Денис Игнашов - Memento Finis: Демон Храма

– Кто это был? ― спросил я, подозревая, что в ответ услышу знакомое имя.

– Джордж Бартли, ― сказал Полуянов; мои подозрения оправдались. ― Вам ведь знакома эта примечательная личность? Рыбаков наверняка поведал вам о том, что это за человек.

– Я видел Бартли и говорил с ним, ― промолвил я. ― Он готов пойти на всё, чтобы найти вас. И я хотел бы узнать почему.

Полуянов глубоко вздохнул и внимательно посмотрел на меня:

– Руслан, знание приумножает печаль. Не так ли? Вы уверены, что хотите знать об этом?

– Я хочу знать, что происходит вокруг меня. Я хочу знать правду.

– Правда есть совсем не то, что истина. Правда есть справедливая сила человеческой души, а истина представляется мне символом могущества знания. Я иду дорогой истины потому, что хочу получить ответы на свои вопросы. А вы? Зачем вам это? Куда вы идёте? Вступив на этот путь, вы можете в итоге никуда не прийти, но уже точно никогда не найдёте пути назад. То, что вы увидите, вполне может быть не настоящим светом, а лишь его отражением. Путь истины не гарантирует её достижения. Вы можете, в конце концов, лишь ухватить кончик плаща её тени. На это ли вы рассчитываете? Не боитесь ли вы глубоких разочарований? Не говоря уже об обыкновенной физической опасности, всё это сильно усложнит вашу жизнь – ваш дух претерпит изменения.

– Моя жизнь уже изменилась. Я попал в круговорот странных событий. Теперь я должен знать, вокруг чего всё это крутится.

Потупив свой взор, Полуянов некоторое время сидел молча. Взгляд его зелёных глаз был прикован к сахарнице, стоявшей на столе, а длинные пальцы ловко и быстро сворачивали и разворачивали салфетку, превращая её в правильный треугольник.

– Хорошо, ― решил он. ― Я расскажу вам об этих странных подводных течениях моей истории, которые, разорвав жизнь простого советского историка на две половинки, навсегда определили его судьбу… Но прежде дождёмся вашего друга, которому, наверное, тоже не терпится услышать эту историю от меня лично.

Я резко обернулся. В дверях ресторана стоял Сарычев.

Сарычев подошёл к нашему столу и молча сел на стул. Полуянов, нисколько не смутившись, предложил ему заказать кофе. Майор отказался.

– Техника сломалась? ― ядовито поинтересовался Полуянов.

Майор ничего не ответил, но его выразительный взгляд был красноречивее любых слов. Вот он, источник всех наших несчастий, читалось в его глазах. Было видно, что если бы не обстоятельства нашей встречи, Сарычев с огромным удовольствием и превеликим облегчением защёлкнул бы сейчас наручники на запястьях сидевшего перед ним улыбчивого наглеца.

– С Русланом мы уже давно знакомы. Правда, он знал меня раньше под другим именем, ― сказал Полуянов и поглядел на Сарычева. ― А как зовут вас?

Сарычев сухо представился, не забыв отметить, что он майор ФСБ.

– Да-да, понимаю, ― сказал Полуянов и покачал головой. ― Ну, а я… Полагаю, не стоит говорить, кто я такой. Я тот человек, которого вы должны были поймать. Однако ж, ― Полуянов с наигранной досадой щёлкнул языком, ― как всё обернулось…

– У нас с вами всё ещё впереди, ― зло откликнулся Сарычев.

– Не сомневаюсь, ― язвительно подтвердил Полуянов.

– Давайте поговорим о нашем деле, ― после обмена колкими любезностями проговорил Сарычев. ― Вы, если я правильно понял, хотели рассказать нам о Бартли, а также поведать о том, где вы скрывались, чем занимались последние двадцать лет и что вас, собственно, заставило вернуться в Москву по прошествии такого длительного промежутка времени. И помните, в какой ситуации мы бы ни находились в настоящий момент, я остаюсь сотрудником правоохранительных органов, а вы – подозреваемым. И потому можете расценивать свой рассказ как официальные показания.

Полуянов отложил в сторону правильный треугольник салфетки, исподлобья бросив взгляд на майора:

– Вы правы, майор. Надо закончить с этим… Итак, вы знаете, кто такой Джордж Бартли и что он представляет из себя в настоящее время. Сейчас он занимается частным сыском. Когда я с ним познакомился, он был ещё кадровым сотрудником ЦРУ, стоял во главе особой секретной группы и занимался в этом ведомстве специальными операциями. Его деятельность, как я понял, слабо контролировалась боссами из Лэнгли. Возможно, сам формат его работы не предполагал такого контроля, и потому он мог себе позволить без риска и ущерба для здоровья и репутации очень многое. Во время первой беседы он откровенно заявил мне, что желает видеть в моём лице союзника и предлагает сотрудничество. У меня, как свободного человека в свободном мире, был выбор – согласиться на условия сотрудничества, предполагающие новое имя, американское гражданство, работу и покровительство спецслужб, или отказаться, и тогда уже исчезнуть навсегда. Меня, вероятно, можно считать предателем, но я выбрал первое. Не знаю, как Бартли удалось выбить для меня статус ценнного перебежчика и оформить необходимые документы, обеспечивающие мне особое покровительство американских спецслужб. Формально я считался ценным свидетелем, которому требуется защита в рамках особой программы. Фактически же я работал на Бартли в Европе и должен был втайне от сотрудников ЦРУ помогать ему в поиске реликвии тамплиеров.

– Бартли тоже занимался поиском реликвии тамплиеров и знал о тайниках в церквях? ― спросил я.

– Да, это так… И для меня сначала было большой загадкой, откуда он мог узнать об этом. В итоге всё это нашло своё объяснение, когда я познакомился с ним поближе. Но сперва мне дали новый паспорт, включив в программу по защите свидетелей, и устроили работать в один европейский архив. Моя скрытая страсть получила новый стимул для своего развития. Поиск и исследование исторических документов в архивах стало моей работой. Пользуясь всеми возможностями своей новой жизни, я беспрепятственно разъезжал по Европе, копался в архивах и выискивал новые свидетельства о жизни своих любимых тамплиеров. Но, несмотря на большой объём сведений, которые я смог почерпнуть, я так и остался бы слеп, если Бартли не поделился бы со мной имевшейся у него информацией. Когда я узнал подробности дела, я удивился тому, до какой степени тесен мир. Возможно, вы уже в курсе, что настоящее имя Джорджа Бартли Игорь Барташевич, а его отец Леонид Барташевич в годы войны перешёл на сторону немцев…

Я кивнул, подтверждая, что уже слышал эту историю.

– Так вот, Леонид Барташевич в 20-30-хх годах служил в ОГПУ-НКВД в Иностранном отделе. Оказалось, что он был хорошо знаком с нашей семьёй. Именно он в 1927 году организовал возвращение моего деда Петра Ракицкого в Советскую Россию из Франции…

Наступила пауза. Я заметил, как Сарычев, до сего момента скептически слушавший рассказ Полуянова, удивлённо вскинул брови.