Анимарт Тайпан - Овергеон. Том 1. Карусель Отражений

– Значит, мы оставим его в живых, да? Он теперь что? Пойдёт с нами? – громко возмущался за спиной у Оливии Уэйн, подползая к Ёршику, не сводя с её спины глаз.

Та его уже не слушала, давая какое-то распоряжение Рипу, пока Мэри оглядывала комнату, чтобы убедиться, что они ничего не забыли. Она делала это торопливо, потому как была рада услышать от Оливии торжественную новость о том, что к ним присоединится ещё один человек.

Уэйн в миг повернул голову на Ёршика.

– Прости… – скользнул шёпот Уэйна.

– Что? – удивился Ёршик.

– Не хотел напугать, надеюсь всё нормально.

– Всё… в порядке… – настороженно отодвинулся Ёршик.

– Я не хило сдрейфил, я подумал она меня просто неправильно поняла, я подумал она собирается тебя…

– Знаешь, у вас много общего в этом плане. – дерзко отвечал Ёршик.

– Знал бы я… – ушёл Уэйн в какие-то раздумья, – Знал бы ТЫ, что я увидел в картах… Я просто сказал ей… – неожиданно для Ёршика шёпотом извинялся Уэйн.

– Ничего страшного, я уже понял, что, что бы со мной не случилось, сначала оно попытается меня прирезать. – злостно посмотрел на него Ёршик, не сбавляя громкости сарказма.

Уэйн быстро оглянулся на Оливию. Та продолжала разговор с Рипом, и теперь ещё и с Мэри:

– …Я вас предупредила! Последний, слышите?.. – мотала она перед лицами у них чем-то белым, похожим на мел.

– Что с моей рукой?.. – не мог оторвать от неё взгляд Ёршик.

– Это клятва на крови. Не знаю, как так вышло, но вы… Почему-то… Если нарушить её можно лишится Шанса … а его найти очень сложно, нужно Сердце … – шёпотом, ошеломлённый неожиданностью произошедшего, кормил предсказатель Ёршика новой порцией непонятной ереси.

– Я нашла ему другое применение. – внезапно для Уэйна ответила Оливия на его первоначальный вопрос.

У того волосы встали дыбом, наверное, не только на голове. Тот обернулся к ней с тем же выражением лица, что он делал раньше и промолчал.

– И в чём же план? – не меняя спокойной гримасы сказал он, повернувшись на парня. Пока тот не смотрел, строгая Оливия, подмигнула Ёршику.

– Я скажу тебе лично. – лукаво ответила Оливия, улыбнувшись.

Мэри на фоне спорила с Рипом (а это сложное дело), насчёт того – стоит ли, пока Оливия не видит, засунуть внутрь сумки ещё и тяжёлую античную статуэтку молящейся женщины с лезвиями, торчащими из спины. Мэри была против, боясь за своего слона, что уже чудом был как-то в эту сумку помещён. Рип попытками засунуть статуэтку внутрь, настаивал на обратном. Они дурашливо ругались и теснили друг друга от сумки. Рип гоготал.

«Что это с ними?» – сказал про себя Ёршик, не понимая, что за игры у Уэйна и Оливии. – «Уэйн подхалимничает перед ней? Оливия позволяет ему это делать? Она потом посмотрела в его сторону, как подмигнула мне… Что им обоим нужно? Может она просто рада, что я теперь сними, и по-настоящему ничего не осознаёт? Ведь Уэйн извинялся… украдкой… Что происходит?..»

Неизвестность за неизвестностью.

– Оливия, раз уж вы случайно начали ритуал, то… Ох, звёзды мои… Чего пообещаешь ты? – вспомнил Уэйн.

– Я?

– Так получилось, что вы случайно зачали ритуал клятвы. Он, конечно, не сможет её нарушить… – пояснял ей Уэйн, но постепенно, переходя от нормальной громкости голоса, тот спускался до бормотания встретившись с её взглядом. Оливия смотрела на него, словно так всё и должно было быть.

– Клятва сработает, только если оба пообещают что-либо… – продолжил Уэйн.

– Я… Я подумаю?.. Пойдёмте.

Оливия встала и наконец подошла к двери ведущей к выходу, Мэри и, таки одержавший победу в споре, Рип проследовали за ней, улыбаясь и поглядывая на Ёршика. Рип улыбался слишком сильно, можно было подумать, что тот снова сейчас найдёт причину воткнуть в кого-нибудь свои любимые ножницы, висящие у него на шее. Хотя, возможно, это было его постоянным выражением лица.

Уэйн подал руку Ёршику, и тот с трудом встал с пола.

– Поговорим потом. – шепнул Уэйн ему.

Ёршик ответил отторгающим взглядом ему в спину. Не отходя от недоумения.

Оливия подошла к двери и, положив руку на дверной молоток в виде странного создания, зашептала:

«…Будь так добра, замети все следы.

Мы дети из крови, плоти и кости,

И мы хотим в гости… »

И дверь прошептала в ответ:

«.. .Возвращайтесь не допоздна… »

Дверь в миг отворилась. Это был хоть и второй по счёту, но один из самых безумных дней в жизни Ёршика, что ещё только начинался. Погруженный в мысли он молча схватил свою сумку и направился к своим новым «друзьям», уже стоящим по ту сторону прохода, и комната, стоило ему переступить порог, перестала существовать.

…Двери и тысячи лестниц… Проходы, потайные места… Чёрный дом без входа и выхода. Темнота, что сжирает сердца…

Бесконечные переплетения коридоров, лестниц и дверей… Гигантские залы и комнаты с высоченными потолками ведущие в никуда… Узкие пространства, где слышно даже собственное дыхание, и кажется словно из них нет выхода… Места, из которых словно бы нет пути назад. Где темнота пространств давит сильнее стен, и где ты чувствуешь себя один на один с собой и тем, что может прятаться во тьме. Всюду мрак, освещаемый скудным светом…

Лампы и фонари, свечи и факела могли парить в воздухе, висеть над головами, торчать из стен или быть в руках, зубах или даже глазах очередной статуи. Они могли гордо восседать, охраняя вход или выход в очередной крутой поворот или винтовую лестницу. Нависая над головой, ощущался их тяжкий каменный взгляд, а путешествие по этим тёмным коридорам, как будто бы обнажало душу.

Каждый уголок этого тёмного лабиринта резонировал со всем, что таилось на глубине подсознания. Предчувствия и страхи создавали полотна параноидальных мыслей. Постоянно казалось, что кто-то рядом, кого ты не видишь.

Комнаты, проходы, лестницы, входы и выходы ломали понятие перспективы и пространства. Нарушали законы гравитации. Иногда не имели логики, не имели смысла. Пересекая дверной проём любой комнаты, двери позади захлопывались сами по себе, и по ощущениям ты словно был заперт. Сквозняк просачивался в щели и визжал где-то на глубине, звеня цепями, шевеля гобелены, растворяя голоса потерявшихся в этой темнице…

Статуи же могли иногда торчать из стен, как будто поглощённые домом и пытающиеся вырваться из оков этой мрачной тюрьмы. Проломив своими телами деревянные доски или серый кирпич, те неподвижно тянулись к проходящим мимо. Их мощные тела порой держали стены, чтобы те не обвалились. Они изящно изгибали свои тела с застывшими на их лицах удивлением и страхом, безразличием и апатией. Казалось, словно когда-то они были живыми…