега друг навстречу другу поползли из толщи земли металлические полосы. А когда сомкнулись, перед нами возник идеально ровный сверкающий мост. Ворота замка распахнулись, и двое циклопов-стражников склонили перед нами головы. Мы прошли по мосту, пересекли просторный двор, превращенный чьими-то заботливыми руками в подобие райского сада, и оказались под сводами замка.

Внутри он поражал вполне современной роскошью. В просторном холле было все для отдыха и расслабления, включая два фонтана, прудик с экзотическими рыбками и бар. Пока мы озирались, провожатый испарился.

Какой-то человек с озабоченным видом выглянул из кабинки лифта, смерил нас взглядом, потом на английском языке предложил мне проследовать к нему в лифт. Женька тоже было сунулся, но его отмели решительным жестом:

– Останься здесь!

Парень с обиженным видом отошел в сторону и плюхнулся на диван. Нас же прозрачный лифт вмиг вознес, кажется, на самый верх. Лишь мельком успел разглядеть я другие холлы и прогуливающихся в них людей.

И вот мы уже входили в круглую комнату, наверное, под самой крышей, поражавшую после всего увиденного небольшими размерами и подчеркнутым аскетизмом. Посередине комнаты за столом сидел человек, в котором меня прежде всего поразили волосы: крупными блестящими локонами насыщенного каштанового цвета они спадали по его плечам и уходили ниже столешницы. Продолговатое, еще не старое лицо светилось здоровым румянцем и еще чем-то неуловимым: я сразу смекнул, что без крови флэммов здесь не обошлось. Значит, передо мной сам Верховный Паж, чья далекая прапрабабушка когда-то вслед за мужем покинула мир Древних.

– Здравствуй, Игорь, с прибытием тебя, – обволакивающе-бархатным голосом на отличном русском языке произнес человек, и я сообразил, что не стоит так на него таращиться, мы ведь уже встречались.

– Здравствуйте, господин Винсент. – Я самую чуточку склонил голову, терзаясь тем, что понятия не имею, как к нему обращался Игорь. Печерский ведь особо ни с кем не церемонился.

– Присаживайся в кресло, насиделся в пути на жестком. – Верховный изящным жестом указал мне, куда именно. Кресло оказалось таким мягким, что я провалился в него, как в сугроб.

– Можешь идти, – отпустил он моего проводника таким же мягким голосом, каким говорил со мной, конечно, перейдя на английский. – И можно приглашать ребят к ужину, Пьер, только приберегите уж, прошу, одну порцию для нашего последнего гостя.

– Нас двое прилетело, – живо уточнил я, поворачиваясь к тому, кого звали Пьер. Судя по ухмылке на его лице, насчет порции была просто шутка.