Ольга Птицева - Край чудес [litres]

– Черт ногу сломит, – недовольно пробормотал он.

– Не черти, – неожиданно серьезно попросила Кира.

От напряженности ее голоса стало не по себе. Навигатор как раз вильнул в сторону, и на экранчике высветилось ободряющее: «Вы на месте».

– Где-то тут, – подвел итог Тарас и перевел фонарик с земли на деревья.

Бугристая кора, обломанные мелкие ветки, уходящие наверх большие. Ни тебе кровоточащих стигм, ни клейма дьявола. Кира вышла из пятна света, зажгла свой фонарик и медленно пошла между деревьями, осторожно прикасаясь к стволам. Тонкие ноги в джинсах, мешковатая толстовка с капюшоном, пальцы тянутся к спящим деревьям. Тарас отошел на пару шагов, скинул рюкзак с плеча, достал камеру и фонарик побольше, положил его на землю, чтобы свет рассеивался вокруг Киры, как облако пара. В кадре от нее остался только контур и легкое движение, с которым она отдалялась в темноту. Тарас ногой пошевелил фонарик, свет пришел в движение, выхватывая бугристые корни у ног Киры.

– А ты знаешь, что это за деревья? – спросила она, не оборачиваясь.

– Без понятия.

– Осины какие-нибудь. Или тополя.

Кира сделала еще пару шагов и остановилась, опершись на ближайший ствол.

– Ты просто перечисляешь названия деревьев. – Тарас выключил камеру и нагнулся за фонариком.

Секунды, на которую он выпустил Киру из поля зрения, хватило, чтобы та радостно вскрикнула, ломанулась через кусты, потом вскрикнула испуганно и повалилась на землю. Тарас выпустил камеру из рук и рванул на крик. Ветки кустов оказались мокрыми и колючими, одна хлестнула Тараса по лицу, но боли он не почувствовал. Кира сидела на земле, неловко поджав под себя одну ногу и вытянув другую.

– Сломала? – только и смог выдохнуть Тарас.

Кира покачала головой, но всхлипнула, и он принялся ощупывать ее, пытаясь найти, где больнее всего. Вокруг застыл ночной влажный воздух, от земли тянуло стылостью. В ней Кира, мягкая и горячая, казалась особенно беззащитной. В животе стянулся крепкий узел, Тарас закусил губу и осторожно провел пальцами по Кириной правой щиколотке. Кира болезненно ойкнула, но косточки были на месте.

– Пошевелить можешь?

В ответ правая стопа легонько дернулась.

– Давай к себе, – попросил Тарас, вспоминая, чему его учили на курсах первой помощи во время военной подготовки в универе. – А теперь от себя.

Стопа послушно качнулась в одну сторону и в другую. Кира всхлипнула уже совсем явно. Щиколотка заметно припухла. Тарас расшнуровал ботинок, стащил его с ноги.

– А то потом срезать придется, – объяснил он, ощупывая пальцы. – Вывиха нет, просто подвернула.

Но Кира его уже не слушала, она дотянулась до укатившегося в сторону фонарика и посветила им на дерево, под которым они сидели.

– Смотри! – позвала она Тараса.

Тот нехотя повернулся. Острый испуг сменился новой волной раздражения. Ведь мог сейчас попивать игристое с Деточкиной, так нет, потащился в дурацкий парк на ночь глядя. Только перелома ему не хватало для полного счастья.

– Да смотри же, – нетерпеливо окликнула его Кира, даже ногой дернула для пущего эффекта и тут же зашипела от боли.

– Тихо ты! – проворчал Тарас, но голову поднял.

Над ними высилось дерево – старое и раскидистое. Голый ствол поднимался метра на три, а потом расходился на два ствола поменьше и ветвился дальше, утопая верхушкой в темноте.

– Ну дерево, – согласился Тарас и склонился над подвернутой лодыжкой.

– Знак! – объявила Кира, указывая фонариком на ствол.

Тарас осторожно выпустил из рук кроссовку и поднялся на ноги. Земля под корнями дерева была рыхлая и сырая, пришлось опереться на ствол, чтобы ноги не разъехались. Ствол оказался неожиданно теплым, шершавым на гребнях бугорков и гладким между ними. Нож прошелся по коре, глубоко вгрызаясь в нее, но было это давно, от раны остались шрамы. При свете фонаря, который Кира упорно держала в вытянутой руке, легко было считать нацарапанное – кривой контур прямоугольника со скругленными углами, а внутри латинские буквы, складывающиеся в невнятное NIMOSTOR.

– Здорово, правда? – подхватила Кира.

Ей, сидящей на холодной земле с вывихнутой лодыжкой, было веселее, чем Тарасу, которого взяла оторопь от букв, выцветших на коре.

– Дебилы, – сквозь зубы процедил он и отвернулся.

– Ты чего? – не поняла Кира.

Написанное в идиотских статьях становилось правдой. Прямо на их глазах пустая выдумка о сектантской братии «Нимостора» обретала плоть. След их, оставленный на дереве лет сорок назад, поблек, но не стерся. А к нему, словно металлическая стружка к магниту, притягивались все остальные бредни. Расчлененные собаки, убитые бомжи и замученные подростки из семей, которые принято называть равнодушным «неблагополучные». От этого у Тараса защемило под лопаткой и колючей проволокой стянуло грудь.

– Пойдем отсюда, – нехотя буркнул он.

– Погоди, а снимать?

Кира подтянула к себе ногу и поморщилась.

– Темно, придем в заброшку и снимем. – Тарас отобрал у нее фонарик, посветил через кусты, камера валялась на траве и тихонько сырела.

– Думаешь, там будет студийный свет?

Тарас не ответил, протянул ей руку:

– Подняться сможешь?

– Без сопливых, – хмыкнула Кира, но за руку взялась, попыталась встать и скривилась от боли. – Черт.

– Не черти, – припомнил ей Тарас, наклонился, обхватил ее за подмышки, потянул на себя. – Стой тут.

Кира послушно застыла на одной ноге, как большая цапля. Тарас всучил ей снятый ботинок и вернулся к камере, засунул ее в рюкзак, закинул на плечи. Бессмысленность их вылазки раздражала, от холода и неясной тревоги хотелось поскорее вернуться в машину.

– Ты где? – жалобно позвала его Кира.

Выход они нашли без навигатора. Стоило схлынуть охотничьему азарту, и дерево оказалось совсем близко к цивилизации. Кира сопела на руках у Тараса, который старался ступать мягко, чтобы не тревожить больную ногу. Прижимал к себе ее невесомое тело, замедлял шаг, чтобы продлить их путь до машины.

– Не тяжело? – спросила Кира, утыкаясь носом ему в щеку.

Губы оказались так близко к губам, что Тарас запнулся. Кира испуганно ойкнула и отстранилась.

– Не тяжело, – ответил Тарас, чувствуя ее горячее дыхание, мятное, как чай в термосе, который они забыли у дерева.

Лестница под ногами гулко вибрировала. Звук появился на секунду раньше ощущения – глубокий и нутряной, проник между костей и тканей и начал мелко колебаться там.

– Это что вообще? – вырвалось у Тараса.

Идущий впереди него Южин вцепился в остаток перил. За спиной тихо ойкнула Кира. В голове тут же вспыхнуло – грунтовые воды. Лихоборка сорок лет подтапливала сваи в подвале, но рухнуть они вздумали только сейчас. Дождались. Тарас шагнул через три ступени и схватил за плечо Костика.