Генри Хопоу - Нонаме

Собачонка выбежала и, виляя хвостом, встала перед ним на задние лапы, и уперлась передними ему на ноги. Арчи приласкал ее и погладил по голове, думая, как же сильно она его напугала до этого, и с какой тяжестью ее лапы ударили его по спине перед тем, как он очнулся в этой комнатушке.

– Как тебя зовут, милота? – Арчи знал, что она не ответит, но не мог не спросить. – Малышка, Пятнышко, Темнушка? Как же ты меня сильно напугала. Как? Молчишь? А может ты ответишь мне, что, черт возьми, я здесь делаю?

Ответа, конечно же, не было. Собачка лишь помахала хвостиком и сунула свою мордашку поближе к руке Арчи, чтобы тот ее снова погладил.

– Луна, – раздался мужской голос из-за медленно открывающейся двери, – ее зовут Луна. Я ее так назвал, и ей, похоже, очень нравится это имя.

В комнату вошел крупный мужчина. По мнению Арчи, рост у него был почти два метра, а масса, несомненно, больше ста килограммов. Красная, в клеточку, потрепанная рубашка с длинным рукавом с трудом скрывала большой надутый живот, а черные трикотажные штаны были слегка протерты и растянуты в коленях.

Мужчина прошел в середину комнаты и, уперев руки в тучные бока, осмотрел Арчи с ног до головы, поправил редкую прямую челку, упирающуюся в брови, и улыбнулся самой добродушной улыбкой в мире. На его щеках выступили ямочки и оттопырились уши. Арчи показалось, что это глупое выражение лица он уже где-то видел, но ничего не сказал и отодвинулся подальше от хозяина.

– Что вам от меня нужно? – заикаясь, спросил Арчи.

– Мне? Ничего. Я лишь хочу тебе помочь, – смиренно ответил тот и почесал полоску усов и кончик носа. – Вчера ты вошел на мой участок, сломал калитку и хотел нагадить. Потом пошел к моему дому, и я испугался, что и его ты начнешь ломать. Вот мне и пришлось натравить на тебя Луну. Я совсем не думал, что ты упадешь и потеряешь сознание. Я хотел только вспугнуть тебя, чтоб ты убирался с моей территории.

– Почему вы сами не вышли и не попросили меня уйти? Я бы спорить не стал и ушел с чистой совестью. Я даже не представлял, что здесь мог кто-то жить.

– В этом и дело. Я не хотел разоблачать свое жилище и до сих пор у меня это получалось. Дом оставался нежилым для всех, кто сюда заглядывал, и Луна точно так же помогала мне в этом, отпугивая ребятню, прогуливающих школу в этих местах. Детей постоянно манит в старые разрушенные здания, словно там медом намазано, чего нельзя сказать о взрослых. Только ты – исключение из правил, свалившееся мне на голову. – Мужчина покачал головой. – Я заметил у тебя рану на пальце и, пока ты спал, наложил тебя лекарство собственного изготовления… перетертый подорожник – средство от всех болезней. Рецепт моей бабули.

Арчи посмотрел на ногу: позеленевший бинт был аккуратно намотан на больной палец. И похоже, средство точно было чудодейственным – боли он совсем не чувствовал.

– Спасибо, мистер… эм… как вас зовут?

Мужчина замешкался, раздумывая над вопросом, снова почесал усики и кончик носа.

– Когда я родился, родители не смогли прийти к общему решению по поводу моего имени, и всю жизнь мама называла меня Александром, потому что хотела Александра, а папа – Олегом, потому что хотел Олега. Всю жизнь я отзываюсь на эти два имени.

– То есть вам абсолютно без разницы и нет предпочтения к тому или иному имени?

– Да. Мне все равно. Это мои имена, подаренные мне родителями.

– И в паспорте у вас тоже два имени или как? Не понимаю. – Арчи поднял плечи и развел руки. Он искренне заинтересовался этим вопросом.

– По паспорту я Олегсандр, и это мне уже не нравится. Звучит незнакомо и непривычно, поэтому я прошу так меня не называть.

– Хорошо, Олег, то есть Александр, то есть… – Арчи замялся, не зная, как себя вести в таком случае, но для себя решил, что будет называть его Александром.

– Можно просто Алекс, так тоже годится. Теперь, когда ты выяснил, как меня зовут, я хочу узнать, кто ты такой и что привело тебя сюда и, если можно, вкратце – у меня еще полно незаконченных дел… например, починка двери, которую ты разбил.

– Извините, Алекс. Я правда не хотел и очень виноват. – Арчи помедлил. – Я с радостью помог бы вам.

Олегсандр указательным пальцем нарисовал несколько колец в воздухе (если бы вращал быстрее, то вызвал бы смерч), поторапливая Арчи с его историей.

– Я Арчи, Арчи Пинтен. Мне двадцать девять и всю свою жизнь я прожил здесь в Слобтауне на Отем-стрит. Последние несколько лет работаю на радио «Перспектива» ведущим городских новостей по будням, а на выходных иногда подрабатываю в музыкальных программах. – На этом с биографией он закончил и продолжил рассказ уже знакомой историии, начавшейся вчерашним утром, которую он рассказывал старику в лодке.

Алекс внимательно слушал, закатывал глаза и загибал пальцы, делая заметки в истории Арчи, стараясь запомнить самое важное и интересное. Он много раз хотел перебить рассказчика, но всегда останавливал себя на мысли, что это невежливо и некрасиво. Спустя пятнадцать минут, когда Арчи закончил, он предложил ему пройти на кухню и выпить чаю, сказав, что у него сложилось много вопросов и что обсудить их лучше, сидя за столом.

Арчи не отказался от этого предложения и сказал, что проголодался и не прочь перекусить, хотя и чая было бы достаточно.

Они вышли из комнаты, прошли по темному узкому коридору, аккуратно перешагивая дыры в полу в сломанных досках, и вышли в светлую кухню, с двух сторон которой были окна, а прямо перед ними – та самая обгоревшая дверь, ведущая прямиком на улицу. Посреди комнаты стоял коричневый квадратный столик, предназначенный явно для одного человека, под который были задвинуты две подкосившиеся табуретки с красными облупившимися круглыми сиденьями, выпиленными из фанеры. Не исключено, что они были самодельными. Рядом на полу лежала металлическая миска с собачьей едой, к которой тут же подбежала Луна и уткнулась в нее мордой. Арчи ей позавидовал. На стене возле окна была прибита маленькая полка, на которой снова стояли две иконы в рамках и небольшая фотография с четырьмя довольно улыбающимися людьми. Это была семья Олегсандра: жена и двое совершеннолетних детей: девушка и молодой человек, похожие друг на друга, как две капли воды. Арчи подумал, что они двойняшки или близняшки. Он никогда не знал разницы.

Больше на кухне ничего не было. Никакой-либо кухонной мебели, ни электрических приборов. В принципе, электричества тоже не было, о чем свидетельствовали оборванные, резко прекращающиеся оголенные провода на стене. Из освещения были только свечи, расставленные на подоконниках в стеклянных банках.

Арчи присел на табуретку, медленно пододвинулся к столу, чтобы и там случайно не повредить что-нибудь, а Олегсандр принес с улицы почерневшее от костра ведро кипятка с поднимающимися над ним облачками густого пара и поставил его на пол. Снова вышел на улицу и уже через минуту вернулся с двумя железными желтыми кружками, с ковшом и прозрачным пакетиком, в котором зеленела измельченная сухая заварка.