Борис Ярне - Мария

Когда Артур Карлович ушел, Мария снова вышла на балкон. Что есть силы, она вобрала воздух полной грудью, заставив задрожать картинку города, перемешав все его цвета, звуки и запахи, она поглотила в себя город, после чего закрыла глаза, задержала дыхание, и медленно выпустила его на свободу.

– Интересные карты у меня остались, – садясь за стол и выкладывая оставшиеся две, бубновую шестерку и бубновую даму, проговорила Мария. – Она кинула взгляд на шкатулку, где оставалась нераскрытая меченая карта. – Что ж, вас двоих мы подсадим для интереса. Проверим на прочность каждого из действующих игроков. Играем!

Через некоторое время после смерти графа Штольберга по герцогству поползли новые слухи о проклятье, наложенном на земли, и о графе, как одной из очередных жертв проклятия, следующей за старым бароном Траубе. Паника росла. Разбои на дорогах участились. Говорили, что не только с востока, но и уже и с юга грозит опасность. Нескольких из разбойников, напавших на карету знати, удалось обезвредить, и они признались, что там, на юге, в трех днях пути, собралось несметное войско, равное войску графа Гумбольдта, как многие предположили, но у них нет предводителя, и они пустились на большую дорогу, во все концы света. На вопрос, что произошло со знатью, те уклончиво ответили, что мол, кто помер, кто покинул землю, кого нечистый прибрал. Вспомнив об этом, разбойники были так напуганы, что с полной уверенностью говорили о том, что на всю округу, включая и их земли, Дьявол наслал проклятье, что вот, мол, они и выживают, как могут.

– У них нет лидера, ты слышал? – спрашивала Агнесса Генриха, когда он провожал ее в замок.

– Дьявол наслал на нас проклятье, – не слыша Агнессу, бормотал Генрих.

– В тех землях царит хаос! – продолжала Агнесса. – Их множество, они жаждут крови и золота, но они неуправляемы.

– Что ты хочешь этим сказать? – наконец опомнился Генрих.

– Это право первого. Кто первый придет к ним и возьмет в свои руки, тот обретет сильное войско, способное защитить, как их самих, так и другую, угодную землю.

Генрих замолчал.

– Признаться, я поначалу также подумал, но взглянув на обреченное лицо герцога, не стал об этом упоминать.

– Ты заметил, как герцог плох?

– Нет.

– У него было то же выражение лица, что и у моего дядюшки. Герцог теряет волю. Скоро на него уже нельзя будет положиться.

– Тише, Агнесса, что ты такое говоришь? Нас могут услышать?

– Ты боишься, любимый?

– Только за тебя, солнце мое. Но мы не должны жить в постоянном страхе. Любовь и страх? Это невозможно стерпеть. Ты не хочешь, чтобы я говорил герцогу…

– Не торопись, милый, сейчас герцог тебя не услышит.

– Но, остальные?

– Они напуганы, и не хотят брать на себя ответственность. К тому же, им нужно набирать людей, для войска. Каждому.

– Так в чем же дело, Агнесса? Я уже понимаю, каким опытом, пусть несколько призрачным, основанным на рассказах твоего отца, ты обладаешь…

– Им нужен лидер, тот, кто первым возьмется сформировать войско и будет готов дать отпор Гумбольдту, – твердо сказала Агнесса.

– Боже, любимая, я тебя не узнаю. Что за голос? – испуганно произнес Генрих.

– Прости, милый, я почувствовала себя во главе войска. Забавно бы смотрелось. – Она рассмеялась. – Да, и теперь мы вдвоем сможем выдвинуть наших людей. Я же полноправная владелица земли Штольберга.

– Я об этом уже думал. Но нас, все равно, мало.

– У тебя очень хороший замок, – как бы, между прочим, заметила Агнесса.

– Да, – задумавшись, произнес Генрих. – Но мы так и не знаем ничего о намерениях Гумбольдта. Если он…

– Сможем ли мы его защитить? – с жаром воскликнула Агнесса. – Я о твоем замке.

– Боже, Агнесса, какие у тебя глаза! Господь свидетель, я никого не буду любить так, как тебя. Любовь моя! Я отвлекся, но я… просто, не мог сдержать сей порыв.

Агнесса улыбнулась.

– Милый мой, любимый, бог даст, мы всегда будем вместе. – Агнесса положила голову на плечо Генриха.

Солнце еще только собиралось садиться за горизонт, как навстречу карете, в которой ехали Агнесса и Генрихом, бежала крестьянка, та самая девочка, что как-то заставила Генриха полночи простоять под дождем в ожидании Агнессы.

– Госпожа! Госпожа! – радостно кричала девочка. – Радость-то какая!

Кучер остановил карету. Агнесса выглянула из окна.

– Что случилось, дорогая?

Девочка, тяжело дыша, сказала:

– Ганс, слуга вашего покойного батюшки и ваш воспитатель, так он сказал, добрался до нас. Он, как и вы, в одиночестве пробирался через чащи, да враждебные земли, только чтобы снова увидеть свою девочку! Так он сказал, простите…

– Спасибо, дите, ступай! – весело воскликнула Агнесса. – Ганс, мой Ганс.

– У вас сегодня праздник?

– У нас, милый, у нас.

Девочка бросилась обратно, побежав вперед кареты, и вскоре скрылась за поворотом. Карета медленно продолжала свой путь, подъезжая к замку.

– Ганс, – проговорила Агнесса, – сколь удивительна жизнь, не правда ли?

– Это чудо, – поддержал ее Генрих.

Агнесса направила свой взор в сторону замка графа и оставалась в этом положении, пока Генрих ни коснулся ее плеча.

– Агнесса, дорогая, мы почти приехали. Агнесса.

– Генрих? – вдруг развернулась она.

– Что с тобой? – испугавшись, спросил он. – На тебе лица нет.

– Прости, – словно опомнившись, сказала она, – я вспоминала всех, кто остался там, вспоминала отца.

– Извини.

– Беда! – раздался крик, и десятки завываний и рыданий покрыли площадь перед входом в дом.

– Что случилось? – первым спросил Генрих, выходя из кареты и подавая Агнессе, руку. – Что такое?

– Ганс, слуга госпожи… – начала девочка.

– Он еще жив! – раздался возглас.

– Он споткнулся там, на верху лестницы и кубарем скатился вниз, – говорил кто-то из прислуги. – Думается, он сломал шею. Вот он.

Ганс, мужчина лет шестидесяти, совсем седой, лежал на лавке, с трудом хватая воздух. Изо рта у него вытекала струйка крови. Девочка, Грета, стояла рядом.

Агнесса склонилась над умирающим, Генрих присел рядом на колени.

– Агнесса, – шептал мужчина, – где ты?

– Я здесь, – отвечала Агнесса, держа его за руку.

Глаза Ганса блуждали по сторонам.

– Агнесса, – еле повторил он.

– Да, Ганс, добрый Ганс, – говорила Агнесса.

– Где? Я не… Агнесса…

Генрих заметил, как Грета кинула на него испытующий взгляд.

– Агнесса, – в последний раз произнес Ганс и испустил дух.

Агнесса поднялась, не отрывая своих угольных глаз от Ганса, и произнесла:

– Похороните его, как доброго христианина.

Грета продолжала смотреть на Генриха.

– Я уверен, это ее рук дело! – четко рапортовал полковник Железнов.

– Послушайте, полковник, вы говорили, что должным образом проинструктировали двойника, вывели его на нужного нам человека, а вашу дамочку в известность не ставили. Как вы можете объяснить ее участие? Это, во-первых! Вернее, во-вторых. А во-первых, она прибыла нам на помощь, то есть, а сами себя лишили этой помощи и… мы потеряли объект. Вы понимаете, чем это пахнет?