Настасья Астровская - Марта

Прохладное майское утро дышало прошедшим дождем.

Застенчиво слезились крупные кисти сиреней, нежные цветки вишен и абрикосов.

Ленивая серая туча уползала, открывая звонкое весеннее небо.

Было совсем еще рано, вся усадьба дремала в тени своих цветов и листьев.

Михаил Андреевич встал самый первый и вышел на крыльцо. Ему в последнее время плохо спалось после рассвета.

– Так, – тихо сказал он себе. – Что ж, побуду тут в тишине…

И зашагал, рассеянно постукивая тростью по земле, к беседке, увитой плющом. Вокруг нее пышно цвели гортензии. Михаил Андреевич невольно заулыбался, глядя на такую красоту. Между этих зарослей беседки что-то белело. Михаил Андреевич остановился в недоумении.

– Неужели Марта так рано встала?

Марта Александровна Краузе была гостьей Анны Павловны, хозяйки имения, и за время пребывания здесь очень уж полюбила эту беседку. Марта была язвительная и смешливая, хохотала неприлично громко, но очень выразительно и заразительно, да еще встряхивала при этом черными своими кудрями. Трудно было назвать ее красавицей, однако что-то в ней было. Лет ей было двадцать восемь, но она всем говорила, что двадцать четыре, а еще заявляла, что замуж не собирается вовсе, и нечего ее об этом спрашивать.

– Да уж, – пробормотал Михаил Андреевич себе под нос, щурясь на белый силуэт в беседке, – уж не был бы я женат, так переубедил бы вас, ох еще как…

И тут же смутился до румянца на щеках, махнул рукой и пошел к Марте. В конце концов, как он будет выглядеть, если она заметит, что он битый час тут смотрит на нее?

Михаил Андреевич человек был серьезный, скромный. Ему эти лишние приключения были ни к чему.

Он сделал непринужденный вид и вошел в беседку с радостным возгласом:

– Доброе утро!

Марта не ответила. Она сидела, прижав свою раскрытую черную книгу к животу, запрокинув голову.

Михаилу Андреевичу вдруг ужасно захотелось посмотреть на спящую Марту. Он подошел ближе, полюбовался белой шеей в кружевном воротнике, разулыбался. Подошел еще, заглянул ей в лицо – и умильная улыбка его исчезла.

Белое фарфоровое личико, непривычно молчаливый рот, острый носик и скулы, полуприкрытые глаза – так, что из-под нижнего века глядит только жуткая, мутная какая-то полоска белка. А между этих глаз – чернеющее запекшейся кровью сердечко.

– Господи помилуй… – теряя половину звуков, выговорил Михаил Андреевич.

Что-то заставило его потянуться к ней и медленно сдвинуть книгу. Жесткие Мартины руки плохо поддавались его жесту, но все же книга сползла вниз, открывая безобразную кровавую дыру в животе.

– Это что же… будить, что ли, всех? – беспомощно пробормотал Михаил Андреевич. – Незадача какая.

Он бы постеснялся так рано поднять обитателей имения, но ситуация была неприятная: Марту Александровну, кажется, кто-то убил. И этот кто-то мог быть еще здесь.

Михаил Андреевич вздохнул и пошел прочь из беседки, все быстрее, быстрее, в дом он уже забежал и остановился только наверху, у самой двери спальни Анны Павловны. Там он чуть помедлил, вдохнул поглубже и постучал в дверь.

– Да? – отозвалась Анна Павловна из-за двери.

– Анна Павловна, это я! – ответил Михаил Андреевич. – У нас тут… недоразумение случилось.

Спустя полчаса все собрались в гостиной, чтобы обсудить недоразумение.

– Как же быть? – тихо спросила кухарка Дарья. – Она же эта была…ну, такая…царствие небесное, прости Господи.

Анна Павловна нервно пожала плечами.

Она понимала, о чем говорит Дарья. Марта была мистически настроенной девушкой, чем, в общем-то, и привлекала хозяйку дома. Анна Павловна и сама не прочь была устроить спиритический сеанс на досуге. Но Марта не просто увлекалась эзотерикой. Она говорила, что знает особую тайну.

Тайна эта ужасно волновала Анну Павловну, и Марта обещала однажды поделиться своим знанием. Но взяла вдруг – и стала жертвой неизвестного убийцы. Какая наглость! Приехать погостить, соблазнить своею магией, всех очаровать – и умереть!

– Однако, полиция должна прибыть, – вздохнул Михаил Андреевич.

Все молчали.

– Как Евгений Дмитрич расстроится, – тихо сказала Наташа.

Все опустили головы. Анна Павловна хотела что-то ответить, но только плотнее сжала губы.

Евгений, ее сын, учился медицине в университете, и теперь приехал на несколько дней перед последним полугодовым экзаменом. С Мартой он познакомился в прошлый свой приезд, под Рождество, и, кажется, между ними что-то происходило. Анне Павловне это не очень-то нравилось: Марта, конечно, была интересной девушкой, но кроме ее тайн и неприличного хохота за нею ничего не было, а о семье ее и вовсе было почти ничего не известно. Впрочем, заверения в том, что замуж она никогда не пойдет, немного успокаивали – хотя если бы Евгений и впрямь решил на ней жениться, он бы уговорил ее, потому как мог уговорить даже мертвого, а их прекрасные трогательные чувства были тут как нельзя кстати.

Накануне утром Евгений уехал в город, и должен был вернуться поздно вечером.

И ни у кого почему-то не было желания с ним объясняться по поводу произошедшего. Если бы у каждого обитателя усадьбы спросили, хочет ли он рассказывать Евгеше про холодное тело его возлюбленной, сидящее на скамье в беседке, все бы единодушно ответили, что предпочли бы скрывать это – возможно, несколько лет.

Заняться обычными делами не представлялось возможным. Все сидели в гостиной и ждали полицию.

Примечательно, что страха друг перед другом ни у кого не было. Да, гостья мертва, и покинула этот мир она вряд ли через мучительный приступ чахотки. Очевидно, ей кто-то помог. Но никому и в голову не приходило, что убийца кто-то из своих. Ну, кто, в самом деле, мог здесь взять нож или еще чего похуже и вонзить его в мягкий девичий живот Марты Александровны? Анна Павловна ли – исключительная женщина с безупречной осанкой, офицерская вдова? А может, ее кухарка Дарья, через слово судорожно крестящаяся, или горничная Наташа, молодая нежная девушка, то и дело покрывающаяся красными пятнами волнения? Или конюх Федор, что и мухи не обидит, а если и обидит ненароком, то жутко об этом переживает?

И какова вероятность, что давний друг Анны Павловны, мягкий и интеллигентный Михаил Андреевич, не нашел покойницу поутру в беседке, а сам хладнокровно убил ее, хорошенько вымыл руки, спрятал оружие и окровавленную одежду, а после пошел в дом и, чуть ли не теряя сознание, рассказал всем о случившемся?

Нет, нет, решительно некому было совершить такое преступление.

Анна Павловна злилась. Некстати, некстати эта глупая смерть, эта полиция, которую нужно почему-то ждать, эта…эта Марта сама очень некстати, да!