Владимир Нестерцов - В гостях у Папского Престола

Колодец находился в небольшой низине в окружении деревьев, которые прикрывали его своей тенью. Он представлял собой дубовый сруб, над которым парил деревянный журавель с ведром. Рядом чинно вдоль колодца висели выдолбленные деревянные ковши разных размеров. Вокруг царила тишина, прерываемая пением птиц, которые порхали хороводом в разные стороны и пытались испить водицы. Спешившись, мы привязали лошадей и подошли к колодцу. Здесь отец опустился на колени и снял шапку. Я последовал его примеру. Помолчав немного, отец перекрестился и начал просить у Всевышнего отпустить нам грехи и помочь его младшему сыну, вступающему на самостоятельный путь, дать ему силы, здоровья и упорства в достижении поставленных перед ним целей, крепости веры и духа. После этого он привел в движение журавель, который, наклонив свою голову, нырнул в колодец и поднял на поверхность ведро волшебной водицы. Она искрилась на солнце, дробясь серебряными каплями, которые, собираясь в струйки, медленно стекали на землю. Отец взял ковш средних размеров и подал его мне.

– Ну, сынку, зачерпни воды и проси у Всевышнего благословения и помощи на том пути, который тебе предстоит пройти.

Я последовал его совету и одним махом выпил весь ковш холодной и очень вкусной воды. Я почувствовал,что меня словно окунули в прорубь в лютый мороз: свело не только челюсти, но и все тело. Однако через несколько мгновений по телу разлилось такое сильное тепло, что у меня даже заалели щеки.

–Ну, вот и добре, сынку, – сказал отец, наблюдавший за мной. – Теперь ты настоящий казак. Треба еще понюхать пороху, но на твой век, я думаю, этого «добра» хватит.

И он, следуя моему примеру, одним махом выпил такой же ковш, глухо крякнув в конце.

Перекрестившись и поблагодарив за оказанную нам милость, мы, вскочив на коней, двинулись в обратный путь. А он лежал прямо во Львов, где мне была уготована участь обыкновенного бурсака.

Глава II

Чем ближе к городу, тем чаще стали нам попадаться груженые возы и разодетая польская шляхта, в каретах или верхом,в сопровождении целой свиты слуг или прихлебателей, которые находились на пропитании у знатного шляхтича. Они летели, не разбирая дороги, заставляя сворачивать в сторону груженые телеги, периодически демонстрируя окружающим свой гонор. Простой люд только плевался им вслед, тихо матерясь и отряхивая въедливую дорожную пыль, поднятую этими горе-всадниками.

Город поразил меня обилием костелов и каменных домов. Окна, выходившие на улицу, были из настоящего стекла. Однако это обилие окон было не настоящим. Большая часть из них была нарисована прямо на стене. Оказалось, что за каждое настоящее окно муниципалитет брал большие налоги. В категорию дорогих попадали также и редкие балконы, которые виднелись кое-где на вторых этажах зданий. Оказывается, по распоряжению городских властей они облагались еще большим налогом, так как располагались на воздушном столбе, который своим основанием упирался в муниципальную землю. Решили, что за такое «удобство» нужно было вносить соответствующую плату. Так как дело было к вечеру, то мы поехали сразу на постоялый двор, чтобы уже с утра заняться учебными делами. Определив лошадей, мы сели поесть перед сном. Для этого здесь на первом этаже была организована специальная трапезная, где могли подкрепиться уставшие путники. Попав вовнутрь, я словно завис в непроницаемом тумане. Его постоянно производили несколько десятков посетителей, которые, разговаривая между собой и смачно ругаясь на разных языках и диалектах, успевали курить длинные и короткие глиняные трубки, усердно пуская клубы дыма к потолку. Горевшие по бокам лучины не могли пробиться со своим светом к этой галдящей людской массе и скромно потрескивали на подставках. Мой здоровый организм протестовал против такого насилия, однако делать было нечего, и я удрученно поплелся за отцом, который нашел местечко для нас в углу одного из столов. Усадив меня за него, отец отлучился на минутку и вскоре перед моими глазами возник мальчишка, ловкими движениями расставивший перед нами две доски, на которых было по куску хлеба, соседствующего рядом с жареным мясом. Позднее к ним присоединился глиняный кувшин с узваром и две кружки. Отец вытащил из кармана белую тряпицу и осторожно развернул ее. Это оказалась соль, которая ценилась на вес золота. Посолив мясо, он своим ножом отрезал кусок и отправил его в рот, хитро подмигнув мне. Я последовал его примеру. Мясо оказалось жестким и недожаренным, а хлеб скрипел на зубах, заставляя вспоминать недобрым словом мельника, который молол муку не- обработанными жерновами. Из всего этого изобилия единственным съедобным блюдом оказался узвар, который в основном и стал моей трапезой. Расплатившись, мы по деревянной лестнице поднялись наверх, в комнату, которую снял мой отец. Она была небольших размеров и не отличалась особым шиком. На полу лежали два тюфяка, набитые соломой и накрытые рядном, а в углу стоял небольшой стол с кувшином для воды. Кроме этого под окном кокетливо примостилась ночная ваза, как столь необходимый атрибут постояльца. Сняв свою амуницию, мы аккуратно сложили ее возле себя. Затем отец достал из торбы пучок пахучей травы и протянул мне.

–Зачем? – удивился я.

– Натри все свое тело, и тогда блохи не будут тебя кусать. Если не сделать этого, то, когда проснешься, не узнаешь себя, а нам еще надо в нормальном виде идти в коллегиум. Так что давай, действуй.

Пришлось подчиниться, и я стал усердно тереть себя. Отец делал то же самое. Окончив эту интересную процедуру, я стал пахнуть разнотравьем, где подорожник переплетался с запахом мяты и полыни. Задув чадящую лучину, мы улеглись спать. Ночь вроде прошла спокойно, но наутро я обнаружил у себя с десяток укусов, которые красными пятнами красовались на теле. При этом они очень сильно чесались.

– Ничего,– сказал отец. – Это чепуха по сравнению с тем, что могло быть. Эта живность есть везде – и в доме богатых, и в доме бедных. Нет ее только на свежем воздухе. А в городе она везде. Поэтому если ты будешь в гостях в знатных домах, то не удивляйся тому, когда твои собеседники начнут чесаться, особенно дамы. Это естественный процесс, для которого они будут применять специальные палочки, а пойманных блох будут сажать в специальные блохоловки. Поэтому если ты увидишь, как по кокетливой женской прическе ползут блохи, то не подавай виду, что ты их видишь, и не пытайся их поймать, это считается неприличным. Хозяйка сама знает, что нужно делать. Ведь ее парик сделан на вечные времена, сбрызгивается квасом и никогда не расчесывается. Поэтому эти насекомые чувствуют себя там как дома. Чтобы тебе было комфортно в этом обществе, я рекомендую привыкнуть к мысли о существовании рядом с тобой такой живности и хотя бы раз в неделю мыться горячей водой с глиной. Здесь это не принято. Это считается грехом, поэтому здесь нет таких мест, где можно дать телу отдохнуть. Делай это сам, чтобы никто не видел.