Владимир Нестерцов - В гостях у Папского Престола

–Ничего, сынок, привыкай к напитку знати, сделай еще пару глотков, чтобы по-настоящему почувствовать весь вкус, – сказал отец.

Подчиняясь его просьбе, я через силу сделал еще пару глотков и испытал совсем другие ощущения.

–А теперь возьми и налей немного меда в свою чашку и попробуй еще раз,– продолжал свое руководство мой родитель.

Проделав эту манипуляцию, я осторожно отпил из чашки и сразу понял, что это то, что я ожидал, принюхиваясь к кофейному запаху. Впечатления были непередаваемые! Эдакое сочетание горечи со сладостью, сопровождаемое ароматным запахом. Осмелев, я выпил еще одну чашку и почувствовал необычайный прилив сил, хотелось смеяться и петь, прыгать и танцевать. Однако строгий взгляд отца поставил меня на место. И все же чувство легкости осталось. Расплатившись за табак и кофе, мы вышли на улицу и направились в сторону постоялого двора, купив по пути кусок копченого окорока и хлеба. Затем отец пошел по своим делам, а я весь вечер провел в комнате, готовясь к экзаменам, заедая эту нудную науку пахучим мясом и запивая ключевой водой из стоящей рядом макитры. Так я и заснул с куском хлеба в руках. Пришедший поздно вечером отец тихо переложил меня на мой матрац, решив не будить до утра.

День начался с пения петуха, который почему-то принялся орать под моим окном. Скрепя сердце, мне пришлось вставать и тащиться к глиняному кувшину, чтобы умыться набранной с вечера водой. Она была не очень холодной, однако вполне достаточной, чтобы разбудить меня окончательно. Отец, давно уже вставший и бодрый, наблюдал за моими манипуляциями, едва скрывая улыбку. Когда я пришел в себя окончательно, он глазами показал на разложенный на матраце парадный костюм, который мне специально сшили для этого повода. Надев его со всеми предосторожностями, я почувствовал себя не в своей тарелке. Во-первых, я сразу приобрел шляхетский вид. Во-вторых, мне казалось, что камзол давит под руками, а сапоги скрипят и пытаются вывернуть ноги не в ту сторону. А шапка с красивой пряжкой сбоку все время пыталась сползти на нос и закрывала глаза.

– Ну, вот теперь ты гарный хлопец, – сказал отец, опоясывая меня кушаком вместо ремня. – Теперь можно идти до этих иуд – монахов. И пусть только мне попробуют что-то сделать не так, то я их сразу порубаю на куски.

И он грозно стукнул кулаком по столу. Затем, подкрутив усы, он первым вышел из комнаты. К коллегиуму мы прибыли в назначенное время на возке, который поймали сразу возле постоялого двора. Стоявшие возле коллегиума студенты с ухмылкой смотрели на нас, когда мы решительно входили в здание. В коридоре нас уже поджидал невысокий вертлявый монах, который сопроводил нас на второй этаж в комнату, где собрались члены комиссии. Распахнув входную дверь, он жестом пригласил меня войти. Перекрестившись и набрав полную грудь воздуха, я почти смело шагнул внутрь аудитории, где за столом уже поджидали меня экзаменаторы. Посередине сидел ректор, лицо которого было красного цвета то ли от полноты, то ли от дурного характера или от нежелания общаться со мной. Справа от него сидел другой экзаменатор явно не шляхетского рода, весь прямой как палка, который подозрительно разглядывал меня снизу доверху. А слева от председателя уютно расположился невысокий монах с незапоминающимся лицом, который в отличие от других ласково смотрел на меня, перебирая четки в руках. Но от этого ласкового взгляда становилось не по себе, так как в глубине пряталась очень холодная расчетливость. Он словно присматривался ко мне, подхожу ли я для его каких-то непонятных мне целей. Естественно, это были маститые метры. Я мог противопоставить им только свои знания и трезвый расчет. Поэтому я, крепко сжав пальцы в кулаки, встал перед ними и молча ждал дальнейших действий.

Первым нарушил молчание ректор:

–Ну что ж, сын мой, вот и пришло время выяснить, что ты из себя представляешь. Обычно мы не берем на обучение тех, кто не принадлежит к католической вере, но, учитывая твои рекомендации и происхождение, решили сделать исключение. Поэтому тебе сейчас придется очень постараться, чтобы убедить нас, что ты достоин быть студентом нашего коллегиума.

И он вопросительно посмотрел на меня.

– Я готов ответить на ваши вопросы и убедить вас в этом, – ответил я, одновременно пытаясь определить, кто наиболее вредный из экзаменаторов.

Интуиция подсказывала мне, что скорее всего тот «ласковый», как окрестил я его для себя. Положительно отреагировав на мой ответ, они начали экзаменовать меня. Сначала беседа шла на польском языке, но после того как я прочитал им стихотворение на латинском, все перешли на этот язык. Я демонстрировал им свои навыки не только в языке, но и в арифметике, риторике, пытался показать, что могу разбираться в тайнах мироздания и писать связанные тексты, дающие возможность им оценить мои умственные способности. Я извивался как уж под перекрестными вопросами, которые сыпались на меня со всех сторон. Рубашка от пота прилипла к телу и грозила там остаться навсегда. Похоже, и экзаменаторы вошли в азарт, провоцируя меня на вольные высказывания и заставляя на ходу сочинять вирши в честь той или иной знаменитой личности. Ректор, вспотевший от напряжения, то и дело вытирал лицо и шею большим платком, очень смешно доставая его из- под своей монашеской одежды. Я уже был на грани срыва, когда ректор, в очередной раз промокнув платком свою физиономию, сказал:

–Я думаю, достаточно, – и посмотрел на своих собеседников. Те утвердительно кивнули в ответ и сразу расслабились, буквально размякнув на стуле.

–Хорошо, сын мой, подожди пока за дверью, мы посовещаемся и пригласим тебя.

Молча поклонившись, я на ватных ногах вышел к отцу.

–Ну как? – подскочил ко мне он, приобняв за плечи.

–Не знаю,– ответил я, пожав плечами, смотря вслед пронырливому служащему, который прошмыгнул в кабинет.

–Сказали подождать, пока они там обсудят.

–Ну, ждать, так ждать, – ответил мой родитель и нервно стал подергивать свои длинные усы.

Я тоже в нервном ожидании мерял шагами коридор возле дверей, пытаясь предугадать результат моих ответов. Однако, как я ни напрягался, ничего не получалось. Наконец дверь распахнулась, и меня пригласили войти. Остановившись перед экзаменаторами, я замер в напряжении.

–Ну что ж, сын мой, – начал ректор. – Мы тут обсуждали твои ответы и твое будущее. Должен сказать, что ты нас весьма удивил своими знаниями. По многим дисциплинам ты значительно выше наших некоторых студентов. Поэтому, посовещавшись, мы решили дать тебе возможность учиться в нашем коллегиуме, без всяких скидок, на правах студента. Профессор герр Густав Гольдер любезно согласился взять тебя в свою группу. Поэтому с этого момента ты считаешься его студентом со всеми вытекающими отсюда последствиями. С правилами и распорядком дня тебя ознакомит брат Збышек, – он указал на прислужника. – Надеюсь, ты оправдаешь наше доверие.