Розалина Будаковская - Буду ждать тебя здесь

– Зови меня Ноа.

Домой я вернулась в совершенно жутком настроении! Хочется разбить пару тарелок, швырнуть в стену стакан, забить подушку, чтобы мягкий наполнитель превратился в один сплошной комок по середине наволочки. Как же он мне надоел! Как же они оба мне надоели! Но вместо того, чтобы начать крушить всё, что попадётся под руку, а просто заливаюсь слезами, сидя на тумбе в коридоре. Один конец шарфа стремительно покрывается чёрными пятнышками. Не хватало ещё и пальто испачкать. Сняв верхнюю одежду, я пошла смыть растёкшийся макияж. Да уж, панда. Самая что ни на есть натуральная панда.

– Только ты и совсем не танцуешь. – грустно улыбнувшись, заметила я, глядя в зеркало.

Шуршание. Опять где-то около двери. Надеюсь, это не Лив принесло. Совсем нет настроения разговаривать с кем-либо. Разве что с Габриэлем или Тони. Но ни с кем больше. На краю раковины остались два почерневших от остатков туши ватных диска. Шуршание не прекращается. Только мышей мне здесь не хватало. Звук будто кто-то что-то грызёт. В большом зеркале силуэт. На сей раз Адель. Девушка сидит на тумбе и просто кусает ногти. На вид они казались ухоженными, не думала, что она грызёт их. Блондинка очень сосредоточена над этим делом. Хорошо, что Аделаида не заметила меня. На всякий случай, чтобы уж точно не встретиться с ней, занавешиваю зеркало над раковиной полотенцем для рук. Не хочу принимать душ, зная, что кто-то внезапно может появиться здесь. Пусть она – девочка, пусть всего лишь по ту сторону зеркала, от этого приятней не становится. Стоило включить воду, послышался странный непродолжительный звук, отдалённо напоминающий хрип и какое-то хихиканье вперемешку с клацаньем. Неужели, и это Адель? Жуткий звук.

Стараясь поскорее забыть об этом, наслаждаюсь практически горячей водой. Теперь всё произошедшее сегодня кажется не таким уж ужасным. Сумка, которую из-за своей идиотской шутки мне порвал Девенпорт, уже доживала своё. Я несколько раз зашивала дыры в подкладке и меняла ремешок. Ноутбук. Его жалко. Родители подарили, когда переезжали. Сэнди, разливший на него стакан питьевого йогурта – который как специально был жиже, чем обычно – сказал, что это не его вина. Конечно, чего это я поставила компьютер перед собой на своём столе? Надо было ставить туда, где Блэкберри ничего на него не разольёт.

Не знаю, куда пропал с самого утра Габриэль, но в холодильнике он оставил целую миску ещё не заправленного салата. Я выставила блюдо на стол и только заметила листочек, прикреплённый к холодильнику магнитиком. «Цезарь, познакомься, это Адерин. Адерин, Цезарь. Пожарь сухарики. Я опаздывал. Салат и заправка к нему в холодильнике. С любовью я. Кто же ещё мог это написать?» – написано крупным размашистым почерком призрака. Габриэль… Как ни крути, у него отличное чувство юмора.

Сухарики так сухарики. Чтобы не скучать, включила телевизор. Говорят, погода завтра особо не изменится. Разве что снега будет меньше. Откуда его вообще так много в этом году? В какой-то момент поймала себя на том, что разговариваю с телевизором. Похоже, я привыкла к Габриэлю даже больше, чем считала до этого. Мне не хватает его временами едких, временами смешных комментариев насчёт всего происходящего вокруг. Хлебные кубики быстро превратились в настоящие золотистые сухарики. Ни один не подгорел – моё личное достижение.

Стоило мне достать тарелку, как в дверь настойчиво постучали. Громко. Похоже, миссис Миллиган опять вызывала полицию.

– Сержант Каннингем, мисс Йорат. – устало, но с широкой улыбкой представился полицейский.

– Опять? – единственное, что пришло в голову.

– Когда она уже привыкнет? – пробурчал Энтони, проходя внутрь, и сразу же принюхался. – Что-то готовишь? Я буду!

– Габриэль оставил «Цезарь», но без сухариков. – сообщила я. – Садись. Он, как знал, приготовил на троих.

– Наверное, мёртвые всё знают. – полицейский на минуту заглянул в ванную и расположился за столом. – У тебя всё хорошо? Какая-то ты… грустная.

– Так… – отмахнулась я. – Ноутбук напился йогурта, а сумка потеряла треть себя. – я залила салат на тарелках заправкой и добавила сухарики. – Просто неудачный день. Как у тебя?

– Весь день гонялся за шпаной. Раньше я наивно полагал, что к воровству больше расположены мальчики, но, как показал сегодняшний день, девочки дадут фору любому!

– Жвачка, сладости?

– Косметика и одежда. – выдохнул Каннингем. – Всё, что незаметно помещалось в штанины и под толстовки. – полицейский распробовал творение призрака. – Одна умудрилась распихать по карманам тридцать две помады и семь коробочек с тенями.

– Палетки. – уточнила я.

– Да, наверное. – пробурчал он. – И это всё в узкие джинсы! Я нашёл её только благодаря видеозаписям с камер.

Из коридора снова послышался хрип. Всё тот же, но более низкий. Тони боязливо обернулся, сжав вилку ещё сильнее. В фильмах ужасов после таких звуков обычно выскакивает какое-нибудь чудовище и набрасывается на всех, кто попадётся ему на пути. В данном случае это мы, к сожалению. Энтони побледнел, но всё равно с места старается рассмотреть существо, которое может настолько жутко хрипеть.

– Может, трубы? – верить во что-то иное совсем не хотелось.

– Какие, к дьяволу, трубы? – тихо ругался полицейский, встав из-за стола. – Сиди здесь.

– Сейчас я тут и одна ещё останусь, не дождёшься! – прошипела я, идя следом за ним.

Мы разделились. Я проверила спальню, а Тони пошёл в ванную. В комнате никого нет. Вещи на месте. Взяв зеркало, я проверила помещение ещё раз. У Аделаиды выключен свет. Такая непроглядная темнота, что даже окна не видно. Не понимаю, какой же тёмной должна быть ночь? У меня в ночном свете можно хорошо разглядеть кровать и часть вещей на полке. В коридоре тоже ничего не видно. Света на кухне нет. Только из-под двери ванной комнаты виднеется слабое свечение. Не понимаю. Я прошла на кухню, рассматривая её в зеркало. Даже ни единого намёка даже на самый слабый источник света. Когда нет освещения ни дома, ни на улице всё равно удастся разглядеть хоть что-то, сейчас же – ничего. И в коридоре тоже. Я могу найти дверную ручку. Её будто вовсе там никогда не было. Словно я хожу по какой-нибудь коробке, а не по дому.

Тони закричал, я побежала к нему.

– Выброси! Выброси, к чёрту, это зеркало! – он испуганно пятился к стене, в ужасе выставив руки перед собой.

Полотенце, которым я занавешивала зеркало, лежит в раковине. Энтони так напугал упавший кусок ткани? Конечно же нет. Такого просто не может быть. Мужчина по-прежнему не сводит испуганного взгляда с зеркала. Отражение правильное, никакой Адель в нём не видно. Только я и Тони. Я аккуратно вывела оцепеневшего друга из ванной.