Елизар Федотов - Приворот

– Катя!

– Нет, ну ты погляди на нее.

– Е-ка-те-ри-на!

Собственное имя болезненным уколом вошло в ухо к девушке, но всё же тем самым возвращая её в реальность.

– Ой, девочки, что-то я задумалась, – извиняющимся тоном пролепетала она, глядя на уже успевших насупиться на неё подруг.

– О Пашке небось замечталась!

– Сколько можно по нему сохнуть-то?

– Да пойдемте уже!

– Что? Я? Нет! Просто… – начала было оправдываться, краснея, Катя, но её одногруппницы, весело гогоча, уже направились к выходу из кафетерия. И ждать, покуда в очередной раз витающая в облаках Екатерина соизволит вернуться в бренный мир, они больше не намеревались.

– Ну, меня подождите! – девушка впопыхах схватила свою сумку и бросилась догонять подруг.

Угадать им, правда, особого труда и не стоило – Катины грёзы, как правило, почти всегда были о нём самом – человеке, который давно занял главенствующие место в её сердечке – Павле Зарубине.

Они учились вместе с пятого класса, а примерно с восьмого она начала замечать, что её взгляд на нём задерживается чуть дольше, чем на остальных мальчиках. К десятому – порхающие в животе бабочки стали очевидны настолько, что Екатерине пришлось сознаваться самой себе: она и впрямь влюбилась. Что, правда, делать с этим замечательным открытием, приложить ума она никак не могла: во-первых, природная скромность не позволила бы ей самой, первой, проявить инициативу, а во-вторых, несмотря на то, что столько лет они проучились вместе, фактически нельзя было сказать, что они так уж и общались.

У него была своя «тусовка», состоящая в основном из парней, с которыми он вместе проводил свободное время, ну а она… Она, как правило, после уроков спешила либо на дополнительные занятия, либо в музыкальную школу, потому как с десяти лет познавала искусство владения таким духовым инструментом, как фагот. Кто-то мог бы сказать, что это достаточно специфический выбор для девушки, но когда Екатерина в первый раз увидела это творение музыкальных мастеров, то сразу же решила, что если она на чём и будет играть, то именно на нём.

Её родители рассматривали занятия музыкой как дополнительные, общеразвивающие, и не ставили перед собой целей вырастить из дочери профессионального музыканта, потому спокойно отнеслись к такому её выбору инструмента.

Но всё это вместе приводило к тому, что несчастной влюблённой девушке оставалось только бросать кроткие, застенчивые взгляды на объект своего воздыхания во время тех скоротечных часов, что они вместе проводили в школе. А уже по вечерам, готовясь отходить ко сну, она, лёжа обнимая подушку, предавалась сладким грёзам, в которых происходило что-то такое, благодаря чему они оказывались вместе, наедине, и Паша, глядя ей прямо в глаза, понимал, что ничего кроме них в этой жизни не способно его больше осчастливить.

Невозможно точно сказать, сколько подобных сюжетов ей довелось выдумать. Иногда они повторялись или отличались совсем незначительными деталями. В другой раз – были слишком уж фантастическими и даже для мечтаний представлялись малоправдоподобными. Но другие – наоборот, казалось, могли произойти хоть и завтра! И оттого были так опьяняюще приятны и неотвратимо болезненны.

Когда же их десятый год обучения подошел к концу и наступили столь долгожданные для многих летние каникулы, Катю, как обычно, отправили на побывку к бабушке, в деревню. Там же, хоть и имея возможность, благодаря интернету и социальным сетям, следить за тем, как проводит своё лето Павел, она с горечью поняла, что это никак не может заменить настоящего, живого присутствия. Ей не хватало возможности, пусть и кратко, но видеть его воплоти, слышать голос, смех и просто находиться вместе, в одном помещении. Даже её фантазии, на таком расстоянии от своего источника вдохновения, казалось, начинали тускнеть, искажаться и терять всякую, хоть и самую крошечную, надежду на воплощение.

Захватившую тогда Екатерину хандру не могла не заметить её тамошняя подруга – Лиза, с которой они ежегодно проводили совместное лето чуть ли не с самого младенчества. Использовав свою смекалку и немного надавив на подружку, она смогла вывести Катю на чистую воду, заставив признаться и рассказать все свои душевные тяготы. Помочь с ними, к сожалению, она, конечно, не могла, но решила немного приободрить свою подругу, предложив ей попробовать поделать любовные привороты. Она сама не так давно случайно наткнулась на валяющуюся в доме книжку с разнообразными гаданиями и прочей чепухой, отчего такая идея всплыла сама собой.

Так они и стали коротать свои летние деньки, отыскивая всё новые обряды и ритуалы и пытаясь воплотить их в жизнь. От самых странных и заковыристых они, конечно, отказывались, но те, что попроще и не требовали слишком вычурных условий, воплощались ими один за другим. Века и эпохи могут меняться, но кто же откажет юным девицам в удовольствии гадания на суженого?

Верила ли сама Катя, что привороты могут сработать? Скорее нет, чем да. Но та иллюзия, создаваемая возможным «а вдруг?!», успокаивающим бальзамом растекалась по её тоскующей душе, позволяя пережить разлуку до наступления сентября.

И если для многих осень ассоциируется с чем-то грустным, как минимум закончившимся летом или предчувствием наступления будущей зимы, то в этот раз для Екатерины она стала настоящей цветущей весной, жизнь в которой только-только просыпается, сбрасывая с себя оковы, державшие её до этого в ледяном забвении.

По крайней мере так ей показалось сперва, когда она вновь смогла увидеть дорогого для её сердца человека. Конечно, никакие привороты не сработали, и они так и продолжали общаться как обычные одноклассники. Рутина дней стала входить в свою колею, впереди начинали проявляться тени будущих выпускных и поступлений, а дела сердечные перед этими немаловажными событиями, казалось, понемногу отступали на второй план.

Всё изменилось двадцать третьего октября, в субботу, в районе шести часов вечера.

Катя возвращалась домой после дополнительных занятий и, проходя через небольшой скверик, увидела их. Её Павел сидел на лавочке в обнимку с девчонкой с параллели: она даже не знала её имени и не предполагала, что эти двое могут быть знакомы. Сердце Екатерины замерло, а ноги словно вросли в землю. Было уже достаточно темно, и парочка не замечала Катю, зато они, в электрическом свете фонарей, были как на ладони.

И вместо того чтобы просто пройти мимо или даже громко разрыдавшись убежать прочь, она, напротив, затихарившись скрылась за уже весьма поредевшей листвой кустарника и стала наблюдать.

Каждое их прикосновение, каждый поцелуй, жгучей плетью проходились по её душе, но и оторвать своего взора от этого зрелища она не могла. Она злилась, кусала губы, сжимала кулаки и готова была отдать всё, лишь бы оказаться на месте этой чертовки! Но в то же время понимала, что это всё – только её глупые фантазии, и пока она им безмолвно предавалась, та, что была посмелее, забрала себе, украла её (да, её!) Пашу. Совершенно не представляя, что ей теперь оставалось делать, Екатерина, потеряв какой-либо счёт времени, продолжала наблюдать, не замечая стекающих по своим щекам слёз.