Илья Ермаков - Особый заказ в кофейне «Полночь»

Клео, определенно, к чему-то вела, но я никак не мог разобраться, что именно она имела в виду. Оставалось лишь дожидаться объяснений.

– Идея может настолько сильно поглотить человека, что он теряет свое истинное «Я», забывая даже свои истоки. В какой-то момент он уже не понимает, что он – всего лишь человек, который может как-то пострадать и даже умереть. Помазанник боится смерти – верно. Но он напрочь лишен чувства самосохранения. Такая нелогичность и противопоставление этих данных… пугает. Вы не находите? Это сводит его с ума.

Бояться смерти и при этом не иметь природного чувства самосохранения? Если честно, мне это даже тяжело представить!

– Помазанник намерен проникнуть в подсознание Иисуса – верно, – продолжила Клео, – это ему нужно для свершения своих замыслов по созданию новой ветви религии, в которой он заменит Господа и станет величие всех. Я даже больше скажу… он намерен посетить все мои экспонаты без исключения. Кофейня «Полночь» – такое подспорье для него… вы только подумайте! Если он сможет поглотить мысли и мудрость всех известных личностей, подсознание которых являются моими экспонатами…

– Тогда он точно сойдет с ума, – закончил я за нее.

– Во всем важна доза. Я всегда был согласна с этим. Нельзя перенасыщаться. Это грозит отравлением. Отравиться можно даже водой или воздухом, если хорошо постараться…

Именно поэтому стопроцентный кислород в больницах никогда не дают. Если дают, то в самых редких и экстренных случаях.

Клео права: отравиться можно всем.

– Отравиться можно знаниями и чувствами… эмоциями, страхами, желаниями и страстями… перенасыщение чем-либо чревато неприятными последствиями. Но Помазанник в своем безумии готов пойти еще дальше. Он ждет свой особый заказ, которого у меня пока нет… правда, я могу пополнить коллекцию своих экспонатов им в любое время, если захочу. Он предлагал мне множество сделок, ставил ультиматумы и даже шантажировал… в последнее время Помазанник перешел в открытое сопротивление. Я ему нужна живой, убить меня он не может. Он пытается лишь заставить меня предоставить ему то, что превыше всего желает его гнилое сердце и поганая душа.

Мы с Эром замерли и смотрели Клео в пасть. Мы внимали каждому ее слову.

– Чего же он хочет? – вырвалось у меня.

– Есть только один человек на всем белом свете, который его волнует больше, чем Иисус Христос. Есть тот, кого любит, уважает, кем гордится… именно в его подсознание он и хочет проникнуть. Именно этот человек и является тем самым особым заказом…

Я сглотнул. Мне срочно требуется чашка кофе!

– Догадываетесь, кто это?

Кого Помазанник любит и ценит превыше других? В чье подсознание он так отчаянно стремится попасть? Клео считает, что мы располагаем всей нужной информацией, чтобы ответить на эти вопросы.

И меня осенило.

Взглянув на Клео распахнутыми глазами, я дал свой ответ:

– Это он сам…

Кошка-сфинкс согласно моргнула.

– Чего-чего? – встрепенулся Эр. – Я что-то не понял! Он хочет залезть в свое же собственное подсознание? А это не слишком…

– Безумно, опасно и омерзительно? Верно! – ответила Клео. – Я никогда не отрицала, что не могу украсть подсознание живого человека и даже говорила об этом. Но не позволяю себе делать этого из-за принципов морали, нравственности и этики. Сами понимаете… Помазаннику же на все это плевать!

Мне в голову пришел интересный вопрос, который я поспешил озвучить:

– Кто-нибудь когда-нибудь проникал в свое собственное подсознание?

– В моей кофейне – нет. По опыту других экскурсоводов, кто отваживался проводить подобные эксперименты, хочу лишь сказать, что ничем хорошим это никогда не заканчивалось. Но при этом всегда есть шанс стать самым умным существом во Вселенной… но этот шанс ничтожно мал. В большинстве случаев это губительно и нарушает все рамки разумного и дозволенного! А-ля, «принципы морали?» – «нет, не слышала!»

Эр горько усмехнулся.

– Но пока он угрожает всем нам, – подвел я итог наших размышлений, – Помазанник и меня собрался использовать каким-то образом в своих планах. Он говорит, что у меня должен появиться мотив, благодаря которому я буду выполнять его приказы. Сейчас у меня родился сын, а любимая жена только оправилась от лихорадки после родов. Я не намерен подвергать их опасности. Я решительно намерен покончить с этим монстром! Что мы можем сделать?

– Есть ли в городе кто-то, кто может нам помочь? – обратилась к нам Клео.

– Полиция, – высказался Эр, – но только в том случае, если у нас появятся доказательства того, что именно Помазанник и его чертовы сектанты виноваты в смерти Фурса, Ия и Соболя.

В смерти Соболя они точно не виноваты…

– Знаешь, а ты прав! – согласился я с другом. – Если отыщем хоть какие-то доказательства, то дело в шляпе! Клео, ты знаешь, как нам вывести Помазанника на чистую воду? Где можно искать улики?

Призадумавшись, Клео отвела взгляд в сторону. Мы с Эром терпеливо ждали, когда наша верная помощница что-то придумает. Ждать долго не пришлось.

– Есть одно место…

Клеопатра смерила меня строгим взглядом.

– Это дом самого Помазанника. Думаю, там будет полезно покопаться… но это слишком опасно. Никогда нельзя знать, есть ли кто-то в доме или нет. Ходить лучше днем.

– Где это? – спросил я прямо.

– В лесу. Недалеко от того места, где сектанты проводят свои ритуалы и испытания. Там дальше есть высокий холмик, на вершине которого и стоит развалена Помазанника, где он обитает.

– Логово монстра, значит? – задумался я. – Берлога… а в ней медведь…

– Что скажешь, Ди? – обратился ко мне друг.

Я повернулся к нему лицом.

– А ты готов отправиться со мной?

– Ты же сам знаешь ответ…

– И возьмите с собой оружие, – вставила Клео, – надеюсь, оно вам не понадобится, но гостей там точно не жалуют.

– У нас все при себе.

Я расстегнул куртку и продемонстрировал Клео пистолет во внутреннем кармане.

– Так я буду убеждена, что вы защищены, – легко улыбнулась кошка.

– Значит, отправляемся искать улики в дом монстра? – подытожил Эр.

– Именно, – кивнул я, – займемся этим завтра утром. А сейчас мне пора возвращаться домой, пока Генри случайно не проснулся, и это не выдало мое отсутствие.

* * *

Вернувшись в коттедж, я обнаружил перевернутый стол на веранде. В сердце сразу защемило. Дверь в дом оказалась открыта.

Что тут…

– Леся! Леся!

Войдя в прихожую, я мгновенно зажег свет. Одежда и вещи разбросаны по полу.

– Леся!

Услышал плач.

Генри.

– Генри!

Я вбежал в гостиную. Диван перевернут. На полу разбросаны потрепанные книги. Зеркало разбито.

– Генри!

Я вбежал в детскую комнату. Здесь в кроватке лежал мой маленький Генри и жалобно плакал. Я тут же взял его на руки и крепко прижал к себе.