Максим Забелин - Коллблэк

– А где его телефон? – вдруг спросил я, – У кого он теперь?

Она на секунду задумалась.

– Телефон? Я могу уточнить. А зачем он тебе?

– Да кто-то мне звонил с него. Я думаю, кто-то из родственников. Он как раз просил прилететь сюда и привезти то, что он якобы мне отправил.

– Звонил? – удивилась Викки, и добавила, повысив голос, словно обращаясь к кому-то, – Почему я об этом не знаю?.. Но у Билли нет родственников, кроме тети Дженни и Сэнди.

– Ну, ладно, не важно. Просто думал, может, ты знаешь?

– Нет, – покачала она головой, – Ну что, пора.

Я обернулся. В дверях стоял распорядитель. Это был светловолосый мужчина, раньше я его не видел, но он был чертовски похож на владельца бюро – Мака. Я даже не знал, что у старого похоронщика был сын.

– Добрый день, Эндрю, – произнес распорядитель, – Пройдите, пожалуйста, в зал 1.

Я прошел мимо Викки в сторону приоткрытой двери зала 1. Она осталась стоять в центе холла:

– Иди один. Такова его воля.

Я покачал головой, но взял каллы с дивана и прошел в зал. Здесь были расставлены красные стулья, а у противоположной стены, на подиуме, укрытом красной тканью, стоял красивый гроб из темного полированного дерева. Сверху он был украшен цветочными композициями. А в изголовье стоял макет парусника с белыми парусами:

– Семейные традиции? – усмехнулся я, укладывая свой букет рядом.

– Простите? – уточнил распорядитель.

– Да… просто, когда хоронили моих родителей, ваш отец также поставил в изголовье парусник. Он говорил, это символ души.

Взгляд распорядителя потеплел:

– Это действительно так, – согласился он, – Мне очень жаль ваших родителей, Эндрю. Но поверьте, им сейчас хорошо, они там, – он сделал полукруг рукой, – парят над волнами.

– Да, да, я помню. Так говорил ваш отец, а, кстати, где он?

– Он… умер, – лицо парня изменилось, он засуетился, пряча глаза, и двинулся к двери.

– Мне тоже очень жаль, – извинился я.

– Все в порядке, – распорядитель остановился в проеме, – Вы можете провести здесь столько времени, сколько нужно. После этого мы отправим господина Бреннара на кремацию, и вы сможете забрать прах завтра.

– На кремацию? – удивился я.

– Да, такова была воля умершего, – сын Мака кивнул мне и закрыл двери в зал.

Нет, в этой истории что-то не клеилось. Я присел в первый ряд и некоторое время просто сидел, глядя на гроб. Затем вынул телефон из кармана и набрал номер Билли.

Особой надежды у меня не было, но вдруг к своему изумлению я услышал где -то вдалеке тихую мелодию, которая прервалась и тут же закончился мой вызов. Явно мой звонок сбросили. Причем сделал это кто-то прямо здесь. Я обернулся – дверь в зал была закрыта. Я подошел к гробу и, сняв с крышки парусник, попытался открыть крышку. Она не поддалась.

– Простите, пожалуйста, – услышал я обеспокоенный голос за спиной. Это сын гробовщика беззвучно возник у меня за спиной.

От неожиданности я вздрогнул и обернулся. Кроме Мака в дверях стояла Викки, а за ней маячил еще одни здоровенный детина, который тоже кого-то мне напоминал.

– Если ты простился, – сухо заметила Викки, – то пора ехать.

– А его могут открыть? – указал я на гроб.

– Не думаю, что это хорошая идея, – нахмурилась владелица юридической конторы, – Тело провело в воде неделю.

– Сэр, это невозможно, – подтвердил Мак.

– Ясно, – похлопал я по крышке гроба, – прощай друг! Если все тут считают, что я должен был так с тобой попрощаться, то всё, я закончил.

Они смотрели на меня выжидательно. Я усмехнулся и, пройдя свозь ряды стульев, вышел из зала.

– Эндрю, – Викки поспешила за мной, – Я понимаю тебя. Это непросто. Вот, успокойся, выпей воды!

И она протянула мне стакан.

– Не хочу я воды, – покачал я головой, – Я хочу понять, что здесь происходит, черт возьми!

Я вынул телефон и поднял его в руке перед собой. Набрал номер Билли. На сей раз мелодия не зазвучала, гудков не было, абонент был вне зоны доступа.

– Уже отключили? Прекрасно! – я оглядел эту странную троицу, что стояла напротив меня. Молодые ребята, атлеты, и девчонка, явно выглядящая моложе своих лет. Они напоминали моделей со страниц похоронного журнала в духе "смерть им к лицу", настолько бесстрастными были их лица.

– Эдриан, в чем дело? – спросила меня Викки, и в ее голосе я впервые вместо елея услышал металл.

Однако вместо того, чтобы кричать о том цирке, который они здесь устроили и совершенно фейковых похоронах с пустым запертым гробом, я сделал вид, что прихожу в себя после небольшого помутнения рассудка:

– Ладно. Ты права. Мне надо успокоиться. Просто очень сильно переживаю из-за смерти друга.

Они стояли, безмолвно наблюдая за мной.

– Хорошо, – наконец отозвалась городской юрист, – Значит, закончили.

Она коротко кивнула парням и прошла вперед. Я направился за ней к выходу из здания. Викки небрежно набросила пиджак на плечи, я подхватил свою куртку, вытаскивая из рукава шапку с кедрами, и мы вышли на улицу. После обеда погода переменилась, небо начало хмуриться, однако стало заметно теплее.

– Будет дождь, – произнесла Викки, глядя в сторону гор, и затем обернулась ко мне, – Уезжай в аэропорт.

– Куда? – опешил я.

– Домой. Улетай. – взмахнула она своей изящной кистью, – Это была моя ошибка. У тебя ничего нет, и ты ничего не знаешь.

– Слушай, Викки, – вспылил я, – что здесь вообще происходит?!

– Здесь происходит то, что сейчас ты садишься на автомобиль и едешь в аэропорт, – повторила она четко и посмотрела на свои руки, – Я не шучу.

– Викки, я не понял, – посмотрел я на нее, – Ты мне угрожаешь? Серьезно?

Она, не прощаясь, прошла мимо меня и открыла двери своего красного внедорожника.

– Вик! – окликнул я ее.

Но она уже села в машину. Я подошел к водительской двери. Она не смотрела на меня. Я постучал пальцами по стеклу. Оно опустилось. Викки повернулась ко мне и сообщила:

– Уезжай, Эндрю, прямо сейчас. Пока я не передумала.

И она просто уехала.

Я подошел к своему арендованному автомобилю, открыл дверь, дожидаясь, пока ее машина скроется из виду. Но едва красный джип исчез за поворотом, как я быстрым шагом вернулся под козырек похоронного бюро. Дернул ручку двери. Она, к моему удивлению, была уже заперта. Я негромко постучал. Никакой реакции. Я повернул за угол и, дойдя до окна, прильнул к нему. Я не ошибся, это был зал 1. На подиуме все также стоял гроб, однако крышка его была открыта! Я не успел в темноте зала разглядеть, что там внутри, и в ту же секунду шторка на окне запахнулась, словно кто-то поддел ее изнутри.

– Вы издеваетесь? – воскликнул я и с размаха вмазал по стеклу кулаком.

Стремительно вернулся к двери и принялся тарабанить по ней, пока, наконец, замки не щелкнули, и она отворилась, являя мне сына Мака с перекошенным от ужаса лицом. Уж не знаю, что его так напугало, но, едва он открыл дверь и я вошел внутрь, как он отскочил от меня и нерешительно замер чуть поодаль.