Руслан Передельский - Чугунные облака

Еёужасу не было предела. Оназадыхалась, но всё равно бежала, бежала истекая кровью всё глубже и глубже в лес, потому что понимала – другого выхода нет. Онане хотела умирать. Только сейчас онапоняла, что произошло. Не оглядываясь назад и зажав тонкой ладонью глубокий порез онаотчаянно боролась за свою жизнь. Другая ладонь старательно сдерживала резко накативший крик ужаса. Колени стёрты в кровь, на джинсах образовались многочисленные дыры, а белая футболка изменила свой цвет до неузнаваемости. Онаещё чересчур мало прожила, чтоб уйти. «Чего они хотят от меня?» – не переставая бубнила онасебе под нос.

Девчонказацепилась за сучок, упав на живот и тихо засопев. По щекам стекали холодные слёзы, резко обрываясь вниз на холодную сырую землю. Пот, даже в условиях теплоты ночного июльского воздуха, стал неприятно холодить кожу.

«Как моя жизнь могла превратиться в кошмар лишь за одну ночь?» – вопрос крутился в голове со скоростью флюгера в ветреное утро.

Обернувшись назад, среди деревьев онапродолжала видеть огни: десятки факелов следовали за ней, мерцая в череде тёмных деревьев как далёкие звёзды. Они хотели от неё только одного – еёмолодой крови.

Экспозиция #иная

Каждый раз, стоит мне только задуматься о характере своего страха в голове всплывает лишь тёмный мрачный силуэт. Я не вижу его глаз, очертаний лица или волос. Они появляются дальше, с каждым новым прожитым днём становясь всё детальнее.

Мрачный сутулый мужчина, без дела стоящий посреди тёмного переулка и поджидающий меня. Мистическая женщина, тело которой словно синяя паутина покрывает длинная сеть из вен. Бездумные тёмные глаза, очертания которых я вижу во мраке.

Жидкий симбиоз, меняющийся вместе со мной.

В моей голове всегда живёт этот силуэт, скрывая свою настоящую сущность. С самого детства я мирно уживаюсь с ним. Я не один, он ходит со мной по пятам не отпуская ни на секунду.

Мой страх – постоянно меняющееся создание, растущее с каждым днём ввысь всё больше и больше, забывая о том что моя черепная коробка вовсе не резиновая. Она не может принять всю тьму в себя.

Это место запомнится мне на всю жизнь, как место где я встретил таинственный симбиоз лицом к лицу. Я чувствовал его дыхание, ритм его быстро бьющегося сердца. Он был рядом со мной каждый день, наблюдал из отдалённых тёмных углов комнат, всматривался в мои волосы, длинные тёмные ресницы и рукой прикасался к гладкой щеке. Он рядом. Он всегда был рядом, есть рядом и будет рядом. Мой страх живёт своей жизнью, а разве можно подчинить себе чужую жизнь?

– 20 минут до пункта назначения – безжизненным машинальным голосом заявила заботливая леди-навигатор, нависшая над лицами моих родителей в чёрной крепкой подставке.

– Хвала богам! – проронила моя мама, скучающе смотря в окно на леса, тянувшиеся бесконечной чередой за ним. Дорога виляла и путалась в самых неожиданных формах как длинный питон, медленно пробираясь через густую чащу, прерываемую безвкусными массивными яркими биллбордами. Жирными буквами они сообщали о выходе нового вкуса безалкогольного пива. «Базилик, малина и ментол – взрывоопасное сочетание!» – точнее не подметишь.

Разувшись и уютно закинув ноги на кресло я повышал налоги в «SimCity”, ловя недовольные отзывы местных жителей. Переодически, это отвлекало от осознания того, что твоя старая повседневность навсегда исчезает. Она продолжает с надеждой цепляться за мчащую со скоростью восемьдесят семь километров в час машину, проясняясь грустными видениями сквозь звенящие на ветру листья.

Даже сквозь наушники, в которых играл последний альбом Джастина Тимберлейка я мог расслышать суетливые реплики родителей: казалось бы, такой опыт переезда, а привыкнуть всё никак не могут.

Дорога была изнуряющей. На захудалой заправке пригорода одного из невзрачных захолустий моя мать потеряла телефон, обвинив в краже ни в чём неповинного тихого байкера. Было неловко.

А ещё было неловко когда мой отец поцарапал чужой «Nissan” вишнёвого цвета, ловко скрывшись с места конфуза.

В наушниках заиграл «One direction”. Подскочив на месте, я испуганно переключил трек, будто их песни были запрещены законом.

В машине продолжало омерзительно пахнуть мягким «Бри». Родители не удержались, увидев сногсшибательную акцию «три головки по цене одной». Сейчас же, глаза от трёх головок слезились как от целой сырной контрабанды, сгружённой в наш тесный багажник.

А ещё, аромат плесени, схожий на запах потняков всех игроков нашей футбольной сборной (хоть я и понятия не имею, как они пахнут), смешался с благовонием висевшей на зеркале заднего вида ёлочки.

А ещё, леди-навигатор не вздумала заткнуться ни на секунду.

А ещё, мне захотелось в туалет.

А ещё, …. вы вообще знаете куда мы держим путь?

Для таких «а ещё» и созданы экспозиции и специальные многозначительные прологи. Они должны безвкусной невнятной кашей вылить поток информации на неподготовленную голову читателя. А читатель, в свою очередь, должен определиться, читать ли ему произведение или нет.

Так что экспозиция это ответственно.

Очень ответственно.

Мы были почти у цели: новая жизнь. Новый город, складывающий противоречивые впечатления и о себе, и о живущих в нём.

Люди живущие в этом городе ощущали себя как-будто в вакууме, и хотя город с 40-тысячным населением особо провинциальным назвать нельзя было, они жили в городе, которому, по словам его жителей, неподвластно время. Главной городской достопримечательностью города были руины старого стадиона, а главным развлечением жителей – собирание сплетен друг о дружке. О да, в этом городе у любого жителя можно узнать все подробности об интимной жизни своего соседа. Каждый тут друг друга знал, и заселение новой семьи здесь вызывало фурор и всеобщий ажиотаж. Вот примерно такой же ажиотаж и вызвало моё появление.

Сейчас, по правилам экспозиций и прологов я должен торопливо рассказать о себе. Изложить коротенькое описание своей жизни в нескольких предложениях. Как в наигранных телешоу, когда во время интервью с героями появляется короткая информация об их персонах, вроде «Генрих. Продавец фалафеля» или «Сюзанна. Маникюрщица бульдогов».

Меня зовут Влад, и через два месяца мне стукнет шестнадцать. Зачем обычного школьника угораздило излагать свои мысли на бумаге? Ну, мне нужно было их изложить. Ведь история, которая заставила меня задуматься о смерти, и о том, что этот мир совсем неоднозначен стоит того. Её можно или выгрузить, пытаясь избавиться от тяжёлой ноши, или дать полностью оккупировать свой мозг со скоростью невиданного ранее опасного африканского вируса.