Александра Горелая - Коридор кошмаров

Марина, опираясь на костыли, развернула ногу в гипсе и пропустила Аню в квартиру:

– Упала.

– С пятого этажа что ли упала?

Марина доковыляла до комнаты и села на диван, который превратила в своё лежбище. Среди кучи подушек Аня разглядела книги, ноутбук и змеиный комок из разноцветных проводов и всевозможных зарядных устройств. Рядом стоял журнальный столик, заставленный грязными чашками, тарелками, коробочками из-под быстрой еды, недоеденным тортом и яблочными огрызками.

– Хотела в тот магазинчик зайти, посмотреть, что там ещё интересного есть в спокойной обстановке.

– В «Лавку снов»?

Марина кивнула:

– И, представляешь, прям на крыльце уже оступилась и вот, – она погладила гипс. – Перелом в трёх местах.

Аня сглотнула, почувствовав, как кожа покрывается мурашками:

– Сегодня как раз мимо этой «Лавки» проходила. Жутковатое местечко.

– Я тоже что-то такое почувствовала, – Марина задумчиво почесала нос. – Бред, конечно, но меня как будто кто-то толкнул с крыльца.

– Толкнул? Кто?

– В том и дело, что там никого не было. Скорее всего, показалось. У страха глаза велики, а мне было страшно, – Марина хихикнула, – пока я летела с этой чёртовой лестницы. Хорошо хоть шею не свернула.

Аня отняла руку от горла, которое инстинктивно прикрыла:

– Ты ела сегодня?

– Роллы заказывала.

Аня цыкнула:

– Я нормальную еду имею ввиду.

Аня перемыла всю посуду, которую нашла, аккуратно расставила её в сушилке и чистила большие картофелины, намурлыкивая под нос песенку про Антошку. Стуча костылями, на кухню ввалилась Марина. Аня оглянулась:

– Ты чего соскочила? Тебе лежать надо.

– Належусь ещё, – Марина села на табуретку и вытянула загипсованную ногу. – Больничный у меня долгий.

Аня улыбнулась, вымыла почищенные картофелины и сложила их в кастрюлю с водой.

– Будем тебе пюре делать, – она выгребла кожуру из раковины и выбросила в мусорное ведро.

– Что у тебя происходит?

– М? – Аня глянула на Марину через плечо. – Ты о чём?

– Ты постоянно о чём-то думаешь. Да и выглядишь хуже. Плохо спишь, ты сама говорила.

Аня зажгла газ и поставила кастрюлю на плиту. Открыла крышку, посолила воду и развернулась к Марине.

– Все эти твои вопросы про сны. Ты раньше никогда этим не интересовалась и вдруг на тебе. Никогда не поверю, что это всё просто так.

Аня пожала плечами:

– Я правда не понимаю, о чём ты.

– И ты совершенно не умеешь врать – и это при твоей-то профессии.

– Ну, ладно, ладно! – Аня подняла руки вверх, сдаваясь. – Помнишь я говорила тебе, что мне приснился сон?

– Конечно! Это же целое событие, учитывая, что тебе сны не снились… Сколько лет?

– Пятнадцать.

– Пятнадцать. Если ты не врёшь, конечно.

– Ты сама сказала, что я не умею врать, – Аня заулыбалась. – Да и зачем? Мне сны перестали сниться сразу же после смерти Яны.

– Прости, конечно, за вопрос, но как именно умерла Яна? Ты никогда не рассказывала.

Аня убавила газ, переведя его в режим «Медленный огонь» и села напротив Марины. Долго молчала, прежде чем ответить:

– Во сне, – она улыбнулась, – врачи сказали, что быстро и безболезненно.

– Она была больна?

– Нет, но… – Аня нахмурилась. – Я не помню. Я совсем не помню ту ночь, когда Яна умерла. Словно её стёрли у меня из памяти и…, – Аня замолчала.

– И?

– Именно с той ночи я перестала видеть сны. Вообще. Ни разу. Ни единого сна. До недавнего времени. Сейчас мне каждую ночь что-то снится.

– Ты думаешь, это плохо? Может, наоборот, это значит, что ты окончательно отпустила свою сестру?

– Мне снится Яна.

– Так в этом ничего необычного.

Аня покачала головой:

– Мои сны какие-то неправильные.

– В каком смысле?

– Не знаю, как точно объяснить, – Аня сцепила руки в замок перед собой. – Это как будто не мои сны. Вернее, как будто моё подсознание выдает мне старые записи моих собственных снов, которые я когда-то видела в детстве. А я просто стою и наблюдаю, – Аня рассмеялась и отмахнулась. – Ты всё равно не поверишь.

Марина поудобнее устроилась на стуле и серьёзно посмотрела на нее:

– Рассказывай.

Аня плюхнулась на кровать и достала из верхнего ящика прикроватной тумбы фотоальбом. Перелистнула несколько страниц и улыбнулась. На этом снимке им по пять лет. Аня с Яной держат за лапы надувного зайца, который по размерам раза в полтора их больше. Девочки в одинаковых футболках и шортах, с большими бантами и длинными хвостиками. Только Яна светится улыбкой, а Аня хмурится и дуется. Сразу после того, как папа их сфотографировал, она разревелась.

Аня первая увидела зайца в парке, подбежала к нему, обняла за правую лапу. Яна уцепилась за ту же лапу, крича, что она её.

– Нет, она моя, моя, моя! Я первая его нашла, значит, я буду держать его за эту лапу!

– Моя лапа! – кричала Яна и топала ногами. – Моя, моя, моя!

Напрасно папа пытался их успокоить – они выдёргивали друг у друга лапу несчастного зайца и наверняка подрались бы, если бы в дело не вмешалась мама:

– Анечка, ты же старшая сестра? – строгим голосом спросила она.

– Да, – шмыгнула носом Аня.

– А что должны делать старшие сёстры?

– Помогать младшим.

– Ты очень поможешь Яночке не плакать, если уступишь ей правую лапу зайца.

Сейчас Ане смешно вспоминать эту историю, а тогда было смертельно обидно, и она дулась на всех до самого вечера.

Аня перевернула ещё несколько страниц. На этой фотографии им по тринадцать. Они улыбаются. На заднем фоне застыло почти голубое море и два мальчика. Два абсолютно разных мальчика, в которых Аня и Яна были влюблены всё время, что они отдыхали в Анапе с родителями.

Им всегда нравились разные мальчики. Аню привлекали добрые и умные, а Яне нравились эффектные красавчики. Чаще всего они оказывались туповатыми и себе на уме. Как Гоша.

Интересно, какой бы у Яны был муж? Да и был бы вообще?

Аня долистала альбом до конца. Последняя фотография была её любимой – она даже продублировала её, чтобы держать на зеркале. Та, где Яна тянется, чтобы защекотать её, а Аня ставит младшенькой рожки.

Она провела по снимку кончиками пальцев и улыбнулась. Разве может быть робот из её снов той самой Яной, которую Аня знала и любила?

Она захлопнула фотоальбом и убрала его на место. Взяла с тумбы миниатюрные часы с чёрно-золотым песком. Перевернула. Прислушалась к тихому шороху песчинок.

Интересно, сколько времени сыплется песок? Аня нашла в мобильнике секундомер и снова перевернула часы, одновременно нажав на старт.

Пятнадцать секунд.

Аня снова перевернула часы. Эти пятнадцать секунд перетекающего песка зачаровывали её, а тихий шелест убаюкивал.

Аня зевнула и потянулась к тумбе, чтобы поставить часы. Второй рукой она оперлась мимо кровати и рухнула вниз, потеряв равновесие. Часы выскользнули из пальцев и, ударившись о паркет, разбились. Песок разлетелся в разные стороны.