Илья Колесников - Муравьи

Лютер ехал с самой первой остановки, а его будущий товарищ сел на поезд в Латвии. Хотя лучше сказать, запрыгнул в него, когда поезд остановился в столице. Вот как это произошло:

Машинисту и всему экипажу нужно было разобраться с бумагами на выезд. Двери в поезд были закрыты. Все, кроме одной – двери машиниста. На платформе толпился народ, люди что-то кричали и совали руки и удивленные лица в окна вагонов. Разумеется, ничего разглядеть они не могли. Серые занавески не пропускали даже намека на солнечный свет. Экхарт воспользовался такой суматохой и незаметно запрыгнул в вагон машиниста. Однако так думал только он. Оказавшись в вагоне, он тут же услышал крик позади себя.

– А ну стой!

Экхарт рванул вглубь поезда. Он бежал и с молниеносной скоростью искал глазами хоть одну открытую дверь в купе. И он ее нашел. Вбежав внутрь, он посмотрел на единственного пассажира, лежащего на сиденье. Это был Лютер. Он встал, поднял крышку того, на чем сидел и сказал: «Залезай». Экхарт повиновался. Спустя пару мгновений ситуация в купе стала прежней – Лютер мечтательно лежит на сиденье с видом полной безмятежности.

Послышался стук сапог. Он все приближался и, наконец, большой, рослый мужчина ворвался в купе. Он с быстротой хищника оглядел помещение и устремил свой взгляд на Лютера:

– Где он?

– Кто? – удивленно спросил Лютер

– Не прикидывайся дураком! Где тот, кто вбежал в поезд?

Мужчина начал свирепеть. Что было видно по его багровеющему лицу. Такую ярость можно было понять, ведь в его задачу входило поскорее избавиться от пассажиров, а не набирать новых, особенно в городе, в котором такая длительная остановка даже не была предусмотрена.

– Я никого не видел. Сами посмотрите, я здесь один. Может он в туалете? – растерянно ответил Лютер.

Гость сделал вид, что оглядел комнату внимательнее и вскоре остановил свой взгляд на расстегнутой кофте Лютера. В вырезе виднелась немецкая солдатская форма. Лютер заметил его взгляд и замер. Он подумал, что сейчас его заберут. Заберут навсегда и о нем больше никто не узнает.

– Черт побери! – воскликнул мужчина.

Он резко выбежал из купе. Какое-то время был слышен стук сапог, но вскоре его шаги затихли. Лютер выдохнул. Он встал, подошел к дверному проему и, убедившись, что коридор пуст, закрыл дверь.

– Ну, вылезай, – сказал Лютер, слегка постучав по сиденью.

Вскоре Экхарт оказался на воле и уже сидел на скамье напротив своего спасителя.

– Будто в гробу побывал. Ну и лицо у него было, красное все да глаза бешеные, – сказал он.

– А ты будто видел? – сказал Лютер, внимательно посмотрев в глаза своему собеседнику.

– Конечно, ты смотри, какая щель между крышкой и сиденьем. Не закрой я глаза в один момент, он бы вмиг мои белые зрачки обнаружил.

Лютер наклонил голову, убедился, что щель действительно большая. Поднимая голову, он получил щелчок по носу.

– О! Внимательней надо быть! – весело воскликнул Экхарт.

– Ты что же, шутишь? Так и я сейчас тебе пошучу – позову того громилу, он быстренько тебя с лавочкой на улицу вынесет, – слегка обиженно сказал Лютер.

– Ну ладно, ладно. Спасибо тебе, что дал мне спрятаться. Если бы не ты, я бы уже и вправду на улице был.

Парни пожали друг другу руки.

– Не бери в голову, – Лютер глубоко вздохнул.

Он уселся поудобнее, будто предвкушая долгий разговор, и продолжил:

– Ну, так откуда ты такой взялся?

– Кажется, я здесь жил, – ответил Экхарт.

– Странный ты, ну да ладно… Денег на билет нет. Значит, беженец?

– Деньги-то есть. Самое забавное, что билетов нет. Не ходят у нас теперь поезда, а без специального пропуска, так тем более.

Экхарт помедлил и сглотнув, продолжил:

– Слух один прошел, будто страна наша в войне участвовать не собирается. Люди говорят, что мир у нас будет и спокойная жизнь. Только вот я здраво помыслил и рассудил, что захватят нас и мы под их дудку будем плясать. А если захватят, так о свободном передвижении забыть можно – в армию заберут. А я воевать не люблю. Честно сказать, идея запрыгнуть в этот поезд пришла мне случайно. Я и не знал о нем минут десять назад. На вокзале продукты покупал, заметил на платформе толпу, а за ней и поезд. И вот теперь я тут, – закончил Экхарт.

Лютер впервые оглядел своего попутчика сверху вниз. Экхарт выглядел довольно молодо. Лицо его было узким, брови широкими, а глаза выразительными. Растительности на лице было мало, хотя сразу было ясно, что парень совершеннолетний. «Как раз призывник» – подумал Лютер. Одет он был в черную кожаную куртку, надетую поверх кофты и синие джинсы. На ногах белые кроссовки, с виду дорогие. Итог был такой: обычный подросток, ищущий приключений себе на шею.

– То-то я смотрю у тебя пакетов с продуктами так много, что и сосчитать боюсь, – кивнул Лютер на ноги Экхарта, возле которых не было ничего, кроме вагонной пыли.

– А, был один и тот потерял. Хотя, наверное, в толпе все мои продукты и растаскали. Ну а ты что тут делаешь? Явно не на отдых собрался?

Экхарт оглядел своего собеседника в ответ. Почему-то ему показалось, что они с Лютером давние друзья. Будто они знакомы с самого детства. Лютер был одет в темные полуботинки, черные штаны и темно-зеленую кофту, за которой виднелась военная форма. Только вот лицо Экхарту казалось совершенно незнакомым. Оно было слегка овальное. Глаза смотрели прямо на него, расслаблено и немного грустно. Нос прямой, щеки чуть впалые. Под носом красовались усы. Они шли вдоль губ, а после немного завивались вверх. Наверное, это была самая приметная часть его лица. Усы были слегка небрежные, но красиво на нем смотрелись, по-взрослому, может, даже по-военному. Экхарт уже догадался, что Лютер солдат, но едет он совсем не на войну.

– Я? Беженец, – сказал Лютер, понимая, что нет смысла скрывать правду.

Двое пассажиров успели узнать лишь немногое друг о друге, но вскоре почувствовали, что подружились и что это, вероятно, навсегда. Они говорили обо всем: о семье, о любимое еде, о развлечениях, в которых нашли немало общего, в особенностях личной жизни и даже о том, с какой ноги лучше утром вставать – с правой или с левой. Они говорили обо всем, но только не о войне. В их мыслях все время вертелось это слово, но оно было лишь мальком в гигантском озере – поймать его было сложно, так что ни один из собеседников даже не пытался этого сделать.

Ночь поспешно сменяла день. В вагоне выключили свет. Оба собеседника ненадолго замолчали. Наконец, стал слышен шум колес. Лютер зевнул и потянулся, делая вид, что собирается лечь спать. Но Экхарт даже не посмотрел в его сторону, он одернул занавеску, открыв окно и стал смотреть на небо. Оно было усеяно звездами. Казалось, что их было так много, что не хватит целой ночи, чтобы их сосчитать.