Максим Шанин - Заблудшие

– Ага, еще одни потуги и, наверное, выйдет!

Баба Дуся стянула с Лены мокрые трусики, осторожно раздвинула влагалище, внимательно все осмотрела, затем встала и быстро пошла в другую комнату.

Вернулась баба Дуся с белыми простынями, старым застиранным полотенцем и ножницами. Положив набор необходимых для родов вещей, бабушка принесла табуретку, разложила на ней полотенце, затем подошла к шкафчику и достала оттуда прозрачный стеклянный бутылек. Вернувшись к табуретке, кряхтя, села на диван, откупорила стекляшку, и по комнате разнесся резкий запах спирта. Старуха взяла в руку ножницы, облила их спиртом из бутылька и, не вытирая, положила на полотенце.

– Давно я роды не принимала, лет пятнадцать ужо, – промолвила хозяйка, – поди уж и забыла, что да как.

– Не забыли, баба Дуся! Все у вас получится! – ласково сказала беременная девушка. Сейчас она смотрела на старушку как на спасительницу. Паника прошла, появилась уверенность в том, что роды пройдут хорошо. На кухне гремел посудой ее муж, он никак не мог поднять флягу с водой, чтобы наполнить ею огромную кастрюлю, покрытую желтой эмалью. Литров двадцать, наверное, в эту кастрюлю войдет. Сил поднять полную флягу воды у Сергея уже не осталось, руки скользили, не слушались, и он поставил флягу обратно. Хозяйка домика, видимо, догадалась о тщетных попытках мужчины наполнить кастрюлю.

– Ковшик там, голубой с цветочками, над раковиной висит, – крикнула она в сторону кухни, – им воду-то и наливай в кастрюлю. Чайник хоть поставил?

– Ага, закипит уж скоро, – ответил Сергей из кухни и спустя несколько секунд добавил – Спасибо!

– А теперь, Лена, слушай меня! – сказала баба Дуся, – делай все четко, сразу как скажу, без раздумий. Скажу «дыши» – начинай глубоко дышать, скажу «тужься» – сразу начинай тужиться. Первый раз ведь рожаешь-то?

– Первый, – прошептала Елена. Она понимала, что сейчас предстоит ей самое важное в жизни, и старалась беречь силы.

– Не успеет вода вскипеть, – сказала бабуля, – Серег, ты там пол кастрюли только вскипяти, нету времени на целую, да сразу на две конфорки ставь, а чайник с кипятком сюда неси. Там под столом таз стоит, его кипятком обдай и с чайником вместе неси сюда, да поживее! – скомандовала бабка.

– Уже бегу! – ответил Сергей, погрохотал железом и затопал в зал, опрокинув по пути табуретку.

– Ну и балбес он у тебя, – улыбнулась баба Дуся.

– Есть немного, а так-то он хороший, добрый, – заступилась жена. Они улыбнулись, и тут начались потуги…

Елена кричала так, что даже у Сергея стоял звон в ушах. Он прибежал с тазиком в одной руке и горячим чайником – в другой.

– Куда ставить? – пытаясь перекричать жену, заорал таксист.

Баба Дуся, упираясь локтями в колени его жены, ладонями водила по животу, слегка надавливая то тут, то там.

– Таз на табурет, воду в него наливай и мешай чем-нибудь, надо, чтобы срочно остыла, можешь помахать журналом, что ли, или чем.

Сергей выплеснул весь чайник в тазик, оказалось, что он даже на половину не наполнился. «Но это хорошо, остынет быстрей» – успокаивал себя Сергей. Он прыгнул к столу, стоящему на другом конце комнаты у окна, и начал шарить по нему руками, раздвигая в стороны какую-то вышивку, старые пожелтевшие газеты и прочую бабкину дребедень.

Наконец, он вытащил из под всего этого вороха задрипаный журнальчик и мельком взглянул на название. От удивления мужчина даже крякнул: перед глазами был журнал «Работница» с датой выпуска 1978 года! Журналу больше лет, чем Сергею! Сергей поднял глаза, оглядел комнату. О, Боже! Да здесь время как будто остановилось! Он словно попал в прошлое. Вся обстановка в комнате, да и на кухне тоже, и, скорее всего, во всем доме, все вещи – абсолютно всё принадлежало давно ушедшей эпохе.

Подойдя к табурету, Сергей начал махать «Работницей». Остужая воду, оглядывался по сторонам и рассматривал мебель, предметы, вещи… Невероятно, как все сохранилось! Ему вспомнилось, как он гостил у бабушки в Орловской губернии в конце восьмидесятых, будучи еще совсем ребенком. Так вот, бабушкин дом выглядел примерно так же. Да, мебель была немного другая, очень похожая, но другая. Посуда была идентичная, и если бы Сергей сейчас пошел в спальню старухи, он был уверен, что увидел бы там большую железную кровать, застланную разноцветным самодельным покрывалом и с кучей ослепительно-белых подушек, сложенных пирамидкой в изголовье и накрытых белой кружевной тряпкой – забыл, как они называются.

Баба Дуся потрогала воду и сказала Сергею:

– В холодильнике банка с водой стоит трехлитровая, сюда выливай.

– Хорошо, – ответил Сергей, бросил журнал на диван позади старухи и помчался на кухню. Елена перестала кричать и по приказу бабушки дышала, глубоко вдыхая и резко выдыхая воздух, как насос, который накачивает велосипедные шины.

Сергей вернулся в комнату, которую старушка называла «залой», вылил всю банку в тазик и только потом до него дошло: «А вдруг слишком много вылил, вдруг теперь вода стала холодной?». Как будто прочитав его мысли, баба Дуся сунула палец в таз и со словами «нормально, так даже лучше», вновь принялась ковыряться в жене. Сергей старался не смотреть между ног Елены. Ему очень не хотелось стать свидетелем появления на свет своего сына, достаточно ужасов он насмотрелся на видео про роды. Но он был готов сделать все необходимое и даже больше, если от него это потребуется, и если от этого будет зависеть благополучие родов жены.

– Так, все, иди на кухню, – сказала бабушка, – жди, когда вода вскипит. Да, и прихвати в сенях, корыто там стоит, сюда его неси. Как вода вскипит, будешь в корыто тоненькой струйкой наливать, все понял?

– Понял, – отрапортовал своему временному командиру молодой мужчина и бросился выполнять ценные указания.

Как раз в это время у Лены опять начались потуги, но из «сеней» ее крики доносились как-бы приглушенно, и Сергею захотелось задержаться на веранде подольше. Но, вспомнив про ценные указания, он быстро вернулся с оцинкованной ванночкой чуть больше метра в длину и примерно сантиметров двадцать или двадцать пять в глубину. «Как раз малыша купать» – подумал Сергей, улыбнулся в предвкушении купания сына, – «слава Богу, что не пришлось нам рожать в машине».

Сергей вернулся в «залу» размером примерно четыре на четыре метра, поставил ванночку рядом с диваном и побежал на кухню проверять, вскипела ли вода. Кастрюля была настолько огромной, что с легкостью занимала место сразу на двух конфорках газовой плиты. Ее дно покрылось черным нагаром, вода закипала.

А головка Сергея Сергеевича к тому моменту уже показалась снаружи. Она была красновато-серой, вся в слизи и покрыта редкими черными волосиками.