Денис Игнашов - Memento Finis: Демон Храма

– Звучит убедительно, ― произнёс Сарычев, задумчиво поглаживая свой подбородок. ― Есть даже своя своеобразная логика во всём, что вы нам поведали… Только где же всё-таки находится сейчас перстень Соломона (если он, действительно, является той самой таинственной реликвией тамплиеров), и почему некий непонятный Уильям Флором уверен, что взятые вместе два письма – Ногаре и Ракицкого – укажут нам путь его местонахождения?

– А вот это мы и должны с вами выяснить, ― сказал Полуянов и посмотрел на меня. ― И для этого нам необходимо послание Ногаре.

Я залез во внутренний карман куртки, осторожно вынул конверт, в котором хранил письмо французского канцлера и его перевод, и, развернув листки бумаги, аккуратно положил их на стол.

– Ну и что может быть в этих письмах общего? ― озадаченно пробурчал Сарычев, придвинулся ближе к бумагам и опёрся локтями на стол. ― С чего начать? ― Майор кинул вопрошающий взгляд на Полуянова.

– Когда мой дед Пётр Ракицкий передавал мне по наследству свои тайные знания и хранившиеся у него письма, он ни словом не обмолвился о том, что между этими бумагами есть какая-то связь. Я знаю эти послания наизусть, но никогда раньше даже не думал о том, что в этих сообщениях может быть что-то зашифровано, ― с сомнением проговорил Полуянов. ― Да и как это возможно?.. Оба письма написаны, несмотря на длительный временной промежуток между ними, до того момента, когда, судя по всему, обнаруженная в Белых Норах реликвия тамплиеров оказалась в руках Фридриха Мейера, погибшего в 1945 году в осаждённом Берлине… Логично предположить, что вся информация, заложенная в этих письмах, к тому моменту уже устарела.

– А вы уверены, что Фридрих Мейер действительно нашёл перстень Соломона? ― спросил Сарычев. ― А не могло быть так, что перстень до сих пор лежит где-нибудь, никем не обнаруженный?.. Тогда можно предположить, что в письме Святослава Ракицкого спрятана необходимая нам информация, которая в ссылках на послание Ногаре даёт нам указание на место, где находится реликвия. ― Сарычев на некоторое время замолчал, наблюдая, как мы с Полуяновым сосредоточенно рассматриваем лежащие перед нами письма. ― Я не путано это объяснил?.. ― Майор вздохнул. ― Как вы думаете?

– Эта версия имеет право на существование, ― наконец без энтузиазма отреагировал на замечание майора Полуянов. ― Только есть одно обстоятельство, о котором я раньше не говорил. ― Полуянов запнулся, мы с Сарычевым превратились в слух. ― Когда я последний раз говорил с моим дедом Петром Ракицким, он сказал мне, что не только верит в существование перстня, но даже видел его…

– Он видел перстень Соломона?! ― в один голос вскричали я и Сарычев, чуть не вскочив со своих стульев.

– Значит, Пётр Ракицкий всё-таки открыл тайну трёх церквей и нашёл тайник с реликвией в Белых Норах, ― сразу же предположил я.

– Возможно, ― как-то отстранённо ответил Полуянов, и в его голосе я почувствовал особую неуверенность. ― Дед не стал рассказывать, где и когда он видел его. А я особо и не настаивал на ясности. Честно говоря, от меня тогда, пятнадцатилетнего подростка, всё это было так фантастически далеко.

– Но почему, если Пётр Ракицкий нашёл перстень, он не взял его? ― удивился я.

– Одно из двух – либо не мог, либо не хотел это сделать.

– Что же могло ему помешать взять из тайника в Белых Норах перстень?

– Кто-то или что-то. А потом… ― Голос Полуянова дрогнул, он на секунду замолчал. ― Раньше я был абсолютно уверен, что Ракицкий видел перстень именно во Франции, когда жил там в эмиграции… ― Полуянов потёр свой лоб ладонью, рассуждая вслух: ― Если подумать, где он ещё мог найти перстень?! Только в Белых Норах… Однако, может быть, это совсем не так.

– Но где же и когда Пётр Ракицкий видел перстень? ― обескураженно спросил Сарычев.

– В том-то и загадка, ― пробормотал Полуянов. ― Я много думал над этим в последнее время, с того самого момента, когда Бартли принёс новость об интересе загадочного Флорома к этим двум письмам… Видел Пётр Ракицкий реликвию до войны или после… Ведь, если после (а Пётр Ракицкий после возвращения в Россию практически не выезжал из Москвы), то получается, что перстень Соломона…

– Вы хотите сказать, что перстень Соломона находится в Москве?! ― поражённый предположением, воскликнул я, не дав даже закончить мысль Полуянову.

– Да, именно это я и хотел сказать, ― хмуро посмотрев на меня, подтвердил Полуянов. ― И история с двумя письмами, выступившими в качестве ключей тайны, как нельзя лучше подтверждает эту догадку.

– Каким образом? ― спросил майор.

– Предположим, что какими-то странными путями перстень, пропавший вместе с Мейером в Германии, вдруг оказался в Москве. И Пётр Ракицкий неожиданно увидел его здесь.

– Слишком много необъяснимых случайностей, ― недоверчиво проворчал Сарычев.

– Согласен, ― сказал Полуянов. ― Но всё-таки не будем столь категоричны, позволим себе довести эту гипотезу до конца… Итак, Пётр Ракицкий увидел перстень и решил оставить об этом сообщение.

– Почему он об этом не сказал вам напрямую, когда рассказывал всю эту историю? ― Майор по своему обыкновению, когда пытался что-то осознать, удивлённо поднял брови домиком.

– Не мог, не хотел, может, опасался чего-нибудь или кого-нибудь… Могли быть разные причины для этого. Вероятно, он просто не доверил ключ тайны подростку и надеялся, что со временем, если интерес, заложенный предками, не пропадёт, я сам приду к решению загадки… Как бы то ни было, он решил закодировать информацию о том, где и когда видел перстень, в посланиях Ногаре и Святослава Ракицкого, документах, которые неразрывно связаны с семейной легендой…

Не сговариваясь, мы одновременно обратили свой взгляд на бумаги, разложенные на столе.

– Давайте рассуждать логически, ― задумчиво промолвил Полуянов. ― Есть два документа, беречь которые завещано потомкам. Изменить их содержание невозможно, но можно на них, без ущерба для основной информации, оставить некие знаки, которые должны указать путь поиска…

– Какие тут могут быть знаки? ― с заметным раздражением спросил Сарычев. ― Есть письма, и есть их дословные, как я понимаю, переводы на русский язык… И ничего более.

– Сами письма, я думаю, можно оставить в покое, ― сказал я. ― Во-первых, они созданы намного раньше предполагаемой встречи Петра Ракицкого и перстня Соломона, а во-вторых, на них нет никаких дополнительных пометок. Если Пётр Ракицкий хотел оставить какое-то скрытое сообщение, он, вероятнее всего, сделал бы это в своих переводах.

– Это похоже на правду, ― тут же быстро согласился со мной Полуянов; его глаза вспыхнули озорным зелёным огоньком.