Борис Конофальский - Инквизитор. Башмаки на флагах. Том второй. Агнес

Так и не наевшись, поехали они к ратуше, где кавалер хотел повидать бургомистра и поговорить с ним о проделках этого графского холуя фон Эделя. Что он говорит, да с кем встречается, да к чему призывает славных горожан. А заодно и выяснить, что господа городские советники думают насчёт дороги.

Проезжая по улице Печников, в одном проулке, что выходил на эту улицу, он увидал человека. Человек тот был верхом и было сразу видно, что он из добрых людей. При железе нешуточном, при кинжале, в бригантине, бородат отменно, серьёзен, глаза у него острые и непокрытая голова. Горяч.

Волков, встретившись с ним взглядом, уже думал господину поклониться, так как казалось ему, что он где-то его видел, да господин тот вдруг глаза отвел и стал разглядывать старую, закопчённую вывеску колбасной лавки.

Ну и ладно, поехали дальше.

Бургомистр, как и положено, был в ратуше. К нему люди шли вереницами. Но как показался Волков, так всех иных людей он оставил.

– Рад сообщить вам, друг мой, что вопрос по дороге до владений ваших почти решился положительно, – сразу заговорил господин первый консул города Малена Виллегунд.

– И что же повлияло на решение господ советников? – спросил Волков с чувством приятного удивления.

– Во-первых, уголь, который стал возить ваш племянник в город, а во-вторых, причастность к сему делу господина Кёршнера.

– Не понимаю, а что господ советников так взволновало?

Бургомистр чуть ближе наклонился к кавалеру:

– Часть городского купечества стала волноваться, что Кёршнер сам построит дорогу до вашей пристани, – многозначительно сказал Бургомистр.

– Ах вот как…

– Да, – продолжал тот, – уголь, что вы привезли в таких хороших количествах, многих господ негоциантов удивил. Говорят, они посылали верных людей смотреть ваши пристани на реке, ваши склады. И после того стали волноваться, как бы ваш родственник Кёршнер не построил к вам дорогу сам. Они думают, сам построит, да потом никого к ней не допустит. А у них уже к вашей пристани аппетиты имеются.

Это было очень хорошо. Волков обдумывал услышанное, а бургомистр продолжал:

– Господа негоцианты уже думают о покупке земли у вас, чтобы строить себе склады у вашей пристани при амбарах.

– Мне стоит подумать о том, – отвечал кавалер нейтрально.

«Чёрта с два они получат хоть аршин моей земли. Будут пользоваться только моими складами. Кажется, мне и барж парочку стоит прикупить».

Приятно всё это было слышать, но сейчас кавалера волновал другой вопрос:

– Друг мой, дошёл до меня слух, что некий господин фон Эдель в городе, не скрываясь, интригует против меня.

Господин первый консул развёл руками:

– Никто не может ему того запретить, – он чуть помолчал. – Тем более, что представляет он фигуру в наших краях весьма значимую.

– И что же думают о том уважаемые в городе люди?

– Ваши позиции незыблемы, уважаемый господин фон Эшбахт, – улыбаясь отвечал бургомистр. – И уже не будем говорить о ваших славных делах и победах, а вспомним лишь о вашей пристани и доступе к реке. О вашем угле из Бреггена и о лесе, который лежит на вашем берегу и дожидается лишь хороших дорог. Все говорят сейчас только об этом, уверяю вас, а все усилия графа и господина фон Эделя тщетны.

– И это всё, что говорят? – уточнил Волков.

– Ну говорят ещё, что городу на руку вражда двух важнейших в графстве персон, за одним из которых стоят все земельные сеньоры, а за другим три сотни солдат и боевой опыт. Советники и главы гильдий говорят, что сии персоны отныне будут более сговорчивы, так как будут у города искать поддержки. То нам надо обращать городу в выгоду.

Спорить с таким было глупо. Волков понимающе кивал.

– А ещё говорят, – продолжал бургомистр, – что вы во Фринланде разбили огромный лагерь и собираете там тысячи солдат. Говорят, что война с кантоном Брегген скоро опять возгорится. И что вы пойдёте к ним на их берег.

Конечно, кавалер прекрасно понимал, что втайне от всех его лагерь держать не удастся. Но такие слухи… Он даже и не знал, что ему на это сказать. Надо было ещё подумать, что было бы для него лучше: подтвердить эти слухи или опровергнуть их. Наверное поэтому, несмотря на заинтересованный взгляд бургомистра, Волков ему так ничего и не сказал на сей счёт.

Он бы ещё поговорил с господином первым консулом, но у того было много просителей и посетителей. Поэтому кавалер не стал его задерживать. И предложил поехать к родственнику, купцу Кёршнеру, на обед.

Господа фон Клаузевиц, Максимилиан и Увалень были этому весьма рады – все знали, что дом купца славится гостеприимством и весьма богатым столом.

Самый богатый и самый большой дом Малена, чего уж тут говорить ещё. Большая конюшня, слуги. Огромный обеденный зал. Слуги так расторопны, а хозяева так радушны, что Волков чувствовал себя тут едва ли не герцогом. Кухня? О кухне и говорить нечего. По сравнению с кухней дома Кёршнеров кухня графов Маленов была мерзкой трактирной стряпнёй. Даже повара-монахи епископа не могли тягаться с поварами богатейшего купца графства.

Конечно, начались разговоры с родственниками. И, конечно, начались просьбы. Госпожа Клара Кёршнер завела разговор про своего сына Габриэля. Вздумалось купчихе, чтобы второй её сын пошёл по стезе военной. И пригласила сына, чтобы кавалер на него взглянул, пока слуги накрывали на стол. Родственница просила кавалера взять его к себе в выезд. Габриэль Кёршнер оказался весьма крепок на вид. Да разговор вёл разумно и с большим почтением; выражал желание состоять при доме фон Эшбахтов.

Волков, может, и взял бы его, но была одна загвоздка. Молодые господа, выезд кавалера, могли и не захотеть служить вместе с сыном купеческим, да ещё со внуком вонючего кожевенника. Уж такие спесивые юноши как Фейлинги точно не упустили бы возможность хотя бы позлословить. А в среде молодых людей воинского достоинства всякое злословие легко могло закончиться поединком, а поединок – смертью. Волков и обернуться не успел бы, как ему доложили бы о мертвеце. В этом кавалер не сомневался, служа в гвардии видел всё не раз, хотя среди гвардейцев поединки были запрещены настрого, но они случались систематически.

Но отказывать родственникам, конечно, нельзя. И тогда Волков придумал простой способ решить проблему:

– Георг, – обратился он к фон Клаузевицу, который присутствовал при разговоре, – не будете ли вы столь любезны и не возьметесь ли опекать и учить господина Кёршнера? Думаю, что отец его за сие учение не пожалеет некоторой суммы денег, например, пяти талеров в месяц.

Фон Клаузевиц был абсолютно беден. Всё, что он получал, так это деньги за походы, да полагающуюся ему часть военной добычи, которую тратил тут же. На одежду, новые доспехи, и как теперь уже Волков знал, на распутных девок. Пять талеров в месяц ему совсем не помешали бы.