Дмитрий Нуждин - Уравнитель миров. Наваждение [litres самиздат]

– Я тебя тоже, князь, все отлично, двое командиров отряда, Хелена и Мила работают с малышней, а Коваль выпустила старших девчонок, они отлично подготовлены, сама смотрела на сдачу экзаменов.

– Я же много раз говорил, наедине не называй меня князем, чувствую себя нелепо.

– Хах… тебе чужда правда? Ладно, я шучу, брат. – Лыбель подошла к большой рукоятке трона, села на нее, обняла Акия, и положила свою голову на его. – Помнишь, когда отец уходил по своим делам, мы постоянно прибегали сюда, и играли в царя с прислугой? Причем прислугой чаще был ты. – Она улыбнулась, и Акий почувствовал плечом, которое прижималось к боку, ее хихиканье.

–Да… были забавные времена, не думал, что все будет так тяжело.

– Я знаю, брат, что эта ноша рухнула на тебя не просто так, никто другой бы не справился, а ты сможешь найти решение, я в это верю, и в это верит твой народ.

– Спасибо, сестра, твои слова всегда бальзамом на душу. Мы узнаем, что происходит с Бравлием, исходя из этого и будем действовать, а пока нужно усиленно готовить оборону Гардара, наши лазутчики сказали, что в их войске много визанцев, с треть.

– Это будет великое событие, брат, нужно выйти из этой битвы победителем, нас запомнят в веках, и будут слагать песни и легенды об отрядах, отдельных воинах, и… князе, который отстоял свой город.

– Дай боги так и получится, я приложу все свои силы…

Финист летел обратно, что есть в нем только мочи, но хватит ли этого, никто не мог знать. Ховал лежал в наполненном водой корыте уже целые сутки, каждые полчаса его купали в теплой воде, чтобы от переохлаждения он не подхватил гангрены или воспаление легких. Возле него постоянно мельтешили жители города, и сидел лекарь, который постоянно контролировал его состояние. Ледяная вода сняла в какой-то мере болевые симптомы, но холод не давал дышать полной грудью, что приводило к состоянию, похожему на удушье, а мышцы сильно сводило, особо болезненно сводило бедра. Вытерпеть такие пытки, казалось, было невозможным обычному человеку, тем более такое продолжительное время. Все члены ордена уравнителей сидели в местной забегаловке, которая называлась «таверна толстого Лу», только сейчас там не было никого кроме них, даже сам Лу отсутствовал, который на самом деле вовсе не толстый, оставил гостей, чтобы не нарушать секретности, которую от него потребовал соблюсти конунг. Было много загадочных разговоров, они очень редко собирались все вместе, для некоторых собрание было первым, для Яолы из Аргада, Хореза с Кагаста и Ромила с Мадин-Дайра. Каждый делился тем, с чем интересным и полезным успели столкнуться за это время, что могло бы удивить и помочь остальным.

– Обстоятельства нашей встречи, конечно, оставляют желать лучшего, как обычно… – со вздохом произнесла Айвер, накинув изящные, стройные ноги друг на друга, которые скрывались под кожаной юбкой по колено.

– Айвер, пожалуйста, не делай так, иначе у нашего молчаливого друга Гулама появится дар речи.

– Заткнись, Готсверг.

– Ну, я же говорил…– Готсверг развел руки, и заразно, кокетливо улыбнулся. -Теперь он научился говорить! Целых два слова!

Гулам нахмурил брови, и, скорчив губы, отвернулся, но в его поведении не было заметно серьезной обиды, он был добрым человеком, и понимающим шутки, даже дурацкие.

– Да ладно тебе, я пошутил, не обижайся, если хочешь, Воламир тебе сегодня сделает массаж ягодиц.

– О боги, пожалуйста, перестань вплетать нас в свои больные фантазии, тебе что, больше не о чем поговорить? – теперь недовольство высказал Воламир. – Я вообще не понимаю, как только Рагост решился сделать тебя высшим уравнителем, я бы сказал, что ты полный идиот, а потом выпнул бы с чертогов…

– Все просто, я ляпнул пару таких шуток, и он без раздумья включил меня в состав ордена, а ты на ус бы наматывал, Воламир! Тебе эта встреча еще предстоит, если, конечно, в следующий раз ты не пустишь трусливой струю по своим шароварам.

Все поняли, что Готсверг снова несет ересь, и просто решили промолчать, чтобы не спровоцировать новую бессмысленную тему, но на самом деле, он просто пытался снять общее напряжение, потому что после того как замолчал Готсверг, замолчали все, и уставились взглядами кто куда, а Хильвард игрался с ножом, тыкая острием между пальцев, дырявя стол.

– Тут кто-нибудь расскажет еще что-нибудь интересное? – разочарованно сказал Готсверг, снова нарушив всеобщее молчание. За пределами таверны, вдали, услышался истошный крик Ховала.

– Мда… обстановочка так себе. В общем я пошел спать. – Готсверг встал, взял деревянную кружку с аргадским элем, допил залпом остатки, и громко стукнул ей об стол. Кстати, Айвер, я давно не трогал женские бёд…

– Иди уже, засранец, потрогай бычие. – махнув рукой сказала Айвер.

– Ну слава богам, он наконец свалил отсюда, невыносим… – по-доброму пробурчал Хильвард.

– Гафтвий имеет какой-то план, и он нам абсолютно не известен, это может обернуться чем угодно, глядя на то, что происходит в мире. Кагаст с Визанью готовят поход на Гардар, князь Совелеса отказывает Акию в помощи, нечисти прибавилось во много раз, наши уравнители пропадают, слишком много перемен за последнее время…слишком.

– Согласна с тобой, Гулам. – кивнула Айвер. – Даже Финист обеспокоен, как он вернется, может расскажет еще чего-нибудь важного. Но нутром чую, что нам придется не сладко, да что говорить, уже сегодня ночью чуть не пал один из самых воинствующих народов севера. Главное, что мы уже знаем свои задачи, и приступить к ним нужно как можно скорее.

Через окно услышался невнятный крик Свальсара, на который весь орден выскочил из таверны, и добежали в миг до корыта, в котором все еще валялся полуживой Ховал, а над ним, встав на одно колено стоял Финист, и вливал зеленоватую жидкость из маленькой колбочки ему в рот.

– Все…дело сделано, теперь остается только ждать, и надеяться.

Запоздало прибежал и Готсверг. – о, Финист, а ты довольно быстро!

– Думаю, я никогда так быстро не летал… Готсверг, помоги мне дотащить его к лекарю в дом, теперь регенерация должна быть неимоверно быстрой, но проспит он долго, Галос так сказал.

Полностью голого и обессиленного Ховала вытащили с корыта, накинули на плечи простынь, и под две руки поволокли его в халупу.

Ховал спал два дня, иногда пробуждался из-за ужасных кошмаров и сильных судорог. Первой ночью он, проснувшись от боли, закричал, неимоверно сильно свело бедро, Свальсар мигом выпрямил ему ногу, и перевернул с бока на спину.

Все члены ордена удалились из Аргада кроме Финиста, Айвер, и Ховала, конечно, который, вскоре, осознанно приоткрыл алого цвета глаза, под которыми были огромные синяки, медленно присел на кровати, и, сжав губы в трубку, медленно выдохнул.