Элтэнно. Хранимая Звездой - Владыка Острова [litres самиздат]

Первые пару дней в этом доме Сашка, восторгаясь, изучал нарисованное. Однако позже, всё его внимание захватили путешествия на Грань. Но Ривер был ещё «новичком». И оттого его глаза восторженно изучали картинки, пока он вдруг не воскликнул:

– Это же я!

После этих слов парень, пошатываясь, настойчиво заковылял к одной из картин, и, глядя на то, как плескалась на пол из удерживаемой им плошки вода, Сашке пришлось подойти ближе… Свалится ещё болезный!

На полотне же действительно оказался изображён островитянин. Действо происходило у начала тропы на небесные острова. Тот стоял полубоком и, держа руки в карманах, задумчиво смотрел на спину стройной красноволосой девушки, внимательно созерцающей искрящуюся под солнцем гладь океана.

Сашка уже обращал внимание на эту работу Художника. Взгляд серых глаз был прорисован так, что непроизвольно его сердце начинало биться чаще. Ему словно бы вспоминалось некое испытываемое им ранее волнующее чувство. И даже не объяснить какое именно… Однако для него всё равно намного интереснее было рассматривать женскую фигурку. В ней он узнавал Ингу.

– Что это за место?! – резко разворачиваясь, вдруг требовательно спросил Ривер.

Сашка растерялся. Понимать иностранную речь ему было относительно легко. А вот придумать, как правильно произнести ответ – невероятно сложно. Он как собака всё понимал, но ничего не мог сказать вслух. И оттого замялся. Не знал, как верно озвучить по-английски выражение – «мастерская Художника».

– Дом того, кто рисует мир. Там, где можно рисовать.

– Хозяина Острова? Это дом Хозяина Острова?

– Он себя не называть. Рисовать. Здесь, – аж вспотел от умственных усилий Сашка. Последнее сказанное слово он ещё и сопроводил жестом, обводящим пространство. – Но, да. Думать, он владеть здесь всюду.

Собеседник посмотрел на него взглядом, преисполненным яркого негодования, сожаления и гремучей смеси иных чувств. Однако, доковыляв до скамейки, достаточно успокоился, чтобы вместо вероятных криков спросить:

– Как выглядит?

– Высокий. Чёрный волосы. Белый. Чёрная одежда.

– Волосы чёрные? Или белые?

– Чёрные. Кожа белая.

Послышался вздох облегчения, вскоре сменившийся ещё большей настороженностью.

– Он островитянин?

– Нет. Кожа есть коричневая, – ответил Сашка, не зная, как ещё описать загар.

– Ты же говорил, что белая!

– Не Африка.

Судя по непереводимым эмоциональным словам, вместо дальнейших расспросов последовали ругательства.

– Кто он?

– Тот, кто рисует.

– Художник? Он Художник? – непроизвольно начиная жестикулировать, как если бы он разговаривал с глухим, уточнил парень.

– Да! – обрадовался Сашка. – Точно! Художник.

– Инга говорила, что видела его и тебя на Грани.

– Ривер…

Гость незамедлительно поправил его:

– Ри-э-вир.

– Риивер, – послушно поправился он, не уловив особой разницы. – Ты идти от Инга?

– Да, – оживление вновь появилось на лице островитянина. – Как ты возвращаешься от неё сюда?

– Что?

– Инга. Находится. На. Грани, – внутренне закипая, по-прежнему спокойно продолжил Ривер-Риивер, чеканя каждое слово. – Ты. Там. Бываешь?

– Да.

– Как ты приходишь обратно?

– Туда в сон. Приходить сюда просыпаться.

– Можешь разбудить там Ингу?

– Художник говорить нет. Она вспомнить. Сначала обязанность вспомнить. Собой.

– Она должна сама всё о себе вспомнить?

Сашка, утвердительно кивнув, с уважением посмотрел на собеседника. То ли ему чудилось, что тот проявлял чудеса интеллекта, понимая его… то ли это он показывал редкостный кретинизм, неправильно переводя примитивные предложения.

– Где Художник? Я хочу его увидеть, – кажется, Риивер пришёл к выводу, что намного проще стало бы получить интересующую его информацию от кого другого.

– Он тоже на Грани. Здесь его я не видеть. Никак.

– Ты говорил, что это его дом.

– Это место близко Грань. Не есть она. Но не быть мир.

– Знаешь, тебе бы попрактиковаться в языке стоило, прежде чем путешествовать!

– Да! – не обиделся на замечание Сашка, а, напротив, рассмеялся. – Как ты найти меня? Никто не смотреть здесь землю.

Он имел ввиду, что частенько созерцал, как днём по округе бродили туристические группы и островитяне по отдельности. Но все они не видели мастерской Художника. Как и сам он, пока не ступил на один из мостов.

На мгновение перед глазами промелькнули картины воспоминаний, как ему довелось ощутить прилив сил от осознания, что через запертые ворота к Храмовым Садам уже не выбраться. Как ноги сами понесли вперёд. Как из-за адреналина меч, который руки и держать то толком не умели, рассёк одну из тварей. Как сам он рванул прочь в неизвестность… А там и послышался тихий шёпот Художника, решившего проявить редкое для себя гостеприимство.

Молодой островитянин хотел было ещё что сказать, но резко согнулся, обхватывая ладонями голову. На лице его возникла гримаса боли, а затем он мешком рухнул со скамьи на пол и закатил глаза. Сашка застыл на миг от испуга и растерянности. А затем бросился на помощь.

– Эй! Эй! Ты живой?!

– Голова раскалывается, – смог вполне членораздельно простонать гость.

Мужчина тут же набрал в рот воду и, согласно проверенному советскими поколениями методу, прыснул на лицо Риивера, намереваясь привести парня в чувство. Получилось. Наверное, шок, что вот так вот запросто можно плевать на человека превозмог боль. Послышалось несколько горячих непереводимых фраз… Зато гость начал приходил в себя.

– Кровать. Над кровать, – попытался объяснить Сашка, что желал уложить островитянина в постель. Узкая скамья казалась для такого больного ненадёжным приспособлением. А пол неудобным и жёстким.

– Мне надо домой. В город. После заката нас поглотят воды Острова.

– Что?

– Время слуг Хозяина.

Мимикой Рииверу удалось пояснить, что вроде как имелась в виду зомбятина, вольготно шастающая по округе с наступлением ночи.

– Монстры нет. Они там. Здесь никого.

– Действительно? – искренне удивился парень. – Так ты смог выжить?

– Что?

– Мне нельзя здесь находиться после захода. Опасно. Понимаешь? Опасно. Мне.

– Понимаю.

– Помоги. Надо в город. Вниз.

Собеседник за время их беседы перешёл на крайне примитивный язык. Да ещё и старался произносить слова без акцента да медленно… И с его стороны это было ой-как правильно! Иначе Сашка понял бы ещё меньше, чем понимал сейчас. Но конкретно в данном случае, ему самому хотелось оставаться в неведении. Потому что часть его видела перед собой человека, которого действительно стоило бы проводить до дома. Рииверу требовалась медицинская помощь. Нормальная, полноценная медицинская помощь, а не сбрызгивание на лицо прохладной водичкой. Но Сашка боялся. Боялся, что островитяне заловят его и не пустят на небесные острова вновь.