Лейлина Лина - Труп выгоревших воспоминаний

Вывеска L'Entracte охраняла небольшие растения, разбросанные в шахматном порядке, находящиеся в светло – розовых горшках. Специальные предложения из основного меню ресторана, написанные белым мелом на детской доске, привлекали своим вниманием первого посетителя. Основное помещение оказалось выполнено в белых тонах. Здесь, стояли в проходах между небольшими двухместными диванами, расположенными около огромных окон, помещающих полный рост человека, цветы. На мягких диванах сотрудники кафе разложили несколько подушек синего цвета. Подвесные качели висели в начале и в конце ресторана. Коричневые навесные лампы, а также несколько светло коричневых столиков, расположившихся рядом с барной стойкой по другую сторону от окон, отлично дополняли белый интерьер. Над столиками свисали навесные горшки с цветами. На барной стойке расположилась касса, кофемолотая машина для приготовления кофе, небольшая коробочка со специями, касса. Удивительно, но на барной стойке тоже стояло небольшое растение. Французы любят цветы. И даже в открывшейся мне картине, цветов не казалось слишком много.

Народу в ресторане оказалось не слишком много. Стоило нам с напарником сесть на диваны, расположившееся по обеим сторонам обеденного стола, как официант подошел и с приветливой улыбкой положил меню.

– Ален, как поживает твоя матушка?

Людовик включил все свое обаяние, старательно изучая меню.

– Месье Шеннер. – Поприветствовал Людовика официант Ален. – Вас давно не было видно! Матушка переехала из шумного города в пригород и обосновалась в маленьком доме.

– Вот как? Значит, она теперь занимается сельским хозяйством?

– Вроде того. – Ален одарил меня улыбкой. – Вы решили вернуться в свои родные места? Или здесь проездом?

– Увы, проездом. Передай своей матушке от меня привет. Возможно, я как –нибудь загляну к вам, когда у меня появиться свободное от работы время.

– Матушка будет рада вашему визиту. – Ален достал из фартука блокнот и ручку. – Что –нибудь выбрали?

– Мне сделай американо, будь добр. Яна, ты что–нибудь выбрала?

– Не откажусь от кофе нозет. – Я произнесла французское название с легкостью, хотя все остальное говорила на разговорном английском.

– Ален. – Людовик вернулся взглядом к знакомому официанту.

– Одно американо и один нозет. – Ален быстро записывал сделанный Людовиком заказ. – Кофе будет приготовлено через несколько минут.

Когда Ален зашел за барную стойку, я обратилась к напарнику.

– Говоришь… Бывал тут в детстве? Скажи, а остановка здесь, в это заведении, случайно не повод побеседовать с знакомым официантом?

–Лаврецкая. – Людовик вздохнул, закатывая к потолку глаза. – Мы все равно застряли на этом острове. Раз ты отклонила мое предложение показать тебе довольно живописные пляжи, так почему бы не заскочить на работу к другу детства?

– Друг детства значит? –Скептически повторила я. – И как давно вы знакомы?

– Его матушка – прабабушка моего отца.

Официант Ален принес наш заказ. Он аккуратно поставил чашку американо и мой нозет на стол. Ален не стал разговаривать с Людовиком, а поспешил устранится, чтобы принять заказ у пришедших покупателей, кучкой столпившихся около барной стойки.

Я взяла в руки небольшую кружку с кофе и вдохнула его дивный аромат. Кофе noisette, который я произносила как нозет, но, иногда могла ошибиться в правильном произношении, и произносила как нойзет, имел приятно ореховый цвет. В горячий напиток добавляли небольшое количество сливок, а пах кофе как настоящий орех. Неслучайно noisette переводился как орешек.

Я сделала небольшой глоток. Напиток изготовили в меру теплым, не слишком горячим, но и не совсем холодным. Приятная жидкость прошла по моему горлу, оставляя на кончике языка приятное послевкусье. Нозет не считалось одним из моих самых любимых кофе. Временами, когда у меня не было настроения пробовать что – то новое или просто не хотелось искать новые кофейни, я брала с собой нозет, считая напиток неплохой альтернативой. Официант не забрал меню, лежащие рядом с поставленной на стол кружкой. Я сняла с плеч рюкзак, положила его на диван, достала из кармана телефон, посмотрела на время. Часы показывали три часа дня местного времени. В последний раз я завтракала утром, при выходе из дома в направлении аэропорта. Поэтому, я без лишних угрызений совести взяла меню для более детального его изучения.

Я ловила молчаливый взгляд Людовика на своей персоне, но решила не акцентировать на напарнике все свое внимание. Меню ресторана не радовало обильным наличием предоставленных для клиента блюд. Здесь, меню разделялось на три категории на отдельных, но и в тоже время соединяющихся между собой листах. На левой стороне предоставлялись блюда традиционной французской кухни, на правой стороне расположились блюда средиземной кухни, а почетное место по середине заняла европейская кухня, которая, cудя по скудному меню в этом ресторане особым преимуществом не пользовалась. Все названия блюд печатали на французском и английских языках, что мне являлось лишь на руку. Несмотря на мою годовую жизнь во Франции, я не любила целыми днями разговаривать на официально принятом французском языке. Я до конца не совсем понимала правильность произношения некоторых слов, а также их склонений. Не удивительно, что произнеся неправильно тот или иной слог, Людовик Шеннер расплывался в улыбке, кашлял, прикрывая рот рукой, давая мне таким образом понять, где я совершила ошибку.

Я с детства не особо обожала французский язык. Моя школа славилась изучением двух языков: первый и основной французский, а второй не такой важный, но в то же время необходимый, английский. Английский язык, во многом благодаря нашей учительнице, являлся моим любимым предметом и стоял на втором месте после химии. Погружаясь с головой в английскую, американскую и канадскую культуры, я буквально выносила своим родителям мозг. Я к четырнадцати годам знала названия всех американских штатов с их главными городами; я обошла в гугле все полюбившиеся мне канадские улочки, выделив для себя несколько приметных кафе. Единственная страна считающаяся родиной моего любимой серии фильмов про мальчика, который выжил, Англия не особо впечатлила. И, когда подошло время выбивать себе место в университете для получения высшего образования и вхождение в свет после трехлетнего рабства, я не рассматривала список институтов, заботливо предоставленной моей матушкой.

Мои родители с самого раннего детства моего и Александра пытались дать нам престижное образование. Я являлась непроизвольным свидетелем вечерних ссор. Мама постоянно ссорилась с отцом, составляя на кухне после нашего с Александром отбоя списки одобренных институтов, где они хотели бы видеть в студентах своих чад. Изначально, когда отец не потерял работу и не подписал тот идиотский договор на позволение надзирателя моего личного пользования в течении трех лет в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет, папа обожал проводить со мной и с Александром свободное от работы время. Потом все изменилось. Наша семья изменилась. Сейчас, оглядываясь назад, я радовалась, что приняла правильное решение учиться три года вдали от дома. Мне необходимы те крохи свободы, которые я могу использовать со своим умом, не опираясь на прошлое, стараясь обходить совершенные ошибки отца стороной.