Роман Шмыков - Шутка

Я улыбнулся, но моё лицо туго поддавалось даже такой простой мимике. Мама это заметила и убрала телефон обратно.

– Костя, сходи за доктором, я пока посижу с Колей. Потом поедем, ладно? – папа кивнул и вышел. – Не переживай. Всё закончилось, сына.

Мама села рядом на кровати, взяла меня за руку и крепко сжала в своих тёплых ладонях. Она улыбалась, а солнце светило прямо на неё. Мама напоминала ангела. Зашёл папа, за ним доктор.

– Завтра начнём курс реабилитации, – начал В.А., показывая родителям брошюры, – здесь всё описано в точности, что мы будем делать с вашим драгоценным. Ему повезло, все органы сохранили свою функциональность, но вот за мышцы придётся взяться крепко, они сильно ослабли. Я позвонил своему хорошему другу из Екатеринбурга, он отличный физиотерапевт. Прилетит со дня на день и лично позанимается с Николаем. Сразу скажу, что это бесплатная услуга, и ни больница, ни тем более я ничего с вас не возьмём. С таким случаем мой друг поработает на чистом энтузиазме, может, статью напишет и опубликует. – Доктор посмотрел на меня и подмигнул. – Что касается остальных специалистов, таких как нейрологопед и психолог, то они имеются и в нашей больнице. За них так же ручаюсь лично.

Родители одновременно облегчённо выдохнули. Брошюру они даже не открыли, и папа теребил её в руках, от чего та почти превратилась в труху.

– Спасибо. – Мама сказала за обоих. Папа кивнул, глядя в глаза доктору.

Мама подошла ко мне, от неё пахло теми самыми духами. За всё то время, с самых первых моих воспоминаний, она не сменила духи, и этот запах можно узнать из тысяч других. Мама наклонилась и легонько поцеловала в лоб. Скорее всего, на моём лице остался еле видный след от красной помады, но мне это нравилось. Папа всё это время стоял сзади и старался скрыть улыбку, опустив немного голову. По его мнению, мужчины не плачут и не улыбаются, они лишь кивают головой и жмут руки до хруста в пальцах. Но я всё равно видел, как его скулы и уголки губ трясутся от рвущейся наружу радости. Мама провела рукой по моим волосам, ещё раз улыбнулась и выпрямилась, взяв папу под руку.

Первым вышел доктор, сказав напоследок, что скоро подойдёт медсестра с первыми уколами витаминов и капельницей. Он не закрыл дверь полностью, увидев, что и мои родители тоже собрались уходить. Я видел по их лицам, что они готовы хоть тут лечь спать на голом полу, но решили всё-таки вверить сына больнице. Надеюсь, ненадолго.

Они медленно покинули палату, будто боясь, что я снова провалюсь в сон чуть что. Но доктор убедил их, что всё наладится. Да я сам ему поверил, что уж тут. Мама вышла последней и на прощание сказала: «Лена приедет завтра. Наверное. Прости, мы не дозвонились до неё, но написали СМС. Там появилась галочка, что сообщение прочитано».

Ночь прошла быстро. Я крепко спал, и к счастью всех, кто за меня переживал, я не впал в небытие. Являлись странные сны, какие-то попытки моего разума вновь запустить старые механизмы. Я видел геометрические фигуры, меняющие цвет. Потом буквы и цифры, складывающиеся в слова, предложения и числа. Никакого смысла и сюжета, лишь ментальное оживление.

На утро принесли поднос с завтраком. Медсестра кормила с ложки овсяной кашей, потом поставила капельницу и вновь удалилась. До самого обеда я смотрел, как за окном бушует ливень. Деревья метало из стороны в сторону, и пусть в разгаре полдень, но снаружи было темно. Огромные капли дождя били по стеклопакету, и я уверен, что слышу их даже сквозь такое толстое окно.

Я несколько часов лежал один. Доктор с бакенбардами обещал подключить телевизор палате, который до сих пор висел на стене огромным чёрным полотном. Там отражались я и моя кровать, и всё. Такое себе зрелище. Поставил бы такому шоу не больше одной звезды. Я бродил по закоулкам воспоминаний и пытался вспомнить хоть что-нибудь, но большую часть поисков занимала одна мысль – как я впал в кому? Ничего не помню. Минут тридцать из памяти жадно вырваны, и голове свистит в этом месте сквозняк.

Медсестра, та самая девушка с тонкими ногами, сегодня была в джинсах, от чего её некритическая костлявость не так бросалась в глаза. Она принесла мне книгу. «Десять негритят» Агаты Кристи. Она сказала, что ей очень понравилась детективная история. Я поблагодарил смущённую медсестру и открыл первые страницы, голова сразу разболелась, как только попытался прочесть первые строки. Я положил книгу на тумбочку и больше к ней не прикасался. Теперь она превратилась в элемент скудного интерьера палаты.

Доктор зашёл со странным выражением лица. Он сказал, что у меня посетитель, и что если вдруг станет дурно, то незамедлительно следует нажать тревожную кнопку, что прикреплена слева к кровати прямо под рукой. Почему мне про кнопку сказали только сейчас, я ума не приложу, но вот только волнение от такой внезапной информации нахлынуло высокой волной. Доктор вышел и тут же поменялся местами с ней.

Лена.

Она держала зонт и сумку в руках, но при этом всё равно была вся мокрая. Её чёрные волосы висели на плечах и липли к милому овалу лица. Такие родные и знакомые черты, но сейчас Лена опустила голову и стояла у порога, даже не смотря в мою сторону. Я искренне не понимал, почему вижу именно такую реакцию, ведь был уверен, что сейчас она утопит меня в поцелуях и объятиях. Лена сняла синее пальто и повесила на спинку стула. Она сложила руки на коленях и немного наклонилась, уставившись в пол. На её макушке я увидел корни начинающейся седины. Мы просидели в полной тишине около пяти минут, пока она не заговорила.

– Мне было трудно. – Её голос звучал измождённо. У меня чуть слезы не навернулись от всего лишь трёх слов, упавших с трясущихся губ жены. Хочется сказать очень многое, но вот сделать это нет сил. – Всё произошло слишком резко, то одно, то другое. А потом ещё и это. Я не знала, что делать.

Она всхлипнула и вытерла тыльной стороной ладони ямку между верхней губой и носом. Глубоко вдохнув, Лена продолжила.

– Я несколько дней ничего не делала. Кормила малышку, но находилась в каком-то… какой-то… не знаю. Я будто с тобой впала в кому. – Её голос задрожал. – На работе дали безвременный отпуск, но я всё равно отвезла Настю к своим родителям. У меня буквально опустились руки. Я не хотела никого видеть, вообще никого. Кроме тебя. Я приходила к тебе почти каждый день, а ты сох на глазах.

Она опустила руку и достала из сумки поломанный желтый цветок.

– Чёрт знает, зачем его купила. – Лена подняла голову, и я увидел уставшие заплаканные глаза, всё ещё отвёрнутые в сторону. – Смотри, он такой был сразу. Чуть надломанный стебель, и лепестки скоро отпадут, но я торопилась приехать и схватила первый попавшийся. Тогда он показался самым красивым, но теперь мы оба видим, что это не так. Верно?