Настасья Астровская - Марта

– Вы ее в дом притащили, – прошипела Анна Павловна, обращаясь к Михаилу Андреевичу, но не глядя на него, – ваша подруга! Вот, поглядите, что вышло!

– Я? – Михаил Андреевич даже вскочил со стула. – Помилуйте! Это ваша гостья, Анна Павловна! Да, верно, со мной она приехала – но она уверяла, что вы сами звали ее к себе, да и письмо она вам отправляла заранее, так что…

Анна Павловна встала. По правде, ей не хотелось больше ничего говорить, так что она одним лицом своим показала старому приятелю, как она относится к таким гостям и таким утренним находкам.

Остальным тоже сказать было нечего.

Скоро приехала полиция.

Следователь Цезарь Иванович ходил по саду, многозначительно хмурился и задавал дурацкие вопросы.

– Откуда же мне знать, какие у нее были враги? – устало говорила Анна Павловна, глядя на него с легким отвращением. – Говорю же вам, я знакома была с нею только полгода, как и все здесь, кого она обидела, чему была свидетельницей, и какие деньги при себе хранила – не касается меня это!

– Родственникам нужно сообщить, – сказал Цезарь Иванович.

Анна Павловна поморщилась.

– Не знаю я ничего про ее родственников. Может, у нее их и нет, мне это неинтересно.

– Вот как, – следователь усмехнулся. – Что вы вообще о ней знаете? Человек живет у вас в доме, и в вашем же доме умирает, а вы не можете сказать о нем ничего, кроме имени?

– Послушайте меня, – как-то придушенно, чуть угрожающе начала Анна Павловна, – мы общались с нею в рождество и вот теперь, и мне совсем не нужна была ее родословная до черт знает какого колена, потому как дела у нас с ней были, абсолютно к этому не причастные! И если вы нас всех тут подозреваете – расследуйте уж, пожалуйста, допрашивайте, кого хотите, занимайтесь своим делом, а я вам все уже сказала! Единственное, чего я хочу – чтобы это мертвое тело не торчало у меня в саду, это можно устроить?

– Разумеется, – мрачно ответил Цезарь Иванович, развернулся и пошел прочь.

Через несколько минут не было уже ни его, ни его помощников, ни того, что осталось от Марты Александровны.

И снова никто не задумался, отчего они уехали так скоро, как пойдет расследование, и кто бедняжку Марту будет хоронить. Всем стало так легко дышать от того, что смерть больше не торчит, скаля желтые свои зубы, в их любимой беседке, что пошлые вопросы были забыты.

Евгений приехал вечером и сразу ушел спать. Момент тяжелого разговора был отложен до утра.

Утром все вели себя настолько непринужденно, что сразу было понятно: дело нечисто.

Впрочем, кому именно это было понятно – вопрос риторический. Главное, что Евгений Дмитриевич не задавал лишних вопросов. Он хорошо выспался, был в веселом расположении духа и до завтрака успел совершить прогулку. Когда он вошел в дом, то обнаружил всех в гостиной.

В центре композиции, воистину достойной кисти какого-нибудь Леонардо, стояла Дарья. Фигура Анны Павловны по правую руку от нее была ровной и жесткой, как и всегда. Михаил Андреевич сидел в кресле и наблюдал за дамами. За спиною Дарьи была Наташа, кусающая губы, а чуть поодаль от всей компании, будто не совсем доверяя всему происходящему, стоял Федор.

Евгений понял, что является недостающей деталью этой любопытной сцены, и поспешил занять свое место слева от Дарьи.

Та, видимо, только этого и ждала. Она оглядела всех и почти торжественно проговорила:

– Вот чего нашла!

И положила на стол Мартину колоду таро.

Анна Павловна пристально поглядела на кухарку и холодно выговорила:

– Ты что, руками их трогала?

– Нет! – быстро соврала напуганная ее тоном Дарья.

Анна Павловна продолжала смотреть.

– Я утром в кухне шкаф открыла, – плаксиво затараторила Дарья, – а они на меня так и выпрыгнули! Я еще думаю, ну, откуда им тут взяться… Они рассыпались, я их собирать стала, да одну перевернула, а там…там…

– Да хватит тебе заикаться уже! – прикрикнула Анна Павловна. – Что там?

– Смерть там, – тихо ответила кухарка и тут же зажала рот рукой.

Анна Павловна побледнела и поджала губы.

– Ну, есть такая карта, что ж теперь.

– А я там вторую такую видела, – еще тише призналась Дарья. – И еще. И еще…

– Шарлатанка она была, ваша Марта! – воскликнула Анна Павловна.

Случился конфуз. Все заговорили одновременно, слова сталкивались друг с другом, рассыпались на звуки, звуки перемешивались, образуя всяческий хаос.

Одна половина говорящих стремилась узнать, чего это она, Марта, шарлатанка?, вторая – чего это она, Марта, собственно, их?

Весь этот хор оборвал Евгений своим робким:

– А чего это она… была?

Все замолчали и уставились на него, как на ребенка, который вернулся из сада и рассказал всем, что ел там очень вкусных разноцветных жуков.

А он посреди всеобщего молчания, будто продолжая на глазах у теряющих сознание родственников набивать рот жуками, продолжал:

– Не знаю, о чем вы говорите, но я вот ее только утром видел. В беседке сидела. Пообщались, знаете ли…

Все тревожно молчали.

Анна Павловна почему-то посмотрела на Михаила Андреевича, потом на Наташу. Первый сделал вид, что не заметил, вторая округлила глаза.

Евгеша только смотрел на домашних, и неприятное предчувствие давило ему на кадык: вот мать поджала губы, вот Дарья перекрестилась и глядит в пол, вот Наташа заламывает пальцы, вот Михаил Андреевич нервно щипает ус…

– Видите ли, Евгений Дмитрич! – решился Михаил Андреевич. – Вынужден сообщить вам печальную весть. Марты Александровны… вчера не стало.

У Евгеши случился тягучий безмолвный вечер.

Был этот вечер дрянной, ненастоящий какой-то, противный на вкус, цвет и запах, даже на ощупь отвратительный.

Евгений заперся на ключ в своей комнате. Сидел, лежал на кровати, смотрел в окно, ходил взад-вперед. Мыслей было слишком много, все они были утомительные, давящие, так что думать не хотелось ничего вовсе.

Но все же – Марта мертва. Ее убили, и теперь, кажется, будут искать преступника, да и к черту это уже, это дело полиции. Но если бы он не уезжал, был с нею рядом – мог бы он ее спасти? С чего бы отправилась она в беседку посреди ночи, чего она искала? И ещё – ведь он же её видел. Сегодня. Живую.

Ошиблись ли все и сразу? Каков обман зрения, а: человек восемь видели хладный труп, никто не усомнился! Да уж, да уж.

Но если Марта Краузе погибла, то что же приключилось с Евгением этим утром? Галлюцинация? Звучит тревожно, однако ещё тревожнее другая немыслимая идея: по дому теперь бродит призрак.

Евгений нервно рассмеялся. Ему, как будущему доктору, неприлично даже было верить в такое, но какой приличный человек не совершает в жизни неприличных вещей?

Призраки, колдуны, видения – это всё к матери. Евгеша всегда удивлялся, как его мать, всегда такая холодная и строгая, такая рациональная, превращается в ребенка с горящими глазами, когда речь идёт о всякой магии. Более неподходящих друг другу явлений, чем Анна Павловна и мистические взгляды, сложно было представить, эти слова даже совестно было бы поставить в одном предложении – но в какой-то момент своей жизни она вдруг страстно увлеклась эзотерическими учениями, этот неверный мир захватил ее полностью.