Монтегю Джеймс - Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить

Одного из слуг послали за священником, а затем, уже по распоряжению священника, другого отправили за коронером. Отец Кроум приехал в Холл сразу, как только смог, и его тут же проводили в ту комнату, где лежал покойник. Среди своих бумаг он оставил записки из которых видно насколько искренне он уважал сэра Мэтью и печалился о его кончине, там также был и отрывок, который я скопировал, поскольку он должен помочь понять то, что в действительности произошло, а кроме этого способен рассказать о том какие суеверия существовали в то время в обществе: – «Каких-либо следов преступного проникновения в дом или признаков борьбы в комнате обнаружено не было, но оконная створка была открыта, впрочем, мой несчастный друг в такую погоду всегда оставлял окно открытым. Он обычно выпивал свой вечерний эль из серебряного кубка вместимостью около пинты, а в этот вечер он из него не пил. Этот эль был тщательно проверен врачом из того же города, Бери-Сент-Эдмунс, господином Ходжкинсом, который, как бы там ни было, не смог, как он впоследствии заявил под присягой в присутствии коронера, определить наличия в нем хоть малейшей дозы отравляющего вещества. После того, как был засвидетельствован отек мягких тканей и появление трупных пятен, свойственных в случаях отравления, был проведен допрос всех, кто проживал рядом с умершим и по этой причине становился подозреваемым в убийстве. Тело, которое лежало на постели, выглядело до такой степени спазмированным и скрученным страшными конвульсиями, что возникало единственное предположение о том что мой дорогой Друг и Покровитель отошел в Мир Иной в страшнейших муках, сопровождаемых жуткой агонией. Всеми фибрами своей души, где-то на уровне подсознания я чувствую, что должно существовать доказательство тому, что это ужасное, варварское преступление было совершено злоумышленниками по заранее разработанному плану – я это знаю. Потому что женщины, которым было поручено омовение и одевание трупа, обе очень известные и уважаемые на своем скорбном поприще, пришли ко мне испытывая Великую Боль и Душевное Смятение. При этом они обе, находясь в абсолютном телесном и душевном здравии, заявили, что после того, как они осмотрели тело покойного, они не сразу принялись за работу. Лишь только после того, как они его раздели и прикоснулись руками к его груди, они почувствовали какую-то странную боль и покалывание в ладонях, а потом их руки до самых предплечий на непродолжительное время заметно опухли, причем, болезненность в них оставалась надолго. В результате, как потом выяснилось, в течение нескольких недель они были не способны выполнять свою работу, хотя на коже их не осталось никаких следов.

Услышав это, я тут же послал за врачом, который всё еще находился в этом доме, после чего мы провели тщательный осмотр кожи той самой части тела, настолько тщательный – насколько это могло позволить небольшое увеличительное стекло из горного хрусталя. Но этот инструмент нам не дал возможности обнаружить ничего кроме пары маленьких проколов, похожих на укол шипом, которые, как мы потом догадались, были отверстиями через которые яд ввели в тело. Тут мы вспомнили о перстне папы Борджиа [65]и о других случаях применения ужасного искусства итальянских отравителей в прошлом столетии.

Так много было сказано о следах, которые были обнаружены на теле покойного. В отношении этого я хотел бы добавить, что всё это мои личные наблюдения, которые должны дойти до последующих поколений, чтобы те могли сами определить представляют они какую-либо ценность или нет. На столике стоявшем возле кровати лежала небольшого размера библия, которую мой друг, вплоть до дня своей смерти, всегда открывал по ночам, и утром, когда просыпался, для того чтобы прочесть из неё какую-нибудь строчку, и то место он затем отмечал закладкой. Взяв её в руки, я не мог не проронить слезу, вспоминая о нем, и эти пропитанные скорбью воспоминания от этой скромной копии Книги Книг перенесли меня к мыслям о её Великом Оригинале. Так всегда в моменты отчаяния мы готовы идти на едва мерцающий лучик, который нам обещает то, что яркий свет ждет нас впереди. Я попытался гадать по Библии, используя старый и многим известный способ, открывая наугад первые попавшиеся страницы. О возникновении этого метода и его применении сейчас много говорят и пишут в своих трудах его Величество Король Карл 1 [66], да хранит его Господь, и господин Виконт Фолклэнд. [67]Я должен признаться, что эта моя попытка не особенно мне помогла. И еще, для того, чтобы суметь понять причину произошедшего я записал полученные результаты на тот случай, что возможно они смогут указать на действительное происхождение злой силы совершившей это преступление более развитому интеллекту и уму, который сильнее чем мой.

Затем я три раза гадал открывая книгу и ставя палец на слова: в первом случае я получил три слова в Евангелии от Луки XIII. 7 глава, – «Победи это»; во втором из стиха XIII в Книге пророка Исаийи. 20 глава, – «Это место никогда не будет обитаемо»: а в третий раз, в Книге Иова, стих XXXIX. 30 глава, – «Её потомство тоже пьет кровь».

Это всё, что требовалось привести из записок отца Кроума. Сэр Мэтью был положен в гроб и похоронен, надгробное слово было сказано над ним на следующее воскресенье самим отцом Кроумом. После чего была напечатана статья под заголовком «Пути Неисповедимые; о том, что угрожает Англии или злые козни Антихриста". Викарий, также как и большинство земляков сэра Мэтью были убеждены в том, что почтенный сквайр стал очередной жертвой папистского заговора [68].

Его сын. Сэр Мэтью Второй, унаследовал имя отца и его имение. На этом закончилось первое действие Кастрингэмской трагедии. Стоит сказать о том, скорее всего это никого не удивит, что новый баронет не стал жить в той комнате, в которой умер его отец. К тому же в этой комнате никогда не останавливался ни один из гостей во время своего пребывания в этом доме. Он умер в 1735 году, и я не могу сказать, что его управление своим имением было отмечено каким-либо знаменательным событием. За исключением, правда, одного. Неизвестно по какой причине выросла смертность среди скота и прочей живности. Причем, по прошествии некоторого времени, была отмечена тенденция к её постепенному росту.

Те, кого заинтересуют подробности, могут обратиться к статистическому отчету напечатанному в форме письма в журнале «Джентльмен’с Мэгэзин» 1772 года, в котором приводятся факты из личной документации баронета. Он нашел очень простой способ, который помог положить конец этому бедствию, став запирать всю свою живность в стойле и сараях на ночь, и убрав всех овец со двора. Так как он заметил, что никто так не гибнет в хлеву, как овцы по ночам. После этого мору пришлось удовлетвориться только дикими птицами и зверями в лесу. Тем не менее, поскольку у нас нет никаких данных о симптомах этой болезни, то даже при том условии, что мне придется сидеть и ломать голову над этим всю ночь напролет, это все равно не даст нам никакого ключа к разгадке. Поэтому я не буду сейчас сосредоточивать свое внимание на точном определении того заболевания, которое суффолкские фермеры назвали «Кастрингэмская падучая».