Денис Игнашов - Memento Finis: Демон Храма

Я стоял у двери комнаты, молчал и, нервничая, переминался с ноги на ногу. Мне хотелось успокоить старую женщину, но я совсем не знал, как это можно было сделать.

– А хотите, Руслан, я покажу Вам его книги? – вдруг, повернувшись, спросила Софья Петровна. – Он очень любил книги, гордился ими. Я сохранила его книжный уголок. – Она вытерла глаза платком и грустно улыбнулась. – Я верю, он обязательно придёт за ними.

Софья Петровна провела меня во вторую комнату, где в углу стоял массивный, старый книжный стеллаж с открытыми полками, полностью заставленными книгами. Меня сразу удивила широкая палитра этой странной мемориальной библиотеки, собранной исключительно для сохранения памяти об её владельце. Многотомные подписные издания великих писателей соседствовали с детскими сборниками сказок, тонкие брошюры стояли рядом с объёмными фолиантами позапрошлого века в потрёпанных корешках. Популярные исторические романы, известные детективы и очень серьёзные научные труды по филологии, философии, истории. На видном месте на одной из полок в красивой рамке аккуратно стояла открытка с фотографией Есенина. Спокойный взгляд печальных светлых глаз, густая грива волнистых русых волос – такой знакомый по школьным учебникам портрет великого поэта. А внизу фотографии на маленьком кусочке бумаги было написано и вставлено под стекло: «Белый цвет – Серёжа, с Китоврасом схожий. Н. Клюев».

– Он очень любил Есенина, – сказала Софья Петровна, заметив, что мой взгляд прикован к фотографии. – Мятущаяся, ищущая, до боли самоуничтожения, великая и трагическая русская душа… А вот книжка самого Славы. – Софья Петровна аккуратно сняла с полки экземпляр уже известных мне «Рыцарей Храма». – Он был очень недоволен своим первым опытом.

Я открыл бережно переданную мне в руки книгу. На первой странице широким размашистым почерком было написано: «Спасибо, мама! Твой сын Слава».

– Неужели он всё-таки вернулся? – задумчиво спросила Софья Петровна и окинула любящим взглядом бережно сохранённый ею книжный уголок сына. Она пыталась привыкнуть к этой странной, волнующей и невероятной мысли. Противоречивые чувства радости и беспокойства разрывали её сердце на части, заставляя его учащённо биться. В какой-то момент, не совладав с нахлынувшими на неё эмоциями, она медленно опустилась в кресло и призывно подняла руку, не в силах вымолвить ни слова.

– Что случилось?! – Я бросился к Софье Петровне.

Она молчала и держалась за сердце.

– Воды? Вам принести воды? – Я растерянно крутился вокруг неё, пытаясь понять, что должен сейчас сделать, и отчаянно боясь упустить драгоценное время.

Софья Петровна еле заметно кивнула и показала рукой на коробку с таблетками, лежащими на тумбочке около изголовья кровати. Я схватил упаковку, быстро достал оттуда одну таблетку, протянул её Софье Петровне, а сам бросился на кухню. Расплёскивая из чайника воду, я налил полный стакан и бегом вернулся в спальню. Я более-менее успокоился только тогда, когда запившая таблетку водой Софья Петровна слабым голосом промолвила:

– Спасибо, Руслан… Уже отпустило… Всё хорошо.

– Может, я позвоню в скорую? – обеспокоенно спросил я.

– Нет, нет, не надо… – запротестовала старая женщина и глубоко вздохнула, чувствуя, как боль постепенно покидает её сердце. – Всё хорошо, мне просто надо отдохнуть.

– Вы уверены?

Бледные тонкие губы Софьи Петровны медленно изогнулись в мягкой слабой улыбке.

– Я уверена, мой мальчик… Всё будет хорошо, – тихо сказала она и добавила: – А теперь мне надо побыть одной…

Я в сомнении неподвижно стоял на месте.

– Позвоните мне завтра… Нам надо будет поговорить, – сказала Софья Петровна.

Я ещё стоял некоторое время, пока Софья Петровна уже более настойчиво не повторила свою просьбу. Я попрощался, вышел из комнаты и направился к выходу.

Прежде чем выйти из квартиры и захлопнуть за собой дверь, я заглянул на кухню, пытаясь убедить себя, что не обманулся, когда, торопясь, наливал в стакан воду из чайника. Тогда я уловил особый запах, который заставил меня вспомнить мой разговор с Кариной во время нашего первое свидания. Обоняние меня не обмануло. На плите в кастрюле стоял недавно сваренный борщ, а в небольшой тарелке на столе лежали пампушки.

Я вышел из дома. Начинало темнеть. И хотя дневной свет, отступая под натиском вечера, ещё лениво сопротивлялся, падая сквозь пасмурное небо на улицы города, то тут, то там уже стали зажигаться жёлтые фонари. Под слабым напором лёгкого ветерка потемневшая листва высоких тополей пришла в движение и тихо зашуршала, предупреждая о возможном скором дожде. Я поднял голову и бесцельно посмотрел вверх, погружённый на дно глубокого колодца, созданного сомкнувшимися вокруг старыми домами. Размытые серые облака, пасмурное небо и шелестящий шепот двора. Галдящий шум бегущего Садового кольца был для меня таким далёким, прорываясь во двор фоном присутствия большого города. На мгновение я замер, разглядывая вяло плывущие надо мной причудливые воздушные узоры неба, как будто созданные неумелой и умиротворённой детской рукой.

Пытаясь привести свои мысли в порядок, я хотел спокойно и рассудительно оценить свои догадки. Я готов был поверить бабушке Карины, но… борщ. Если Карина была откровенна, Софья Петровна раньше всегда готовила борщ только для сына, а потом для неё. Значит… она знала о появлении Полуянова и ждала кого-то из них или их обоих! Эта мысль была такой ясной в своей убедительной правдоподобности. Но неужели это был спектакль?! Я не верил. Тогда зачем она скрыла тот факт, что знала о приезде сына? Чтобы обезопасить его и сохранить в тайне то, что знала или о чём догадывалась? Мысли лихорадочно скакали, совсем не желая образовывать стройную логическую цепочку. А может, мы снова были не одни? И она просто не могла ничего сказать и объяснить мне?

Раздумывая об этом, я выбрался на шумную улицу и медленно побрёл в сторону, противоположную от ближайшего метро. Я устал, но совсем не хотел идти домой. Я пытался неспешной успокаивающей прогулкой убить в себе всё нарастающую тревогу. Прошедший день давил на меня своей непроходящей свинцовой тяжестью. Я был растерян, я не знал, что делать, и как вести себя дальше. Смерть Верхова, исчезновение Карины, Полуянов в образе Померанцева, странный интерес спецслужб и загадочное поведение родственников Карины. Что дальше?..

Я не заметил, как перед моим лицом внезапно выросла фигура молодого человека в джинсовой куртке. Русые волосы, крепкое телосложение, цепкий, прищуренный взгляд и сигарета в зубах. «Я видел этого человека сегодня у подъезда», ― молниеносно пронеслось у меня в голове, только я вспомнил эту самоуверенную нагловатую улыбку. Парень скривил губы в усмешке и попросил прикурить. Я не успел даже ответить – сильный удар отбросил меня в сторону. Схватив меня левой рукой за воротник куртки, незнакомец локтём прижал меня к стене. Обнажив ряд крепких белых зубов, раздавивших во рту сигарету, он прошипел: «Стой тихо». Его злые, уверенные глаза как кинжалы пригвоздили взглядом меня на месте, парализовав волю. Держа меня левой рукой, парень быстро и ловко проверил карманы моей куртки. Он вытащил бумажник и бросил его на мостовую, записную же книжку он засунул в задний карман своих джинсов. Незнакомец ослабил хватку, сплюнул раздавленную сигарету и весело осклабился. «Ну, пока», ― сказал он и, повернувшись, быстро побежал в сторону перекрёстка. Редкие прохожие с удивлением и беспокойством уступали дорогу бегущему человеку, стараясь не столкнуться с ним. Онемевший, я стоял и смотрел, как он вот-вот скроется за поворотом. Вдруг дикая злость на свою беспомощность и слабость овладела мной. «Стой!» ― прохрипел я и закашлялся. Я поднял бумажник и побежал, набирая скорость. «Стой, гад!» ― кричал я. Ноги понесли меня сами. Незнакомец резко свернул за угол дома. Я летел за ним сломя голову. Гнев подгонял меня, заставляя ускорять темп. Глаза впились в светлую джинсовую куртку, постепенно удаляющуюся от меня. Я превратился в расправившуюся пружину. Ноги, послушные моей ярости, сами несли меня вдогонку незнакомцу. Я даже не задержался, когда на следующем перекрестке кто-то громко приказал мне остановиться. Краем глаза я заметил стоявших около белой «девятки» милиционеров. «Он напал на меня!» – крикнул я на бегу, рукой показывая в сторону белеющей впереди куртки вора. Милиционеры что-то кричали, я бежал, боясь упустить из виду спину незнакомца. Я услышал сзади ревущую сирену и лающий громкоговоритель: «Срочно остановитесь». Обескураженный, я сбавил бег, наблюдая, как «девятка», мигая, приближается ко мне. «Стой!» – кричал громкоговоритель. Я остановился, провожая взглядом скрывшуюся за оградой детского садика фигуру напавшего на меня незнакомца. Меня обступили вылетевшие из подъехавшей машины милиционеры. «Руки на капот! Ноги шире!» – закричал на меня высокий сержант, схватил за плечо и бросил на машину…