Василий Боярков - Только не в этот раз

При виде такого чудища и пережитого за последние мгновения ужаса, глава этой семьи совсем уже был готов повалиться без чувств и, естественно, не смог бы оказать действенного сопротивления. Нежданный гость, находившийся в облике страшилища, будто явившегося из самых страшных ужастиков, не ожидавший такого простого исполнения своих замыслов, все-таки для пущей, больше страховочной, убедительности применил бейсбольную биту, добавив мощнейший удар, направленный прямо в голову до ужаса перепуганного хозяина.

Когда тот лишился чувств, нападавший с удивительной легкостью взвалил бесчувственное тело себе на плечо и понес его наверх, чтобы присоединить к оставленным на кровати жертвам. Достигнув намеченной цели, он обмотал руки и ноги владельца дома липкой клеящей лентой, после чего вкрутил в потолок (оказавшийся деревянным) принесенный с собою металлический крюк. Дальше он подвесил за ноги еще живого, но находящегося в бессознательном состоянии мученика и, словно бы наслаждаясь открывшимся видом, стал дожидаться его пробуждения.

Ждать пришлось довольно долго, но незваный гость, по-видимому, никуда не спешил. Прошло не менее часа, прежде чем страдалец смог открыть измученные глаза. Заметив это, изверг промолвил:

– Ну что, папаша, очнулся? Рад ты такому вот окончанию своей никчемной, предательской жизни?

– Я Вас не понимаю? – переспросил пригвожденный к потолку зрелый мужчина, обливаясь слезами от страха и предоставленного ему на лицезрение вида, – В чем мы таком могли провиниться?

– Это вопрос риторический, – даже сквозь маску явственно ощущалось, как надсмехается истязатель, – на него я отвечу чуть позже, а сначала закончу с твоей женой, пока она еще совсем не остыла.

Тут он встал с занимаемого им кресла, на котором до этого восседал и, подойдя к мертвому, изуродованному телу голой красивой женщины и, предварительно достав предохранительный контрацептив, совершил беспрецедентное половое сношение. Бывший житель далекой глубинки, свешиваясь вниз головой, рыдал, понимая, что ничем не может противостоять этому жестокому и безучастному человеку. Его уже практически не заботила предстоящая ему участь. От всего пережитого ум его был близок к полной потере рассудка. Мужчина кричал и матерился, надеясь, что его услышит хоть кто-нибудь из соседей. Но особенность современных подмосковных коттеджей выделяется тем, что все они устанавливаются на значительном удалении друг от друга и делаются как можно более звуконепроницаемыми. Принимая во внимание этот существенный недостаток, не следовало даже надеяться, что крики о помощи уже почти обезумевшего страдальца смогут хоть кого-то достигнуть.

Маньяк-некрофил от его мучительных криков возбуждался только еще сильнее, продолжая доводить свое ужасное дело до логического конца. Получив наслаждение в достаточной мере, насильник неспешно поднялся и, сняв контрацептивное средство, совершенно спокойно как будто то, что он сделал, было совершенно нормальным, обыденным делом, убрал использованный предмет в просвечивающий полимерный пакет, а тот в свою очередь в находившуюся при нем дорожную сумку, где, кроме всего прочего, имелись всевозможные виды режущего оружия и хирургических инструментов. Порывшись внутри, он остановил свой выбор на медицинском острозаточенном скальпеле.

Мученик еще раз взмолился:

– Что мы Вам сделали? За что Вы так с нами?

– Я же сказал, «Папа», – проговорил изувер, делая упор на последнем, произнесенном им слове, – что тут еще не понятного?

Только тут до хозяина дома дошло, что он общается сейчас со своим старшим сыном, брошенным им вместе с матерью без возможности к нормальному, хоть сколько-нибудь приемлемому, существованию долгих одиннадцать лет назад в далекой и глубокой провинции. Отец не в силах был поверить и осознать, что тот его вроде бы как никчемный поступок может вылиться ему таким ужаснейшим «бумерангом». Он отчетливо в это мгновение понял, что пощады ему ждать не придется. Единственное, с чем он обратился к этому безжалостному и жестокому истязателю, было одной только просьбой:

– Послушай, сынок. Я знаю теперь – это ты. Может я и взаправду заслужил свою смерть за то, что бросил на произвол судьбы вас вместе с мамой и никак не помогал вам все это время, но почему ты, кроме меня, убиваешь всех тех, кто никак не повинен в твоих бедах и делаешь это, поступая с особой жестокостью. Что с тобой стало? Ты же был таким хорошим, прилежным мальчиком.

– Много говоришь, папа. Приготовься уже умирать.

– Я понимаю, что мне не избежать этой участи, – взмолился без пяти минут мертвый мужчина, – только сделай, пожалуйста, это без тех ужасных мучений.

– Это вряд ли, – ответил сын, скрипя сквозь маску зубами и еще более нагнетая на жертву жуткого страху, – сейчас ты, папаша, на своей шкуре почувствуешь, что я испытал за все эти долгие годы, терпя издевательства от выжившей из ума обезумевшей матушки, которая после твоего ухода совсем «с катушек слетела».

Собственно говоря, именно тогда, в период переходного возраста, и была сломлена его психика. Он ненавидел самой что ни на есть жуткой ненавистью свою родительницу и отца, бросившего их в самый тяжелый этап его жизни, создав таким образом оставленной им жене некий катализатор, подтолкнувший женщину очень невзлюбить малолетнего сына, «как две капли воды» похожего на родителя. И вот теперь с каждым надрезом, проводимым по телам своих жертв, человек в страшной тыквенной маске передавал своим родным некое, наполненное душевной болью, послание, исходившее из самой глубины его ожесточенного сердца.

С этого момента юный изверг не проронил больше ни слова, методично орудуя скальпелем. В самом начале он стал делать неглубокие непродолжительные надрезы, оставляя их в тех местах, которые расположены в стороне от основных вен и артерий. Он изрезал отцу сначала всю грудь, затем верхние части предплечий, потом перешел на спину и закончил лицом. В кульминации своих пыток, терзатель вспорол родителю брюхо, вывалив из него кишки и другие внутренние жизненно-важные органы, расположенные в нижней части брюшного отдела, совершив это таким образом, чтобы кишечник опустился вниз, оказавшись прямо перед лицом своего «носителя». Все то время, пока «палач», интересуясь его ливерной составляющей, методично теребил ее своими длинными худыми пальцами, отец все еще находился в сознании и был свидетелем этого мучительного и жуткого зрелища.

Пытка длилась около двух часов, за которые хозяин дома претерпел невероятные муки и наполненные нестерпимой болью страдания. Все закончилось лишь тогда, когда сын залез рукою отцу под ребра и вырвал из его груди сердце, навсегда избавив от радостей жизни и угрызений собственной совести. Извлеченный из тела орган, он аккуратно сложил в полиэтиленовый пакет и положил в свою дорожную сумку, куда одновременно с этим убрал и другие орудия этого безжалостного убийства.