Алла Демченко - Вопреки всему [litres]

Марк посмотрел на свои руки и, чтобы унять дрожь, сжал кулаки.

– Все по-прежнему. Маша, в местном музее есть какой-то материал о колледже?

– Тебя тоже волнует эта легенда с привидением?

– В легенды я, как и Елка, не верю. Конечно, не так категорично, как она, но все равно не верю. Меня интересует все, что связано со зданием: чертеж дома, планировка. Особенно подвал.

– Тебе покоя не дает идея Курбатюка?

– Что за идея?

– Курбатюк, который еще раньше руководил колледжем, решил в подвале сделать музей. Но я тебе профессионально говорю – не делайте. Затея очень затратная. Поддерживать постоянную влажность и температуру в подвале тяжелее, чем в обычном помещении.

Говоря о работе, Мария заметно оживилась, и, казалось, все домашние неурядицы улеглись.

– Скажи, в музее может быть старый план помещения?

– Не знаю. Но если Курбатюк консультировался с кем-то из наших сотрудников, то, возможно, какие-то данные и есть.

– Мне нужен план довоенного здания. Хочу подвал приспособить под склад, но вход в подвал на новом плане не отмечен.

– Я поняла тебя. Все узнаю и позвоню. А ты мне узнай все о Косте: как учится, из какой семьи и вообще… что из себя представляет?

– С вашими секретами пирог подгорит. Не пора его вынимать? – Максим открыл дверь на балкон.

– Сейчас идем, возьми чашки и неси в гостиную, – распорядилась Мария. – Марк, у меня есть такая чудная коллега: молодая, умная, а главное, полностью свободна.

– Ма-ша, такой женщины, как ты, ни в одном музее нет, – напомнил Казанцев. – Правда, в одном была, да и та улетела в Италию.

– У тебя с ней серьезно?

– Нет. Просто знакомая. Обаятельная женщина. А что касается серьезных отношений, то я – пас.

Перед уходом Казанцев постучал в комнату Елки и, дождавшись разрешения, открыл дверь.

– Жаловались? Мне, кажется, что они тебя и в гости пригласили, чтобы пожаловаться.

Елка говорила обиженным тоном, и было видно, что она ожидает от него понимания и поддержки.

– Елка, ты выросла, а родители этого не хотят замечать. – Марк сел рядом с ней. – Им все кажется, что ты маленькая девочка. Потому что твой возраст – это плюс к их годам. И еще они тебя хотят защитить от всего того, что сами себе надумали. Учись их принимать такими, какие они есть.

– Марк, тебя родители тоже так опекали? И указывали тебе, с кем дружить, а с кем нет?

– Ну… Это давно было. К тому же не забывай, я мужчина. Знаешь, как мне их теперь не хватает…

– Марк, мама возмущалась, что я с Костей встречаюсь? Только он нормальный парень.

– Я нисколько в этом не сомневаюсь. Что ты мне хотела сказать?

– Я хотела тебя предупредить. Знаешь, кто на тебя глаз положил? Станислава.

– Кто-кто? – переспросил Марк.

– Об этом все говорят. А я думаю, что она тебе не пара. Ее не за что любить.

– Елка, она замужняя женщина.

– Перестань, ты как в прошлом веке живешь. Кто на это теперь смотрит?

– А на что теперь смотрят?

– На деньги, статус, удобство, – раздраженно сказала Елка.

– Значит, любовь теперь не котируется?

– Котируется, но только у таких романтиков, как мы с тобой.

– Ну это уже немало. На родителей не сердись, – шутя приказал Марк. – Им после переезда тоже нелегко здесь.

Когда он вернулся в гостиную, Маша смотрела последние новости, а Гранин, сидя рядом с ней на диване, спал.

– И так почти всегда, – кивнула на мужа Мария. – Я вызову тебе такси.

– Не надо. Хочу пройтись. У меня жизнь по графику: работа – квартира – работа.

– Жениться тебе надо. У нас…

– Маша, я помню, что в музее есть достопримечательность: умная, добрая, женственная и к тому же красивая. Скажи, она так же хорошо знает историю города, как хороша собой?

– Да ну тебя! – отмахнулась Мария.

– А если серьезно?

– Если серьезно, то тебе надо поговорить с деканом исторического факультета Карповым. Истории города лучше него никто не знает. Я с ним знакома. Могу тебе составить протекцию.

– Сбрось мне его телефон. Я сам позвоню и скажу, что от тебя.

Мария кивнула головой.

На улице похолодало. Колючий ветер дул с моря, и казалось, что вот-вот полетит первый снег. Марк поднял воротник пальто и посмотрел на бездонное звездное небо. Он не спеша дошел до остановки.

Время в маленьких городках течет медленнее и определяется другими мерками. И, повинуясь местному закону, автобус ехал так же не спеша. А куда спешить? Рабочий день окончился. «Вот и у меня давно окончился рабочий день, и я тоже еду домой, только меня там никто не ждет». После того как Юля подала на развод, он ни разу не думал о своем одиночестве. «Это ужин у Граниных на меня так подействовал, – успокоил себя Казанцев и стал всматриваться в темноту за окном автобуса. – День какой-то необычный».

Необычное началось с утра, когда он готовил себе завтрак. В маленькой кастрюле варились две пузатые сосиски, на сковороде жарились два яйца. Кофе он варил позже. И вот тогда зазвонил телефон, и он подумал, что в колледже случилось очередное ЧП. Обычно ему звонили заместители, главный бухгалтер и заведующие отделениями. Все, кроме Пикузы. Маргарита Сергеевна не звонила ему ни разу.

Он перевернул яйца на сковородке, включил телефон на громкую связь и даже растерялся от неожиданности. Звонила Саша, он, конечно, ее не забыл. И то, что она говорила, его не удивило, словно он сам ждал продолжения того летнего разговора. Он пообещал ей найти глубокий подвал, посмотреть, что там хранится, и узнать, что за тайны остались до сих пор не разгаданными. И сделает он это независимо от того, уймется дрожь в его руках или все останется, как было. Свои обещания он всегда выполнял.

За этими размышлениями Казанцев чуть не проехал мимо своей остановки и спохватился в последний момент. Водитель беззлобно пробурчал, нажал на кнопку, и дверь автобуса, надсадно заскрипев, открылась и выпустила последнего пассажира.

Звонок дали на две минуты раньше времени. Двери аудиторий распахнулись в один момент, и студенты один за другим стали выходить в коридор.

– Рита… Маргарита Сергеевна. – Хмелевский забыл напрочь подготовленный и дословно выверенный текст. – Мне надо с тобой поговорить.

Он вертел в руках папку и растерянно смотрел на проходящих мимо студентов.

– Я тебя внимательно слушаю.

Только внимательно слушать никак и не получалось. Приходилось отвечать на приветствия студентов, и на это могла уйти вся перемена. Затем подошла преподаватель анатомии и начала жаловаться Хмелевскому на первокурсников. Валентина Анатольевна, знавшая наизусть двоечников, называла фамилии тех, на которых Хмелевский должен незамедлительно обратить внимание. На все ее замечания он только кивал головой, молясь в душе, чтобы перечень двоечников быстрее окончился. Названные фамилии ему ни о чем не говорили. Студентов своего отделения он знал плохо. Чтобы их знать, надо постоянно с ними общаться, вникать в их проблемы. Он этого делать не умел, а главное – не хотел. «Зачем мне только Звонарев выхлопотал эту никчемную должность? Тоже, нашел руководящее кресло». – Хмелевский перенес свое раздражение с коллеги на тестя.