Виталий Конеев - Гнев Бога

– Эй, добрый человек, брось нам доску, чтобы мы смогли пройти до тебя!

– Так ведь здесь ничего не мешает. Трава без порока.

Матафей нахмурился: плотник был некрепок в вере. Сурово сказал:

– А день какой? Разве тебе неизвестно, брат, что в день субботний ходить по траве всё равно, что молотить хлеба?

Только теперь Иосиф догадался, что перед ним люди важные и скорей всего фарисеи. Он метнулся по двору и вскоре прибежал назад с длинной доской, бросил её под ноги незнакомцам. Те прошли, представились.

Иосиф возликовал, узнав, что дом посетили первосвященник и знаменитый книжник Матафей. Крикнул жене, чтобы она быстрее накрывала стол на веранде в тени деревьев. Матафей прошёл с плотником в дом за иглой, но когда он увидел её в пальцах Иосифа, то в смущении опустил было руку. Взять иглу в день субботний было нарушением «шабаша». Но, однако, здраво рассудив, что если кисть не будет пришита, то фарисей никогда не сдвинется с места, а ласковое солнце Галилеи в полдень станет жестоким и убьёт Зосиму, который будет сидеть под прямыми лучами солнца весь день. И так, убеждая себя, что он совершает богоугодное дело, спасая от смерти человека, к которому всегда относился с неприязнью, Матафей взял иглу. Хотя в глубине души он боялся, что сей подвиг фарисея Зосимы, мог ещё более поднять его в глазах народа. Молва о его мученическом поступке быстро достигла бы Иерусалима. И глупый народ вышел бы навстречу страдальцу.

Мысленно увидев ликующие толпы людей, книжник скрипнул зубами и быстрым шагом вернулся на дорогу, к Зосиме.

Между тем, многие назаретяне, узнав о том, что фарисей Зосима потерял кисть и дал клятву, что не сдвинется с места, пока она не будет пришита к таллифу, сбежались со всех сторон. Люди пытались облегчить его страдания, начали обмахивать Зосиму ветвями деревьев, прикрывать плащами голову фарисея от палящих лучей солнца, брызгать на него холодной ключевой водой. А многие горожане со слезами на глазах коленопреклонённо умоляли Зосиму не подвергать себя смертельной опасности. Однако Зосима, с мучительным стоном и воплем, ломая свои руки, просил народ не подходить к нему. Говорил, что Богу в этот день было угодно проверить его стойкость духа и что назаретяне, облегчая его страдания, тем самым совершали грех.

И люди отошли, и встали вокруг фарисея, и восхищались его мужеством, и называли его заступником народа и святым человеком. Женщины подносили к нему маленьких детей, чтобы он прикоснулся к ним своей святой рукой. А дети постарше и взрослые люди сами подходили к фарисею и трогали его пальцами, замирая душой от того, что взгляд Бога в эти секунды падал и на них. И с просветлёнными лицами отступали назад.

Осёл под Зосимой, широко расставив ноги и опустив уши, дремал, обильно потел. А Зосима, тяжело вдыхая горячий воздух и с каждой минутой теряя силы, вяло поглядывал вокруг себя и, едва-едва поднимая руку, благословлял народ. Фарисей был уверен, что его тело не выдержит физических мук, и он умрёт, но эта смерть на глазах Бога и во имя Бога радовала его душу. Он ликовал, потому что многие годы хотел умереть такой смертью. И теперь желал скорейшего наступления её, уверенный в том, что ещё сегодня он попадёт в Царствие Божие…И( он счастливо улыбнулся и выпрямился в седле) будет говорить с Богом!

Матафей, увидев улыбку на лице Зосимы, в ярости бросил иголку под ноги и ушёл во двор плотника.

Пока происходили эти события, первосвященник Анна, в ожидании праздничного завтрака, решил прогуляться под кронами деревьев в глубине двора, где были сложены стопками обработанные кедровые брёвна и доски, которые источали пряный запах смолы. Когда первосвященник услышал голос Иешуа и, выйдя из-за дерева, увидел хрупкого мальчика с глазами полными слёз, с лицом грустным, на котором уже лежала печать детских страданий, что остаются на всю жизнь в чертах лица, Анна поразился не тому, что подросток плакал ( мало ли детей плакало от обид родителей?), а тому возвышенному чувству, что коснулось души первосвященника, едва он приблизился к Иешуа. Анна подошёл к мальчику и опустил руку на его худое плечо.

– Бог тебя услышал и своим перстом направил меня в этот двор, чтобы я утешил тебя.

Потрясённый Иешуа, дрожа всем телом, торопливо смахнул с глаз слёзы, чтобы лучше видеть того, кто стоял перед ним, быстро глянул в лицо первосвященника. И в тот же миг обострённая нервным напряжением чувственная душа Иешуа ощутила нечто враждебное, что должно изойти от этого человека на него, Иешуа, в будущем. Мальчик шагнул назад, не спуская глаз с Анны, но весь облик первосвященника являл собой доброту и большое расположение к подростку. Иешуа, как и подобало юности, верящей тому, что видели глаза, быстро забыл странное видение, растерянно пробормотал:

– О, Анна, разве можно утешать в день субботний?

Первосвященник быстро шагнул к Иешуа и, чувствуя прилив нежности и любви к этому необычному подростку, возложил ему на голову руки.

– Закон можно нарушить во имя спасения души человека. Бог милосерден. Он всегда простит.

Зерно упало на благодатную почву! Потрясённый Иешуа замер: слова Анны были кощунственны, но они были сказаны первосвященником, который говорил с Богом и, значит, эти слова истинны и исходили от Бога.

Анна погладил мальчика по голове, глянул на книгу, которую держал Иешуа в руках.

– Ты уже знаком с Писанием?

– Я его знаю наизусть.

Тут появился Матафей, сурово осмотрел смущенного мальчика, спросил:

– А известно ли тебе, чадо, сколько букв в Писании?

Иешуа потупился.

– Нет.

– А известно ли тебе различие, которое существует между Законом Моисея и Талмудом?

– Нет.

– Тогда слушай и внимай:…чтение Мишны, первой части Талмуда, является делом настоящим. А Гемары – второй части – высокопочтенным, главным. Это правильное толкование Писания. Вот поэтому различие между Законом Моисея и Талмудом такое же, как между водой и вином.

Анна привлёк к себе растерянного мальчика, для которого всё, что он услышал за эти минуты, было удивительным и потрясающим всё его сознание.

Матафей же, обернувшись в ту сторону, где находился Иерусалим и, простерев к сему городу и Храму длинную руку, с чувством удовлетворения заговорил

– Если ты знаешь, чадо, Закон Моисея, то ты должен знать и то, что в нём существует двести сорок восемь утвердительных правил по количеству членов в человеческом теле и триста шестьдесят пять отрицательных правил по числу артерий и вен человека. Общая сумма сиих святых чисел будет равна шестистам тринадцати, что есть количество слов в десятисловии…

Мальчик в полном изумлении смотрел на вдохновлённое лицо книжника и на Анну, который, напряжённо хмурясь и прижав кулак к своим губам, надсадно покашливал и умственно кивал головой.