Елена Чистякова - Мрачная тишина

– Не хочу разговаривать… – кисло повторила я за ним, после чего меня прорвало: —Да это вы все меня игнорируете, словно меня не существует! Никому нет дела до меня!

Нервы были натянуты до предела. Этот разговор стал последней каплей.

– Если бы хоть кто-то захотел узнать, как у меня дела, нашли бы способ это сделать. Я просто та самая девчонка, у которой не все в порядке с головой! Самый большой риск оказаться рядом со мной и заразиться припадочностью! – продолжала я кричать на него, пока он молча стоял. – Уходи отсюда! Мне не нужно твое гребаное сочувствие. Уходи, Никита!

Не в силах справиться с гневом и болью, я рухнула на колени, закрыв лицо руками.

– Уходи отсюда… – всхлипнула я.– Рано или поздно, они придут за мной. Тебе стоит поторопиться.

– Я без тебя никуда не уйду, – сказал он спокойно.

– Я буду ждать папу, – твердо заявила я, не поднимая взгляд на него. – Он еще не пришел.

– Его больше нет, – тихо прошептал он.

– Нет, – затрясла я головой, не желая принимать этот факт. В глубине души, я понимала, что так и есть, но признать это было выше моих сил. – Нет…

Я повторяла это слово снова и снова, слезы покатились сильней.

– Да откуда тебе знать?! – снова закричала я в отчаянии, наконец подняв взгляд на Никиту. – Кто ты вообще такой?! Может, это ты его убил! С тебя все началось!

– Ты знаешь, что это не я, – спокойно произнес он, его лицо выражало растерянность. Никита помялся и пояснил: – Твоя семья не единственная уже. Семьи Ольги нет, семьи уборщицы нет. В их домах все, так же, как и у тебя, так же работает холодильник, кое-где был включен телевизор. Но ни животных, ни домочадцев нет.

После его разъяснения легче не стало. Мысль о том, что смерть так близка, леденила душу. Ждать смерти было так страшно…. Тем более так рано. Я снова закрыла лицо руками и разрыдалась, но в следующую секунду Никита обнял меня. Впервые за долгое время, я почувствовала поддержку. Не став отпираться, прижалась к нему крепче.

– У тебя есть еще родственники? – спросил он, после того как мои рыдания стихли.

– Не знаю, где моя мама, – всхлипнула я. – Мы давно потеряли связь.

– Тогда давай соберемся и пойдем ко мне. Родня всё равно уехала и до начала осени не появятся.

– К тебе? – переспросила неуверенно я, подняв на него взгляд.

– А ты решила не бороться за свою жизнь?

– Как бороться? Какой смысл?

– Странная ты, – усмехнулся он. – Тебе помочь собрать вещи?

– Страшно возвращаться туда, – поёжилась я.

– Не бойся, я помогу, – наконец он отпустил меня из своих объятий и повел к дому.

В его доме к моему горю добавилось смущение. Я присела на край кровати, сложив руки на коленях. В голове не было никаких мыслей, перед глазами все еще стояло тающее тело мачехи и ее застывшее от ужаса лицо. Что происходит? Во что мы вляпались?! Что я тут делаю? Может, лучше было остаться дома? И пусть случилось бы то, что должно.

Вечером Никита буквально насильно вытащил меня на кухню, чтобы я немного поела. За столом мы сидели молча. Аппетита не было.

– Знаешь… – нарушил, наконец, тишину Никита.

Я подняла взгляд на него. Он, как и я, вилкой гонял макароны по тарелке, не поднимая глаз. – Я ничего не делал из жалости. Ты на самом деле дорога мне.

– Сейчас это уже неважно, – ответила тихо я, практически шепотом.

– Аленка, – наконец-то он посмотрел на меня. – Мне очень жаль твоих родителей, но теперь их не вернешь. Если даже сильно захотеть. Но для тебя жизнь продолжается.

– Ты ведь… – я осеклась, набирая в легкие воздух, – знаешь, что тут происходит. У меня ощущение, будто ты что-то не договариваешь. Как ты со всем этим связан? Кто ты?

– Ни черта я не знаю, – после некоторого молчания произнес Никита. – Здесь начали происходить странные вещи. И кроме меня никто не видит их. Похоже на сумасшествие. Все это нельзя объяснить законами природы. Единственное, что я знаю, что должен быть рядом…

Он осекся, помолчал, потом все же договорил:

– Должен быть здесь.

– Когда я вошла в спальню, где она лежала, – борясь со слезами, прошептала я, – ее бледное тело было сморщено, и было ощущение, что она плавится. Еще на ней были нарисованы непонятные знаки, и, чем больше она плавилась, тем ярче они становились. Не знаю, сколько времени прошло, но вокруг ее скелета осталась багровая лужа, словно ее внутренности тоже расплавились и превратились в одно сплошное месиво. Ее скелет тоже рассыпался. И еще там было холодно… Такой странный холод. Как тогда в классе с тетей Шурой. Он больше леденил душу, чем тело…

Меня перебил Никита.

– Кнопка, давай не будем вспоминать прошлое. Не это главное сейчас, – попросил он.

– Просто подумала, что тебе следует знать, – пожала плечами я, оправдываясь.

– Не преувеличивай мои заслуги. Я в таком же положении, как ты, и все остальные.

– Это моя вина, – выдавила я, стараясь сделать голос как можно ровней, чтобы не показать ему своё истинное состояние. – Я привела их к дому.

– С чего ты так решила? – удивленно спросил он.

– В первый день со дня смерти тети Шуры, меня мачеха отправила сажать кукурузу. Они стояли рядом с огородом. Всюду слышался шепот. И тот самый холод. Сейчас понимаю, почему они дали возможность сбежать от них. Чтобы я их к дому привела, – слезы всё-таки покатились по щекам, контролировать эмоции оказалось слишком сложно, когда переживаешь те моменты снова и снова.

На кухне воцарилась тишина. Периодически раздавались мои всхлипывания.

– Иди сюда, – обнял меня он. Я даже и не заметила, как он оказался рядом. Просто бессильно прижалась к нему. – Завтра станет легче.

– Если оно вообще наступит.

– Наступит. Мы не сдадимся, – гладил он меня по голове.

– Во что мы ввязались? – всхлипнула я, посмотрев на него.

В объятиях Никиты отчаяние начало понемногу отступать.

– Не знаю, – тихо произнес он. – Не знаю.

– Что если я сошла с ума? И все мне мерещится? Или я в психушке под воздействием препаратов?

Наше положение было настолько ужасающим, что мой мозг начинал отказываться верить в реальность. Я постоянно ловила себя на мысли, что это единственное рациональное объяснение происходящего.

– Значит, мы все вместе сумасшедшие, – усмехнулся Никита.

– А что если и вы тоже не настоящие? Ты появился в моей жизни так вовремя, такой весь идеальный. Слишком вовремя.

– Я не такой идеальный, как тебе кажется, – хмуро произнес он. – Ты совсем плохо меня знаешь. К тому же, очень даже настоящий.

– Почему ты не показываешь свои темные стороны?

– Может, потому что не хочу, чтобы ты меняла обо мне мнение? – усмехнулся Никита.

– Или потому что мой мозг не хочет этого, – я настаивала на своей теории.