Монтегю Джеймс - Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить

Господин Раксэл обратил внимание на стальные висячие замки, внушительных размеров и очень тяжелые с виду, которые должны были обеспечивать сохранность саркофагов – их было три. Также он заметил, что один из них был сорван и валялся на полу, в проходе. Затем, не желая более задерживать дьякона или тратить понапрасну свое драгоценное время, он пошел в особняк.

– «Интересно», – пишет он, – «Почему иногда бывает так, когда идешь по одному и тому же маршруту, который ты проходил уже много раз, вдруг перестаешь отдавать себе отчет, как одни мысли сменяют другие, и ты уже не замечаешь того, что происходит вокруг тебя. Сегодня вечером (а это со мной было уже во второй раз), я абсолютно не понимал куда иду, причем, я планировал сам лично посетить мавзолей и скопировать там эпитафии. В какой-то миг, внезапно, я ловлю себя на мысли, что открываю калитку на церковное кладбище, и в этот момент я всем своим существом осознаю, что монотонно повторяю как заклинание слова: – Вы уже проснулись, граф Магнус? Как, Вы еще спите? – потом еще что-то чего я не могу вспомнить. По-моему, я всё это время был словно под очень сильным гипнозом».

Он нашел ключ от мавзолея на том самом месте, где тот и должен был лежать. После этого он скопировал большую часть из того, что собирался скопировать. Если уж говорить по существу, то он оставался совершенно один в этом мрачном склепе до тех пор, пока освещение не стало настолько слабым, что он уже был не в состоянии ничего толком видеть.

«Должно быть, я ошибся в том, что всего один из висячих замков на саркофаге графа был открыт. Сегодня я нашел два открытых замка. Я взял их, осмотрел, и, после тщетной попытки закрыть, очень бережно положил на наружный подоконник. Висеть оставался только один замок, мне кажется у того пружинный затвор. Никак не могу понять, как он открывается. Ох, лучше бы мне туда не лезть, похоже, я уже начинаю бояться того, что смогу открыть саркофаг. Какая-то неведомая сила влечет меня туда, и в то же самое время я все равно боюсь чего-то ужасного и жестокого, а вместе с тем мрачного и великого, отдающего глубокой стариной».

Как выяснилось, следующий день обещал быть последним днем пребывания господина Раксэла в Робеке. Он получил письма, в которых говорилось о том, что для него было бы весьма желательным вернуться в Англию. Его работа с документами в поместье практически подошла к концу, тем не менее, свой отъезд он отложил. Он решил, что будет неплохо сначала попрощаться с обитателями поместья, сделать свои последние записи, а после этого можно и уезжать.

На самом деле дорожные сборы и прощание с людьми, оказавшими ему столь теплый прием, заняли гораздо больше времени, чем он ожидал. Гостеприимная семья настояла на том, чтобы тот отобедал с ними. Обедали они в три. Было уже около половины седьмого вечера, когда он должен был уехать из Робека, только напоследок он решил совершить променад. Во время прогулки по берегу озера он останавливался чуть ли ни на каждом шагу, пытаясь впитать всем своим существом осознание того, что настал последний миг, когда его нога ступает по этой земле. Он хотел забрать с собой все впечатления, связанные с этим местом и теми днями, которые он провел здесь. Поднявшись на вершину холма, на которой стояла церковь, он остался там на несколько минут, вглядываясь в бескрайний простор над вершинами высоченных деревьев, начинающихся от самого холма и уходящих в бесконечную даль, словно пытаясь охватить их взглядом. Они словно были выделены тёмным, почти черным контуром на фоне светлого неба, озаренного слабыми зеленоватыми отблесками. И когда, наконец, он обернулся, собираясь уже навсегда покинуть это место, ему неожиданно захотелось, во что бы то ни стало, попрощаться с графом Магнусом и всеми покойными Делагарди, лежащими в усыпальнице. Гробница была всего в каких-то двадцати ярдах от церкви, кроме того он знал, где висит ключ. Спустя всего несколько мгновений он уже стоял возле огромного медного саркофага, по привычке разговаривая с самим собой: – Граф, Вы, надо полагать, в свое время были большим проказником, – говорил он. – Не смотря на это, я очень рад нашему знакомству, и, знаете…

– В это момент, – пишет он, – я почувствовал, как что-то тяжелое упало на мою ногу. Я тут же убрал ее, а этот тяжелый предмет свалился на пол с лязгом и грохотом. Это был третий, последний из трех замков, на которые был закрыт саркофаг. Я наклонился для того чтобы поднять его и… Господь свидетель тому, что я говорю чистую правду, я уже хотел выпрямить спину и встать во весь рост, как услышал скрежет металлических петель и увидел, как поднимается крышка саркофага… Быть может, в тот момент я повел себя как последний трус, но я не мог больше находиться там ни одной секунды. Я вылетел из этого ужасного склепа стрелой, потратив на это меньше времени, чем мне требуется для того, чтобы написать одну букву, почти с той скоростью, которая мне нужна для того чтобы произнести слово. А еще сильней меня напугало то, что я не мог закрыть замок на ключ. Сейчас, когда я сижу в своей комнате и записываю всё это, я пытаюсь вспомнить, как долго стоял этот металлический скрежет, и сколько не ворошу в своей голове, никак не приходит на ум слышал я его еще тогда или уже нет. Единственное, что я почувствовал, так это чье-то присутствие, я точно не могу сказать, кто это был или что это было, только это меня очень сильно напугало. Сколько я не копаюсь в памяти – не могу сообразить, то ли я услышал какой-то странный звук или может быть увидел какую-то тень, или какого-то призрака, не знаю… О, Боже Всемогущий, какие таинственные силы я разбудил?

Бедный господин Раксэл! Он, как и планировал, отправился на следующий день в Англию и добрался до неё без приключений. Всё это мне удалось понять из его записей, накарябанных изменившимся почерком. Один из тех его блокнотов, которые попали мне в руки вместе с другими бумагами, дает не то чтобы ключ, а некоторое объяснение того, что ему пришлось пережить. Основной путь он проделал на барже. Из этих записок я понял, что он предпринял не менее шести попыток пересчитать и описать своих попутчиков. Записи были такие:

24. Пастор из деревни в Сконе. [117]Одет в обычную черную сутану, на голове мягкая черная шляпа.

25. Коммивояжер из Стокгольма направляется в Тролльхеттан. [118]На нем черный плащ, коричневая шляпа.

26. Человек в черном плаще, в широкополой шляпе, одет очень несовременно.

Это место подчеркнуто, и добавлено еще: Возможно, он едет вместе с пассажиром № 13, я еще не видел его лица, если говорить о № 13, то он похож на католического священника в сутане.

Конечный результат подсчета всегда оказывался один и тот же. В результате получалось, что на барже переправлялось двадцать восемь человек, среди них было двое странных и чем-то отличавшихся от остальных людей: один был одет в длинный черный плащ и широкополую шляпу, а другой был невысокого роста и одет он был в темный плащ с капюшоном. В то же время из записок понятно, что на берег выходят только двадцать шесть пассажиров, причем видно, что отсутствуют как раз эти двое: странный мужчина в длинном черном плаще и человек маленького роста в плаще с капюшоном.